Отчаянные (Рулевой - 7)
– Ничего, ты у меня еще научишься, как себя держать со мной, карескриец, – рявкнул Амхерст с плохо сдерживаемой яростью.
– Я не имел в виду ничего плохого, сэр, – ровным голосом произнес Брим, стараясь держать себя в руках.
– Мне виднее, имел ли ты чего в виду или нет, младший лейтенант, – холодно прошипел Амхерст. Он сложил кисти рук шалашиком и некоторое время созерцал их, пока Брим молча стоял навытяжку. – Надеюсь, я окажу экипажу добрую услугу, – сказал он, наконец в первый раз с начала разговора посмотрев Бриму прямо в глаза. – Чем быстрее ты продемонстрируешь свои, так сказать, способности, тем быстрее мы сможем заменить тебя на кого-нибудь мало-мальски годного. – Он повернулся в кресле и снова уставился в свой дисплей. – Только представьте себе, – пробормотал он, обращаясь к воображаемому собеседнику, – карескриец с отдельной каютой! – Он покачал головой и пробежался длинными розовыми пальцами по клавиатуре. – Короче: вылет назначен на послезавтра. Вот ты и будешь вторым пилотом при взлете. – Он хохотнул. – Старина Голсуорси двое суток подряд не вылезал из казино, так что сейчас у него созерцательное настроение. Ничего, он-то быстро выявит все твои.., гм.., таланты.
Почти дрожа от обиды, Брим продолжал стоять в дверях, ожидая продолжения экзекуции.
– Можешь идти, – буркнул Амхерст, не оборачиваясь. – На то, чтобы поиграть в космонавты, у тебя еще сегодняшний вечер и весь завтрашний день. А потом – скатертью дорожка, карескриец. Таким, как ты, не место в обществе джентльменов – что бы там ни написал лорд Беорн в этом своем дерьмовом указе.
Брим четко повернулся и потратил стремительно тающие остатки своей выдержки на то, чтобы, строевым шагом выйти из штурманской.
***Прошло несколько метациклов – он утратил ощущение времени, – а Брим продолжал сидеть на своей койке, уронив голову на руки и пребывая в настроении между убийственной яростью и бездонным отчаянием. Все снова – кадетская школа, первые курсы академии… Тем редким карескрийцам, что отваживались поступить в академию, приходилось быть во всем на голову выше остальных, чтобы их по крайней мере считали за людей. И главным оружием, которое использовали против них эти снобы из Метрополии, был их собственный характер. Он тряхнул головой, в тысячный раз вспоминая свой разговор с Амхерстом, когда по люку его каюты загрохотал чей-то тяжелый кулак.
– Вилф Анзор, дружище, выходи! Пришел час расслабиться и оттянуться как следует в кают-компании! Короче говоря, самое время нализаться до чертиков!
За двадцать восемь лет жизни Бриму вряд ли приходилось слышать слова приятнее.
***В этот поздний час, когда дневные дежурные уже сдали вахту следующей смене, в кают-компании царил полумрак от клубов дыма хоггапойи и было тесно от людей, набившихся в нее, казалось, со всей базы. Брим разглядел в толпе мундиры кораблестроителей, настройщиков бортовой электроники и офицеров всех рангов вплоть до весьма высоких. Правда, большинство последних, судя по нашивкам, служили на других кораблях. И красивые женщины – вся комната была полна красивых женщин, молодых и не очень. Брим застыл, не в силах отвести взгляда от одного лица с нежными выразительными глазами в обрамлении золотых кудрей, но его вывел из оцепенения Урсис, с медвежьей вежливостью хлопнувший его лапой по плечу. В другой лапе он держал два больших бокала; по пятам за ним следовал еще один медведь.
– Вот, Анастас Алексий, – обратился Урсис к своему спутнику, слегка уменьшенной копии себя самого, – позволь представить тебе нашего нового пилота, только сегодня занесенного в судовой список. Вилф Анзор, познакомься: это наш величайший инженер – и мой непосредственный начальник лейтенант А.А. Бородов. Бородов стиснул руку Брима своей огромной лапой.
– Брим? – воскликнул он. – Но я ведь слышал о вас – не вы ли лучший пилот из последнего выпуска академии?
Брим почувствовал, что краснеет.
– Очень рад познакомиться, – выдавил он из себя.
– Ага! – взревел медведь, торжествующе повернувшись к Урсису. – Он покраснел, значит, я прав!
– На белом снегу все кажется темным! – подхватил Урсис. Оба расхохотались.
– Ну что ж, Вилф Анзор, – продолжал Бородов. – Многие из нас ждали возможности полетать с тобой. В этот вечер мы поднимем бокалы за твои карескрийские рудовозы. – Он похлопал Брима по груди. – Знаешь, я ведь и сам начинал летать на этих космических монстрах. Много, много лет назад, когда ты был еще маленьким детенышем. – Он хохотнул. – Водить эсминцы по сравнению с ними – плевое дело, уж ты мне поверь.
Он неожиданно повернулся и ухватил за рукав изящную девушку в форме лейтенанта.
– А, Анастасия! – возгласил он. – Познакомься-ка с нашим новым пилотом Вилфом Бримом!
– Эту красотку зовут Анастасия Фурье, Вилф, – добавил, подмигивая, Урсис, – она наш офицер по вооружению. Хоть и кажется слишком хрупкой для такой мужской работы…
– Но не слишком хрупкой, чтобы надавать тебе по морде, шовинистический медведь ты этакий, – улыбнулась Анастасия, потрепав его по мохнатой щеке. Ее голос был неожиданно высоким; слова вылетали из нее с такой скоростью, что Брим удивлялся тому, что их вообще можно разобрать. Даже флотский мундир сидел на ней так, что лишь подчеркивал все скрытые под ним прелести, а ее взгляд довольно откровенно намекал на то, что при надлежащем обхождении и благоприятных обстоятельствах эти прелести могут оказаться вполне доступны. – Вы оказались в плохом обществе, лейтенант, – хихикнула она, – за вами стоит присмотреть… – Она собиралась произнести что-то еще, столь же обещающее, но внезапно исчезла так же неожиданно, как появилась, подхваченная под руку неким улыбающимся коммандером – насколько Брим успел разглядеть его нашивки, с тяжелого крейсера.
– Когда ты прекратишь стоять столбом, дружище Брим, – дотронулся до его руки Урсис, – я хотел бы, чтобы ты познакомился с нашим доктором Флинном – он сохраняет нас живыми и относительно здоровыми, несмотря на все наши попытки добиться обратного.
Офицер-медик оказался плотным, лысеющим коротышкой с красной физиономией и быстрой, хитрой улыбкой. Форма его, к счастью, не отличалась особенно дорогим пошивом.
– Ксеркс О.Флинн к вашим услугам, – пробормотал врач, пристально разглядывая Брима. – Вы выглядите просто ужасно.
– Простите, не понял, – насторожился Брим. Флинн пожал плечами.
– Я скоро помру от отсутствия практики, Брим, – сказал он с наигранной серьезностью. – Эти чертовы медведи спаивают мой экипаж древесным спиртом со своей проклятой Содески, не оставляя инфекции ни единого шанса. Может, хоть вы занесете с собой какую-нибудь завалящую заразу? Я слышал, что старпом распространяет слухи, будто вы антисанитарны или что-то вроде этого!
Все трое чуть не повалились со смеху, и Брим не сомневался, что уж сейчас-то его гнев прорвется наружу. И вдруг заметил разницу: эти люди (или медведи) смеялись не над ним, но с ним – и прежде, чем он осознал это окончательно, он уже сам смеялся. Смеялся в первый раз за много лет.
– И на вашем месте я бы познакомился с этой лапочкой, – добавил Флинн, взяв за руку молодую даму, стоявшую спиной к Бриму. – София, детка, – обратился он к ней. – Я хочу, чтобы ты познакомилась с Вилфом Бримом, твоим новым сообщником.
– Леди-пилот, – с улыбкой объявил Урсис. – Можешь себе такое представить?
В первый раз за все время, что он пробыл на борту «Свирепого», Брим ощущал себя в своей тарелке. Он повернулся и протянул ей руку.
– Простите, я не расслышал вашей фамилии, – улыбнулся он, и сердце его тотчас же чуть не выпрыгнуло из груди. София разговаривала с девушкой – с той самой обладательницей нежных глаз и золотых кудрей. Он пробормотал что-то несвязное, пожал руку Софии и постарался не слишком откровенно пялиться на ее подругу. Когда же мелодичный голос произнес имя:
«Марго Эффервик», весь остальной мир перестал для него существовать.
Если эта высокая, пышная юная леди и не была самой красивой девушкой во всей Вселенной, то, с точки зрения Брима, она вполне могла претендовать на это. В ее глазах светился спокойный, уверенный ум. Правильный овал лица обрамляли золотые кудри – те самые, что привлекли его внимание в первый момент, – а кожа ее казалась бы болезненно-бледной, когда бы не яркий румянец на скулах. Когда она улыбалась, ее тонкие брови самым непостижимым, но безумно привлекательным образом хмурились…