Дороже всех сокровищ

Прошло несколько минут, и промежутки между всхлипами стали длиннее. Наконец она успокоилась, порылась в сумочке, нашла платок и, насколько это было возможно, попыталась привести себя в порядок. Потом повернулась к своему терпеливому спутнику.
– Мне так стыдно…
– Прекрати. Не болтай ерунды, – немного грубовато от неловкости тут же отозвался Рэнди. У меня есть предложение. Только не отвечай сразу, а подумай, ладно? Давай поедем ко мне домой, посидим и поговорим. Выпьем немного, если захочется. – И добавил, сразу заметив ее порыв отказаться:
– Я не обижу и уж тем более не оскорблю тебя, не волнуйся… Просто сам знаю, что бывают в жизни моменты, когда необходимо выплеснуть все, что накопилось внутри.
Она помолчала. С одной стороны, его предложение показалось ей странным и довольно опасным, но, с другой… Рэнди никак не производил впечатления злодея, только и ждущего случая зарезать или изнасиловать кого-то. Так почему бы и нет? С кем ей поделиться своей болью, своими обидами? С подругами? Так у нее нет подруг, одни только приятельницы, к тому же Морин уехала в отпуск. А Полин… Полин – болтушка, с ней нельзя говорить ни о чем сокровенном… Зато Рэнди совершенно посторонний ей человек. Они встретились случайно и скорее всего никогда больше не увидятся.
А ей так надо, просто необходимо излить душу!..
И Молли кивнула.
 
Глава 2
 
Вскоре они уже сидели в светлой и довольно уютной кухне и пили приготовленную хозяином горькую бурду.
– Как это людям удается сварить приличный кофе? – пробрюзжал Рэнди, поморщившись от отвращения. – Никогда не умел и, наверное, уже не научусь.
Молли неожиданно для него, да и для себя тоже, хихикнула.
– Все очень просто. Надо покупать не растворимый, а обычный кофе. Есть, конечно, еще несколько маленьких секретов, но этот – основной.
– Правда? Слушай, по-моему, у меня где-то есть пакет с зернами. Может, сделаешь? А то это даже благородным именем кофе называть стыдно, – предложил Рэнди, радуясь, что гостья немного повеселела.
Он тут же вскочил и, не дожидаясь ее ответа, начал открывать и закрывать многочисленные шкафы.
– Ага! Вот и он! Так-так-так… А вот и кофемолка!
Молли открыла пакет, сунула туда нос, потом вынесла вердикт:
– Пойдет. Только мне нужна еще сковородка.
– Сковородка?!
– Угу. Обжарю, чтобы усилить аромат.
Она энергично принялась за дело, а Рэнди сел за стол и с необычайным удовольствием отдался созерцанию. Молли двигалась легко и грациозно, как восхитительная тропическая бабочка, и в то же время от нее веяло теплом и настоящим домашним уютом.
Каким же счастливым должен быть мужчина, которому она достанется, думал он. Или уже досталась? Почему он вообще решил, что она свободна? Потому что работает? Так сейчас подавляющее большинство замужних женщин работают… Или потому что согласилась поехать с ним? Да мало ли что с ней происходит. Может, она с ним поссорилась… Ясно же, что она в таком расстроенном состоянии не из-за умершего шесть лет назад отца… Хорошо, что. ему пришла мысль пригласить ее. Пусть выговорится. И ей полегчает, и он побольше узнает.
Вдруг… вдруг ему повезло и она еще свободна?
Похоже, он ей не противен…
К тому времени как Молли поставила на стол кофейник, Рэнди уже откупорил бутылку ледяного шабли и подал бокалы.
Он попробовал сваренный ею напиток и едва не застонал.
– Молли, да ты настоящая волшебница! Это просто восхитительно. Я даже не представлял, во что можно превратить это старье, если постараться. Готов поспорить, ты научилась этому на Востоке. Угадал?
Молли немедленно погрустнела, перенесясь мыслями в то благословенное время, когда десятилетней девчонкой жила с обоими родителями при американском посольстве в Тунисе и понятия не имела, что ждет ее впереди. Потом с трудом заставила себя улыбнуться.
– Угадал. Счастливое было время…
– Расскажи мне о себе, – попросил Рэнди, наливая вино и придвигая ей бокал.
Она с удовольствием отпила, посмаковала и проглотила. Потом еще немного. И еще.
– Неплохое вино.
– Да, вполне. Французское. Подлить еще?
– Угу. С удовольствием. Отец тоже предпочитал французские вина всем другим. Мы с ним часто отмечали окончание его рабочей недели праздничным ужином или в ресторане, или дома. Я-то предпочитала дома, но часто так уставала, что сил не хватало на кулинарные изыски. Хотя мне очень нравится готовить. Однажды я сделала петуха в вине по старинному рецепту.
Нашла его в очень древней кулинарной книге – французской, между прочим, – которую купила по случаю в лавке букиниста. Отец сказал, что подобного даже в Париже не пробовал. – Молли улыбнулась приятному воспоминанию. – Но, конечно, ему просто хотелось сделать мне комплимент.
– Почему ты так думаешь? Может, он говорил совершенно серьезно? – вставил Рэнди.
– Сроду не поверю, – тут же отозвалась она.
– Это еще почему? Разве твой отец обманывал тебя?
– Нет, что ты! Просто потому, что тогда остается только признать, что выбрала себе не ту профессию. Хотя… – улыбка растаяла как снег на апрельском солнце, – хотя я, к несчастью, и так выбрала не ту…
– Да? А чем же ты хотела заниматься?
Молли помолчала. Рэнди скоро заметил, что глаза ее снова подозрительно заблестели, и пожалел, что спросил.
– Я должна была тоже пойти по дипломатической линии. Только вот… – Голос ее прервался.
– Только что? Что тебе помешало?
Она тяжело вздохнула.
– Если честно, то глупость. Настоящая женская глупость. И слабость. Когда отец умер, мне было так плохо, так одиноко… Видно, поэтому Кларенс и произвел на меня такое впечатление…
– Кларенс? – осторожно повторил Рэнди, отдавая себе отчет в том, что вот-вот услышит нечто очень важное и сокровенное.
Молли кивнула.
– Он приехал в университет по приглашению декана прочитать цикл лекций по французской литературе восемнадцатого-девятнадцатого веков. Это было почти через два месяца после папиной смерти. Господи, как он был хорош… – с невероятной тоской в голосе протянула она. – Высокий, широкоплечий, с резкими чертами лица и с копной совершенно белых волос. Нестарый, лет сорока, но уже профессор. Он чем-то напоминал отца… Думаю, это меня и покорило. Если не с первого, то с третьего взгляда уж точно…
Несколько минут оба сидели, не произнося ни слова. Молли, казалось, полностью ушла в воспоминания, а Рэндалл… Что ж, Рэндалл терзался невыносимой завистью и ревностью к неведомому ему Кларенсу.
– И что же потом? – не выдержав этой двойной атаки, спросил молодой человек.
– Потом? – Молли вздрогнула и посмотрела на него так, словно увидела впервые в жизни. – Ох, извини, я задумалась…
– Ничего, – ободрил ее Рэнди. – Я понимаю.
– Понимаешь? Тебе случалось влюбиться с третьего взгляда? Самозабвенно? До беспамятства?
Пришла очередь Рэнди медлить с ответом.
Что же сказать? Правду? Что именно так и влюбился – в нее, тогда, неделю назад, увидев стоящей у стеклянной стены? Гм… Да нет, пожалуй, преждевременно… Поймет ли она его правильно? Но тогда что остается? Солгать?
Противно, пошло и гадко. Особенно женщине, которую боготворишь…
Благодарение судьбе, Молли пришла ему на помощь и сама разрешила дилемму, продолжив рассказ:
– Ну вот, а я влюбилась… Теперь мне даже уже вспомнить непросто в подробностях, как все было дальше. По-моему, я подошла к нему после третьей лекции… Да, точно, после третьей. И сказала, что получила огромное удовольствие. Протянула его недавно вышедшую книгу и попросила надписать ее для меня. – Она усмехнулась воспоминанию. – Он внимательно посмотрел на меня… так, что аж мурашки по коже пробежали, потом быстро что-то написал на первом листе, закрыл и протянул мне.
И сказал: «Только одно условие, милая мисс.
Вы посмотрите, когда вернетесь домой. Идет?»
Я, естественно, пообещала. И умчалась со скоростью ветра. Даже такси схватила – так мне не терпелось посмотреть, что он написал.