Вероломство

— Плохо копался, — огрызнулась Ребекка.
— Забавно, забавно.
И Алекс обратился к гардеробу Софи. Ребекка предупредила его, что ничего из одежды подруги не подойдет ей по размеру, но Алекс упрямо продолжал свое дело. Он вынимал плечики с блузками, юбками и платьями, и все отверг.
Софи взбеленилась:
— Чем тебе не нравится моя одежда? Половина вещей куплена в «Блумингдейле»[17]!
— Для Нью-Йорка сошло бы, но не для Бостона. Хочется чего-то элегантного, сдержанного. Чего-нибудь такого, что говорит о былом богатстве.
Ребекка засмеялась. Если он о богатстве Блэкбернов, то оно действительно былое. Оскудевшее. И она предложила:
— Тогда мне надо сходить на Бикон-Хилл и позаимствовать старое платье из груды хлама на дедушкином чердаке...
Алекс вдруг хлопнул в ладоши и воскликнул:
— Конечно!
— Я пошутила, ты что? Спасибо, но я сама что-нибудь придумаю.
— Ребекка, помолчи, пожалуйста! Мне дела нет до старья на чердаке твоего дедушки. Я знаю что нам надо.
— Что?
— Не что, а кто. Ленни.
— Ленни?
Больше Алекс ничего не сказал. Он подхватил Софи и исчез. Ребекка ждала двадцать минут, а когда они вернулись, она уже примеряла джинсовую юбку и позаимствованную у подружки кофточку с золотой нитью. Они ворвались в комнату с Ленни, старшекурсником театрального факультета. Оказалось, что Ленни — уменьшительное имя не от Элеоноры или Леонор, а от Леонарда. Росту в нем было под метр восемьдесят, сложен он был как бегун на дальние дистанции, волосы стянуты на затылке в крысиный хвостик. Он, Софи и Алекс приволокли целую коллекцию вечерних платьев.
— Ленни исполняет женские роли, потому что считает это забавным и поучительным, — объяснила Софи, явно цитируя самого Ленни. — Он уверен, что открытость эксперименту очень поможет ему стать хорошим актером и режиссером.
Ленни тщательно осмотрел Ребекку, пока та крутилась перед ним босая, в ветхом махровом халате, и немедленно забраковал три из принесенных платьев. Ребекка недовольно напомнила, что осталось совсем мало времени. Вздохнув, Ленни выставил Алекса за дверь, караулить. Когда подойдет Джед, он должен стукнуть в дверь три раза.
Наконец Ленни сказал:
— Белое, — и извлек из огромной мягкой сумки тонкое льняное платье. По подолу шли кружева, высокий воротник тоже был отделан кружевом. Ленни изрек:
— Роскошно.
— Но я в нем буду как невеста!
— И хорошо.
— Но...
— Ты и есть невеста, — вынесла свое резюме Софи, что, по мнению Ребекки, было совершенно неуместно.
Ленни деловито поинтересовался:
— И туфель у тебя, конечно, тоже нет?
— Кроссовки и сапоги.
— Бог мой. А у тебя, Софи?
— У меня тридцать второй размер, Ребекке не подойдут.
— У меня сорок первый, — сказал Ленни.
Ребекка, не веря в реальность происходящего, вставила:
— Но у меня-то тридцать восьмой!
— Надо поискать кого-нибудь, у кого тридцать восьмой, — сказала Софи. По-моему, у Эдиты.
— Только обязательно белые, — наставлял Ленни, — и желательно поизящней.
— Как для невесты, — подмигнула Софи и выскочила за дверь.
А Ленни тем временем позвал Алекса, и они стали изображать слуг, словно Ребекка была звездой их студенческого театра. Она чувствовала, что вот-вот откажется от этой затеи, так они ей надоели. Они помогли ей снять банный халат, поклявшись, что ее тело интересует их лишь с профессиональной точки зрения. Алекс не замедлил шепнуть, что Ленни неравнодушен лишь к мальчикам, но это оказалось не так.
— Не волнуйся, — заверил ее очарованный Ленни. — Если этот кретин позволит себе что-нибудь непотребное, я прочищу ему мозги.
— У меня пятеро братьев. Если он позволит себе что-нибудь непотребное, я сама прочищу ему мозги.
Они подняли ей руки и напялили на нее белое платье. По-видимому, Ленни на сцене носил накладную грудь большего размера, чем у Ребекки, но в остальном платье сидело очень ладно. Кружевная кайма доходила до середины икр. Не обращая внимания на страдальческую гримасу Ленни, Ребекка натянула свои единственные колготки.
— Макияжа у тебя, я так думаю, тоже нет? — спросил Ленни.
— Я иногда смазываю губы вазелином.
— Чушь собачья. К счастью, я захватил с собой коробку с гримом. Садись.
Она села. Он накинул на нее полотенце и с помощью Алекса накрасил ей лицо, объяснив, что употребляет только натуральную косметику и что сделает неброский, естественный макияж. Ленни похвалил ее кремовую кожу, но заметил, что это благодаря молодости и хорошей наследственности, так как, по его убеждению, она не утруждает себя должным уходом.
— Ну довольно, — сказала Ребекка. — И так хорошо. За мной придут с минуты на минуту.
— Почти готово. Не волнуйся, тебя с удовольствием подождут. Ведь это парень, я надеюсь? А если женщина, то, боюсь, она может не выпустить тебя за порог этой комнаты.
Ребекка возмутилась:
— Я ненавижу подобные стереотипы! Почему ты считаешь, что женщины вечно соперничают друг с другом? Пожалуйста, я могу отказаться от всего этого и пойти в своей джинсовой юбке!
Ленни оставался спокоен:
— Давай, давай, когда ты сердишься, у тебя розовеют щеки и блестят глаза. Правда, Алекс?
— Мне кажется, я сброшу ее ухажера в лифтовую шахту и сам приглашу ее на ужин. — Он улыбнулся. — Как ты относишься к общажной жратве?
Она не смогла удержаться от смеха:
— Вы невозможные ребята. Спасибо вам. Как я выгляжу, ничего?
— Ты выглядишь сногсшибательно, — сказал Ленни. — А где же туфли? — Он смахнул с ее плеч полотенце и, взяв ее за руку, подвел к зеркалу. — Волосы, правда, словно после смерча, но это даже хорошо. А цвет просто волшебный.
Ребекка была вынуждена признать, что за несколько минут Ленни совершенно преобразил ее, превратив из скромной студентки в женщину, способную блистать на любом приеме, не только у Вайтейкеров-Слоанов. Хотя сама она никогда не додумалась бы до белого кружевного платья.
В комнату скользнула Софи. Она протянула Ребекке белые босоножки с очень узкими ремешками.
— Это лучшее, что я смогла достать. Сегодня для них, конечно, холодновато...
Ленни схватил босоножки:
— Они божественны!
Он захотел непременно сам надеть их на ноги Ребекки. Софи умилялась:
— Ни дать, ни взять — вылитая Золушка!
— Софи!
— Шучу. Ты выглядишь потрясно. Правда-правда. Какие-нибудь ацтеки принесли бы тебя в жертву на своем алтаре.
— Ты очень меня обнадежила.
В дверь постучали. Ленни легонько пожал Ребекке ладонь.
— Желаю приятно провести время.
— Спасибо. — Ребекка обняла его. — Я не привыкла уделять столько внимания своей внешности и очень ценю то, что ты сделал. Постараюсь не испортить платье.
— Надеюсь, твой дружок раздерет его прямо на тебе.
— Ленни, — сказал Алекс, — ты вгоняешь девушку в краску.
— Конечно. Я хочу, чтобы у нее был здоровый цвет лица.
Поблагодарив их еще раз, Ребекка вышла в коридор, прежде чем кто-нибудь из них троих успел произнести напутствие. Она сразу же закрыла за собой дверь, чтобы Джед не увидел ее помощников в комнате, где всюду разбросана одежда, и не догадался, что она специально готовилась к этому вечеру.
На нем был потрясающий черный костюм.
— Извини, я опоздал. Забыл номер твоей комнаты.
— Так ты уже давно здесь?
— Несколько минут. — Он хотел сдержать улыбку, но ничего у него не вышло.
— М-м... Ты не встретил случайно мою подругу Софи?
— Это она бегала по всему этажу и спрашивала белые туфли тридцать восьмого размера?
Ну вот, подумала Ребекка, допрыгалась. Теперь нечего строить из себя искушенную даму.
Но не успев дойти до лифта, они уже весело смеялись.
— Я не хочу ее здесь видеть.
Джед застыл от гнева, услышав слова тети, и посмотрел на Квентина, ища у того поддержки, но кузен промолчал. Абигейл, кажется, едва отдавала себе отчет, что сын находится рядом. Они находились в небольшой комнате, примыкающей к элегантной гостиной, где уже собрались гости. Джед мог видеть Ребекку, которая улыбалась и пила шампанское. Красивее ее не было никого на этом приеме. Тетя, сверкая бриллиантами и шелковым черным платьем, попросила уделить ей пару минут сразу, как только они вошли в дом на Маунт-Вернон-стрит.