Подчинение миллиардеру (ЛП)

У меня урчит в животе. Я, на самом деле, голодная. Я невольно бросаю взгляд на кусок хлеба на тарелке, лежащий слева от меня.
Григорий возвращается со следующим блюдом.
— Ягненок, глазированный в гранатовой патоке, с хрустящими кусочками картофеля, — говорит он, ставя передо мной большую тарелку. Ягненок розовый, края прожаренные, коричневые, выглядит как произведение искусства.
Поднимающийся аромат, заставляет мой желудок опять заурчать. Решительно вздернув подбородок, я наконец отваживаюсь взглянуть на Николая. Он ловит мой взгляд. В его глазах танцуют смешинки. От чего я еще больше злюсь, я беру бокал и выпиваю. Грубая ошибка. Алкоголь прямиком ударяет мне в голову. Григорий опять появляется и наполняет мой бокал.
— Он наблюдает за нами из другой комнаты? — Спрашиваю я, как только Григорий выходит.
— Нет, почему ты спрашиваешь?
— Мне кажется, он точно знает, когда ты заканчиваешь есть.
Он улыбается.
— Григорий, конечно, точно знает сколько времени мне нужно, чтобы поесть. Вот почему я так хорошо ему плачу.
Мне нечего ответить, поэтому делаю еще глоток шампанского. Голова шумит и даже кружится, смешно. Краем глаза я наблюдаю, как Николай берет нож и вилку. Ягненок — это мое любимое блюдо и от его запахов мне становится только хуже от голода, но я отказываюсь проиграть, хотя бы в этом. Поэтому делаю вид, что опять смотрю в окно, хотя, на самом деле, краем глаза вижу, как он разрезает мясо. Должно быть оно очень нежное, потому что он легко орудует ножом и вилкой. Он кладет кусочек в рот. Я представляю, как оно тает на языке.
— Очень вкусно. Тебе стоит попробовать, — говорит он, и я понимаю, что он подсмеивается надо мной.
— Я не хочу есть, — холодно настаиваю я.
— Жаль, что твой желудок не согласен с тобой. Он продолжает все время урчать.
Я вспыхиваю до корней волос.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
— Когда позже ты упадешь в обморок, я бы предпочел, чтобы это не было связано с голодом.
Я моментально поворачиваю к нему голову.
— Обморок?
Он улыбается.
— От удовольствия.
У меня открывается рот.
Он отрезает кусочек мяса и подносит вилку к моим губам. Во рту тут же начинает собираться слюна. Мне хочется сопротивляться, но бороться с самой собой очень трудно. Я смотрю в его серебряные глаза. Вижу в них черные зрачки. Большие. В конце концов, я не в чем не виновата, что не могу ему противостоять, с ним очень трудно бороться. Да еще шампанское. Я немного уже пьяна, у меня голова кружится.
— Ты не выиграешь эту битву. Эволюция заставляет людей потреблять почти все, когда они хотят есть. Ты тоже должна поесть, — мягко говорит он.
Аромат зажаренного мяса соблазняет меня все больше и больше, также как и слюноотделение. Я с трудом сглатываю. Черт с ним! Желудок громко урчит, но я все равно сопротивляюсь. И тогда он дотрагивается кусочком мяса до моей нижней губы. И мои губы сами собой раскрываются и кусочек оказывается у меня во рту. Что мне остается делать? Он уже лежит во рту. И его вкус распространяется по языку и небу.
Он улыбается.
— Не так сложно, не так ли? Я все равно заставил тебя сделать то, что ты отчаянно хотела.
Я медленно прожевываю. Мясо нежное и сочное. Самое вкусное блюдо, которое я когда-либо ела. Я беру нож и вилку. Будь он проклят! И начинаю есть. Быстро. Я умираю с голоду. Я намазываю хлеб маслом и откусываю. Пока я ем, не смотрю на него. Мы молчим. Закончив трапезу, откладываю в сторону нож и вилку.
Николай тоже заканчивает есть, появляется Григорий. Я благодарю его, пока он убирает мою тарелку. Он торжественно кивает. Его выражение лица не меняется, хотя я фактически вылизала свою тарелку.
— Тебе понравилась твоя комната? — спрашивает Николай.
— Да, хорошая.
— Отлично. Тебе нравится Селин?
Я хмурюсь.
— Какая разница нравится она мне или нет?
— Если не нравится, я заменю ее.
— Она мне понравилась, — тут же шепотом отвечаю я, потрясенная его жесткостью. Бедная, желающая угодить Селин. Из-за моей прихоти она может потерять работу, если я пожалуюсь, что она мне не нравится. Надеюсь, если он и дальше будет себя вести подобным образом, я точно его возненавижу, когда уйду отсюда.
Десерт — кокосовый шифоновый бисквит, проложенный клубничным джемом, подается с мороженым пина колада. Ну, его начальник службы безопасности, конечно, поработал на славу. Мне очень нравится кокос, клубничный джем и пина колада. Так что, порадуем этого ублюдка. Я подношу ложку к губам и кладу в рот. Ого... десерт в доме Смирнова неописуемо вкусный. Почти божественный.
— Я здесь останусь на целый месяц?
— Нет, ты будешь здесь, пока я здесь. И будешь ездить везде со мной.
Я перестаю есть.
— Я не могу покинуть страну. Я должна каждый день навещать отца. Он находится в больнице.
— Я знаю. Обычно ты ездишь до ланча. Иван будет возить тебя.
— Я могу взять такси.
Он вздергивает подбородок вверх.
— Должно быть я забыл тебе сообщить, что во время твоего пребывания со мной, ты будешь везде передвигаться с шофером. Это для твоей же безопасности.
Как только я съедаю последний кусок, Николай поднимается из-за стола.
— Пойдем, выпьем кофе и бренди в южной комнате. Там из окон открывается прекрасный вид. — Несмотря на количество еды, которую я съела, все еще чувствую себя немного пьяной, и поэтому, когда встаю, спотыкаюсь. Он моментально хватает меня за руку.
Я тут же смотрю на его лицо, но оно так же не читаемо, как и всегда. Долю секунду я ощущаю странное магнитное притяжение его глаз. Затем он убирает руку. Кожу у меня на руке покалывает, и я потираю это место.
Он приводит меня в элегантную комнату.
Здесь темно-розовые диваны и кресла. Я опускаюсь на один из диванов, Григорий приносит кофе на большом подносе. Он передает мне чашку, такого же размера, как я привыкла пить. Если честно, это нервирует, когда совершенно незнакомые люди знают столько о тебе.
Используя серебряные щипцы, он бросает два кусочка сахара в мою чашку. Именно так, я всегда и пью. Затем он обслуживает Николая и незаметно выходит из комнаты.
— Ты всегда с такой тщательностью выясняешь о людях, с которыми вступаешь в контакт?
— Нет.
Я морщу лоб.
— Но мне кажется, что ты чрезвычайно внимательно подошел к моим симпатиям и антипатиям.
— Но я не планирую с ними спать. В любом случае, я такой, какой есть. Чрезмерный. Когда я хочу чего-то, будь то дом, картина, бизнес или женщина, я никогда не останавливаюсь, пока у меня его или ее не будет.
Я делаю глоток кофе.
— Ты часто берешь жену в обмен на погашение долга?
Он залпом выпивает кофе.
— Ни разу.
— Тогда почему я?
— Потому что я хотел тебя.
— А что, если бы я не хотела тебя?
— А это так?
— Я люблю своего мужа.
Он встает и подходит к высоким дверям, выходящим на холмистую местность.
— Я разве просил твоей любви?
Я молчу, он оборачивается, чтобы взглянуть на меня.
— А?
Я прикусываю нижнюю губу.
— Нет.
— Хорошо. Когда мы выяснили это маленькое недоразумение, ты уже допила свой кофе?
— Нет.
— Допивай.
Я делаю еще один глоток и, подаюсь вперед, чтоб поставить чашку на красивый журнальный столик из ореха. Его тон заставляет меня занервничать.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Николай
«Так сладок мёд, что, наконец, он горек»
Шекспир
За окном темно. Животные устраиваются на ночь. Словно животное, предпочитающее охотиться ночью, чувствую сладость от предвкушения.
Наступает время охоты.
Я стою к ней спиной, но чувствую ее взгляд на себе. Она тут же отводит глаза, как только я поворачиваюсь. Медленно, но целенаправленно иду в ее сторону, останавливаясь, чтобы включить настольные лампы. Желтый свет заполняет комнату. Вижу, как она нервно ерзает на диване.