Вероломство

Это был ее вечер, она его тетя, и Джед, несмотря на обиду, старался сохранять терпение.
— Тетя Абигейл, почему вы ополчились против нее?
— Дело не в ней. Просто она из семьи Блэкбернов, и хотя в том нет ее вины, но моей тоже нет, так ведь? — Абигейл вздохнула и дотронулась до руки племянника. Взгляд ее стал мягче. — Знаю, это тебя огорчает и ставит в неловкое положение, но попытайся понять меня. Скоро прибудут репортеры. Если они обнаружат здесь Ребекку Блэкберн, такую юную, привлекательную, они от меня не отстанут. И от нее. А мне не хотелось бы ворошить прошлое. Уверена, что и ей тоже. Если не ради меня, то хотя бы ради нее отведи ее домой.
— Мама права, — вступил в разговор стоявший рядом с матерью Квентин.
Джед метнул в кузена гневный взгляд.
— Вы ведь и сами не верите в то, что сейчас наговорили. Ни один репортер и бровью не поведет, появись здесь хоть сам Томас Блэкберн. Они хотят дармовой выпивки и возможности покрутиться в кругу Вайтейкеров и Слоанов, но убей меня Бог, я их не понимаю.
Квентина задели слова Джеда, и он решил было пойти на попятную, но Абигейл подняла руку, и тот замолчал, так и не начав говорить. Джед вздохнул, ничему не удивляясь. На месте Квентина он убрался бы подальше из Бостона. Сайгон как раз то что надо, но Квентин работает там на компанию матери. Он даже не заикнулся о том, чтобы не возвращаться домой. Абигейл дала ему год сроку, и Джед был уверен, что больше Квентин не получит. До гибели мужа Абигейл относилась к материнским обязанностям с прохладцей, предоставляя сыну значительную свободу. Все переменилось, когда Бенджамин Рид погиб во Вьетнаме. Джед был не склонен думать, что Абигейл стала любить сына сильней, чем при жизни мужа. Просто она решила взять его под контроль, хотя, преуспев в этом, она разочаровалась в Квентине. Абигейл упрекала его в слабости характера. Джед несколько лет назад бросил попытки разобраться в их взаимоотношениях, но кузена искренне жалел. Квентин никак не мог угодить матери.
Абигейл сохраняла величавое спокойствие.
— Можешь злиться на меня, — сказала она племяннику, — но уведи эту девушку из моего дома.
Что он и сделал.
Надо отдать должное Ребекке — она прекрасно поняла что происходит:
— Мое присутствие здесь нежелательно?
Ребекка старалась делать вид, что ее это не трогает, но Джед видел по ее глазам и пунцовым щекам, как она возмущена и унижена.
— Прости, — промолвил он через силу.
Ребекка допила шампанское.
— Не надо извиняться.
Однако он почувствовал себя виноватым. Какой он идиот, что подумал, будто тетушка потерпит в своем доме кого-нибудь из Блэкбернов! И если Ребекка старалась вежливо обходить эту тему, то ее дед высказался без обиняков. Потерпев неудачу у Абигейл, они отправились на Западную Кедровую улицу. Томас учтиво поздоровался с Джедом, но выслушивать их жалобы не стал и без всякого сочувствия спросил:
— А чего вы еще ждали?
Ребекка стряхнула с ног босоножки и ступила на персидский ковер.
— Неужели на мне вечно будет лежать проклятие за поступок, которого я не совершала?
Ее риторический вопрос не требовал ответа, но Томас сказал:
— Вполне возможно, — и скрылся в кухне.
Джед в растерянности стоял посреди полутемной гостиной.
Огонь в камине едва смягчал прохладу сырого весеннего вечера. Джед не знал, что делать: уйти или остаться. Ведь он наполовину Вайтейкер, и его присутствие может явиться назойливым напоминанием того, что Блэкберны утратили былой престиж. На протяжении веков благодаря уму и высокой нравственности они вращались в кругу сильных мира сего. С представителями этого клана по многим вопросам советовались даже многие президенты. Они были совестью Бикон-Хилл, блестящим примером того, что значит «поступать праведно». И для сохранения своего особого могущества им не требовалось много денег. Джед помнил то время, когда имя Томаса Блэкберна вызывало уважение, а люди прислушивались к его мнению, задумывались и часто меняли свое изначальное решение.
Засада в рисовых полях в дельте Меконга все перечеркнула. И если Томас Блэкберн мог привыкнуть ко многому, Абигейл Вайтейкер-Рид не позволяла ни ему, ни другим забыть случившееся. Она и в лучшие дни не умела прощать, тем более не могла она простить смерть мужа, погибшего по вине Томаса Блэкберна. Узурпировать влияние Блэкбернов ей не удалось, но она довольствовалась тем, что и от них оно ушло навсегда.
Джед надеялся, что Ребекка поймет: он и ее дед давно все для себя решили. Их дружба говорит о том, что он не разделяет ни мстительных устремлений тетки, ни ее неусыпной ненависти к Томасу Блэкберну. Ему не хотелось уходить из старого дома на Западной Кедровой улице.
И он признался себе, что не прочь возобновить знакомство с Ребеккой. В детстве она тянулась к нему. Может быть, потому что он был на пять лет ее старше, а она общалась, в основном, с маленькими братьями. Она никогда не относилась к нему с пиететом — это не было свойственно Ребби Блэкберн. Иногда она пускала в ход кулаки, царапалась, вопила, — одним словом, вела себя как младшая сестра, утверждающая свою независимость, но часто они находили общий язык, и тогда общались совсем не по-детски зрело... Сегодня Джед вновь почувствовал это.
— Господи, задохнуться можно в этом платье, — сказала Ребекка, расстегивая воротник. Она устремила на Джеда взгляд глубоких, синих блэкберновских глаз. — А ты можешь возвращаться на вечер. За меня не беспокойся.
— Но это было бы свинством, ты не находишь? Возвратиться на вечер, откуда попросили приглашенную мной девушку. За кого ты меня принимаешь?
— Но там твоя родня.
— Я не стану ругать тетушку, — осторожно проговорил он, — но и защищать ее тоже не буду. Я не согласен с тем, как она обошлась с тобой. А иначе разве я пригласил бы тебя туда?
Повернувшись к нему спиной Ребекка крутила на каминной доске бронзовую статуэтку Будды.
— Я верю тебе.
Джед ничего не сказал. Ему не приходило в голову, что она может ему не верить.
— И Квентин тоже хотел, чтобы я ушла?
— Думаю, нет.
— Я знаю, тебе просто не хочется в этом признаться. — Она опять повернулась к нему лицом. Губы ее тронула слабая улыбка. — Я не видела его с тех пор, как мы переехали во Флориду. И даже сегодня не успела с ним поздороваться, но это, наверное, даже хорошо. — Теперь ее лицо расплылось в самой настоящей улыбке, полной энергии и задора. — Он, должно быть, красив как черт?
Джед засмеялся.
— Конечно. Дать номер его телефона? Глядишь, увезет тебя куда-нибудь, и его мать хватит удар.
— А что, правда? — Ребекка тоже засмеялась. — Нет уж, хватит мне одного Вайтейкера.
Из кухни возвратился Том с грудой маисовых лепешек на блюде и домашней паприкой, только от испарений которой у Джеда и Ребекки выступили слезы. Томасу же все было нипочем. Он заявил, что не желает слышать ни одного слова о визите к Вайтейкерам на Маунт-Вернон, и предложил сыграть «в эту твою игру, Ребекка».
Она улыбнулась, окончательно забыв об унижении, испытанном в гостях у Абигейл Вайтейкер-Рид.
— Это потому что он всегда выигрывает, — объяснила она Джеду. — Мой дедушка невероятный заумник.
Вскоре выяснилось, что и Джед не промах.
К ним присоединились иностранные студенты, жильцы Томаса Блэкберна, и они играли до полуночи, пока Томас не попросил всех закругляться. Джед подвез Ребекку до кампуса, проводил до общежития и предложил подняться с ней на ее этаж.
— Сама дойду. Уже поздно. Меня, наверное, ждут не дождутся Софи, Алекс и Ленни.
— Скажи им, — улыбнулся Джед, целуя Ребекку в щеку, — что твои белые босоножки произвели фурор.
  ГЛАВА 15  
В середине мая у Ребекки начались экзамены. Ей исполнилось девятнадцать, и она была по уши влюблена в Джеда Слоана, но голову при этом не потеряла. Он часто ее смешил и не боялся подшучивать над ее необыкновенным рвением к учебе. В это же время Джед был достаточно уверенным в себе, чтобы не опасаться ее амбициозности. С ним она могла быть самой собой. Не просто одной из Блэкбернов, не просто стипендиаткой, не библиотечной крысой, не только молодой, привлекательной синеглазой женщиной. С ним она совершенно не комплексовала.