Узлы

Это и был сам управляющий Амир Амирзаде. С неожиданной легкостью обернулся он на шаги Васифа, пошел навстречу. Надо было толково рассказать все, объяснить цель своего прихода, но вместо этого у Васифа вырвалось злым упреком: 
- Где вы нашли такого начальника кадров? Кто ему позволил так... 
Он не успел договорить, как почти следом ворвался Махмудов. Васиф понимал: нельзя спускать тормоза, надо поспокойней. Но уже не мог. 
- Вот он... Явился. Опередить меня торопится! 
Амирзаде поморщился: 
- Не кричите, не на базар пришли! 
- Да что вы меня учите, как мальчишку?! - снова сорвался Васиф. - Сам знаю, куда пришел! 
- Замолчите! - Амирзаде шлепнул рукой по столу, звякнул стакан с карандашами. 
- А-а-а, и вы... Видно, стоите друг друга! Начальнички!.. 
- Что? Сейчас же покиньте кабинет! 
Васиф швырнул на стол анкету с автобиографией и вышел, хлопнув дверью... 
Махмудов налил воды из графина, подвинул стакан к Амирзаде. 
- Успокойся, дорогой. Теперь сам видишь, что мне приходится терпеть. Таких типов не только близко подпускать нельзя, судить надо! Я этого так не оставлю. 
Амирзаде махнул рукой на дверь, опустился в кресло. На скуластом обветренном лице его выступили красные пятна. 
Через полчаса Махмудов вернулся и положил перед начальником каллиграфически исписанный листок. Амирзаде быстро пробежал глазами ровные строчки. "... Васиф Гасанзаде... начальника отдела кадров Махмудова публично... управляющего промыслом Амирзаде... должен понести ответственность за хулиганскую выходку..." 
- Слушай. - Амирзаде поднял на Махмудова усталые, уже спокойные глаза. - А может, не стоит? 
- Нет. Таких надо учить, чтоб на всю жизнь запомнил. 
- Сумасшедший какой-то. Кто он? Откуда? Почему такой взвинченный? Ты говорил с ним? 
Махмудов развел руками, с видом мученика поднял глаза к потолку. 
- Разве он дал мне слово сказать? Наседал, как бешеный пес. Нет, нет. Я этого так не оставлю. Пусть отсидит недели две... Это тоже метод воспитания. Сейчас я дам машинистке. Пусть напечатает в трех экземплярах. И ты, Амир Расулович, пожалуйста, подпиши. Нечего с такими церемониться. Не зря говорят: доброта хуже воровства. Вот тебе на голову и садятся... 
Управляющий промолчал. Сбычившись, Махмудов пошел к двери. 
Амирзаде подвинул к себе рулон с чертежами, развернул, укрепил концы кусками породы. К ногам упала брошенная странным посетителем анкета. Он поднял ее, вчитался, разыскал лист с автобиографией. И чем дальше читал, тем ярче разгорались пятна на впалых щеках. "Нехорошо получилось. Человек столько лет был лишен возможности заниматься своим делом. Рвался сюда за тысячи километров. Родное тут все ему. А я... Выслушать человека и то толком не смог. Еще этот со своим актом... Ни черта я тебе не подпишу". 
Он схватился было за телефонную трубку. 
"Да, но он орал на тебя как бешеный". 
Отдернул руку, зашагал вокруг стола. 
"А если бы с тобой, с тобой, Амирзаде, стряслось такое? Может быть, Махмудов сам довел? Не нравится, как он гнет спину здесь, в кабинете... Что стоит вывести из равновесия такого вот издерганного человека? Хорошо, если в нем еще вера в людей жива. Легко ранить такого, а вот помочь... в тридцать семь лет начать жизнь сначала... А что, если бы с тобой так?..." 
Из окна ему было видно, как мерно клюет носом качалка. Ни одного человека рядом, а буровая работает. Тридцать пять лет назад он, Амир Амирзаде, впервые пришел на промысел учеником мастера-тартальщика. Хилый был. Из колодца выползал чуть живой. Тут же на вонючей, скользкой земле растягивался, хватая ртом воздух. А случалось, таких мальчишек вытаскивали из колодца мертвыми. Не выдерживали... Помнится, его уволили с работы за то, что он не поздоровался с управляющим. Сколько потом рабочие ходили на поклон к хозяину... Не помогло. Вышвырнули, как щенка. Злой был управляющий и мстительный, как див. Он, Амир, тогда клялся, что до смерти не забудет этой обиды. Что ж, выходит, забываться стало? Да, да. Однажды забыл, однажды и сам наломал дров, стыдно вспомнить. В плохом настроении был, сорвал на пареньке одном. Уволил ни за что ни про что. 
Потом он сам искал этого парня. Того и след простыл. Наверное, в село к себе вернулся. Столько лет прошло, а как камень на душе. Память жестока. Может, к лучшему, что жестока. И вот сегодня... 
Он старательно разгладил мятую страницу автобиографии. Словно рука его могла расправить рубцы на живой этой судьбе. 
Вошел Махмудов, льстиво заглянул в лицо. 
- Ты забываешь о своем повышенном давлении. Из-за всяких крикунов заболеть можешь. Вот, - он положил перед ним отпечатанный акт с витиеватой собственноручной подписью, - я подписал. Прошу... - Он протянул авторучку. 
Амирзаде внимательно прочел акт и, изорвав в мелкие клочки, швырнул в корзину. 
- Что вы делаете?! Это подорвет ваш авторитет. О происшествии уже знают подчиненные! 
- Пусть! 
- Может быть, он вернулся и извинился? 
Амирзаде вскипел: 
- Какого черта это вас так беспокоит? Он оскорбил меня. Я как-нибудь переживу. Это, во-первых. А во-вторых, вы знаете, что ему пришлось пережить? 
Махмудов усмехнулся. 
- А при чем тут мы? 
- Кто знает, Махмудов... Может, именно мы "при том"... 
- Ну, знаете... Я отказываюсь понимать. 
- Придет время, поймете. Он один из тех, кто начинал этот промысел. Ты, Махмудов, знал об этом. 
Махмудов, привстав, впился глазами в листок с автобиографией. 
- Такие люди для нас на вес золота. 
- Но почему он не обратился в "Азнефть"? 
- А почему бы ему не обратиться прямо сюда? Эх, пришел бы прямо ко мне, не было бы этой нелепой истории. 
- У него нет диплома. И вообще вид у него... 
- Вид, говоришь? Тебе модного костюма с галстуком не хватает? Одежда не та, да? У человека, как говорится, дом обрушился, а ты "вид", "диплом"... Что? Нет у нас, скажешь, бездельников с дипломами? Сначала звонок из министерства, а потом является этакий хлюст, духами от него пахнет. Сам не раз слыхал, как ты кланялся трубке. "Баш уста*. Встретим... Обеспечим". Эх, ты... Иди, иди, Махмудов. 
______________  * Будет сделано. 
- Не смею возражать. Но советую согласовать с начальником отдела кадров "Азнефти", прежде чем брать его. Посмотрим, что там скажут.