«Смешилка»

Все люди очень смешные. Они похожи друг на друга. И совсем непохожи. Каждый по-своему ходит, и по-своему спит, и по-своему смеется... И по-своему плачет. Не знаю почему, но мне интересно не чем они похожи, а чем отличаются. Я это хочу запомнить. А чтобы получше запомнить, повторяю всякие непохожие движения, фразы, гримасы, которые почему-то называют «выражением лиц».
– Ты очень точно всех «показываешь». Изображаешь! У тебя есть такая способность. Совершенно особая! – сказала мне мама. – Но, к сожалению, ты подмечаешь только смешные стороны...
– А что же мне подмечать скучные ?
– Получается, что ты людей передразниваешь. Даже взрослых!
– Я не передразниваю... Я их запоминаю.
– Взрослые этого не поймут!
– Пусть поймут только дети.
– Ну, если взрослые не поймут, то уж дети подавно!
Мама убеждена, что взрослые все понимают лучше. Я в этом совсем не уверена.
Когда она слишком уж упрямо со мною не соглашается, я восклицаю: «Устами младенца глаголет истина!» Ни одна пословица и ни одна поговорка не утверждает, что истина «глаголет устами взрослых...».
Однажды мама обратилась к моей «особой способности с особой семейной просьбой». Так именно она выразилась.
Ко мне, как и ко всем на свете, с просьбами обращались не раз. Люди, я заметила, предпочитают что-нибудь попросить, чем что-нибудь предложить или выполнить. Но та просьба была не похожа на остальные. А все непохожее не входит, а прямо-таки вламывается ко мне в память. И уходить оттуда не собирается.
– Завтра будет решаться судьба нашего папы! – издалека начала мама. Она любила подбираться к своим заданиям и просьбам издалека.
– Где будет решаться?
– Прямо здесь, у нас дома... К нам в гости пожалует директор банка, в котором папа работает. Вместе с женой. Кстати, она предпочитает называеть его не директором, а «главой» банка. Учти!
Обычно в гости к нам «приходили», а эти обещали «пожаловать».
– Если мы им... – продолжала мама. – Если мы им – особенно жене! – придемся по вкусу...
– По вкусу? Они собираются нас пробовать?
– Ты уже насмехаешься! А дело о-очень серьезное!
Когда мама какую-нибудь букву (чаще всего гласную) тянет, словно не желая с ней расставаться, все мы обязаны напрячься, насторожиться. Я напряглась.
– Так вот... Если мы им понравимся, папа получит высокую должность. Стало быть, и зарплату... – Про зарплату она прошептала. – А чем лучше папе, тем лучше и нам! – Об этом я догадывалась. – Слушай внима-ательно! Я их накормлю...
– Питаться они все все-таки будут продуктами? – с облегчением спросила я.
– Умоляю тебя: перестань... И послушай меня хоть раз в жизни! – Мама часто просит, чтобы я «хоть раз в жизни» сделала то, что я делаю каждый день. – Обед, конечно, обедом... Но этого мало.
– Смотря какой будет обед!
– С тобой невозможно общаться. Ну не перебива-ай! Они, как мне донесли, любят развлечься. Артистов мы приглашать не можем: это дорого. Да и зачем? Если у нас в семье есть своя актриса.
– Это кто?
– Это ты... Развлеки их! Кого-нибудь «изобрази»... Пусть посмеются. В твоем репертуаре так много разных человеческих типов! Характеров... Только не изображай, пожалуйста, меня, папу и бабушку.
Когда был жив дедушка, она просила и его не трогать. Я не трогала. Но его это, к сожалению, не спасло. Люди всегда предпочитают, чтобы смеялись над кем-то другим.
– А ты нас вообще-то изображаешь? – словно по секрету и с некоторым страхом поинтересовалась мама.
– Нет, – без всякого страха соврала я.
На самом деле я своих близких изображала. Но когда они были далеко или, точней, когда их не было дома. И вообще никого вокруг не было. Изображала просто так, для себя самой. Чтобы навсегда запомнить нашу семью...
– Значит, тебя и папу с бабушкой «показывать» я не буду. А всех остальных можно?
– Остальных? Пожалуйста!
Хозяйкой хозяина банка оказалась его жена. Она все время давала хозяину поручения:
– Пойди посмотри: не прошел ли дождь?
– Иду, я уже иду...
– К окну, а не на улицу. О, как я от него устала!
Минут через десять:
– Принеси-ка мне телепрограмму!
– Несу, я уже несу...
– Мне нужна программа на эту неделлю, а не на прошлую... О, как я от него устала!
Еще минут через пять:
– Налей мне воды!
– Наливаю, уже наливаю...
– Я просила воды, а не пива... О, как я от него устала!
«Он бегает, приносит, протягивает, наливает, а она... устала. Хоть сидит на одном месте!» – недоумевала я. И слегка даже возмущалась. Мне стало жалко «главу» папиного банка: как же он, бедный (хоть и богатый!), устал, если она без конца от него уставала?
Папа тоже пытался выполнять ее непрерывные указания, но за своим боссом не поспевал. Я сочувствовала папе еще сильнее, чем его боссу: в конце концов, тот сам выбрал себе жену!
Обед мама приготовила на таком уровне, что я подумала: если на подобном уровне будет и новая папина зарплата, все проблемы в нашем доме исчезнут!
На десерт же был подан торт с властным названием «Наполеон» (как говорит бабушка). Он по-банапартистски захватил половину стола. Бабушка, не щадя своих глаз, постоянно читает, и поэтому очень образно мыслит. «Все фантазии твои – от нее!» – уверяет мама.
Мама не против фантазий – она за мою безопасность... которой фантазии угрожают. «Какой зеленый воздух!» – помню, сказала бабушка, когда мы ехали по лесной дороге. «Воздух не имеет цвета, – поправила ее мама, глядя в мою сторону. – И не вздумай сказать что-нибудь подобное в школе!» Она охраняет меня даже от образного мышления.
Торт являл собой коронное бабушкино блюдо, которым короновали наиболее дороги и нужных гостей.
А еще был подан и мой концерт. «Концерт – на десерт!» – в рифму сказала бабушка. Она, между прочим, и стихи сочиняет.
Ради новой папиной должности я показывала всех подряд: полицейского, садовника, мэра, супругу президента страны (тут жена «главы» банка стала мне хлопать, – я и догадалась, что она не любит жен тех «глав», которые главнее ее супруга).
– Ты слишком быстро обо всем догадываешься, – предупредила меня как-то мама. – Чересчур догадливых опасаются. Ты учти...