Дороже всех сокровищ

– И что же?
– Всего семь цифр – номер его телефона в отеле.
Рэндалл хмыкнул – ему это показалось неслыханной дерзостью. Кто он такой, этот Кларенс, чтобы быть настолько самоуверенным?
Подумаешь, сорокалетний профессор! Ну и что из этого? Да мало ли на свете профессоров, пусть даже французской литературы? Но, с другой стороны, конечно, такой разносторонне образованной девушке должно было быть лестно его внимание. Ничего удивительного, что она влюбилась…
Только вот одно еще не совсем ясно: поженились ли они? Впрочем, что за идиотский вопрос? Разве может пожилой мужчина упустить такой шанс?
Когда еще ему могла бы представиться такая возможность? Черт. Черт, черт, черт!
Ох, как же мне не повезло! – вздохнул Рэнди. Почему не я попался ей на пути шесть лет назад, когда она так нуждалась в поддержке?
Проклятье!
Он скрипнул зубами и с трудом выдавил вопрос:
– И что же было дальше? Ты… позвонила ему?
Она ясно расслышала странные нотки в его голосе – нотки ревности – и слегка покраснела.
– Ты считаешь меня легкомысленной, да?..
Или распущенной?
И столько муки было в ее словах, что Рэнди немедленно устыдился своего вопроса.
– Нет-нет, что ты! – воскликнул он. – Да у меня и права нет никакого судить тебя! Ты взрослый человек, самостоятельный и можешь поступать так, как хочешь.
– Да, конечно… – протянула она. – Только все дело как раз в том, что тогда я была совсем не взрослым человеком, а маленькой перепуганной девочкой. Внезапно оказавшейся лицом к лицу с враждебным миром.
– Почему враждебным?
– Не знаю… Наверное, все кажется враждебным тому, кто неожиданно лишился самого близкого человека, – задумчиво ответила Молли. – По крайней мере, мне было очень страшно. Очень.
Рэнди не выдержал – встал, обошел вокруг стола и обнял ее за плечи.
– Не сердись на меня, пожалуйста, – прошептал он, склонившись к самому ее уху, – но я хочу задать тебе один вопрос. Неужели ты тогда ни разу не подумала о матери? О том, чтобы позвать ее… Или поехать к ней…
Молли покачала головой.
– Нет. То есть думать я, безусловно, думала.
Но совсем не с теплым чувством. Я тогда решила, что лучше умру, чем обращусь к ней за поддержкой.
– Но… а как ты справлялась материально? Я так понял, что ты еще училась?
– О, с этим-то как раз было проще всего.
Отец был вполне обеспеченным человеком. Он, когда вышел в отставку, купил в Филадельфии прекрасный трехэтажный дом в престижном районе. Да и финансовые вложения делал с умом.
Он пользовался услугами одного из самых опытных нью-йоркских брокеров. Так что с деньгами у меня проблем не возникло. Только с самой собой. Полагаю, это еще и потому, что мы с отцом последние пять лет жили вдвоем. Только он и я, никого больше… – Голос ее дрогнул и сорвался.
Рэнди сел рядом, налил еще вина. Сделал глоток из своего бокала, второй подвинул Молли.
– Если тяжело, то не говори об этом, – предложил он. – Мне хотелось бы только одного; чтобы ты немного отдохнула и расслабилась. Я не собираюсь мучить тебя, выспрашивая какие-то неприятные или болезненные подробности.
– Нет-нет, я хочу… То есть… если ты не возражаешь, конечно…
– Послушай, Молли, я ни против чего не возражаю. Пожалуйста, рассказывай все, что сочтешь нужным. Или не рассказывай, если тебе трудно. Мне твое доверие приятно и лестно. И мне хочется, чтобы и ты ощущала себя комфортно в моем обществе.
– Спасибо, Рэнди, – не поднимая глаз, произнесла она и на минуту коснулась лбом его плеча. Вздохнула. Легко провела рукой по его щеке и неожиданно для самой себя призналась:
– Странно, я знаю тебя всего пару часов, а чувствую так, словно ты мой старый и верный товарищ.
И снова наступило молчание, но не напряженное, не нервозное, а спокойное и удобное, как мягкие домашние туфли. Потом Молли снова заговорила:
– В общем, хорошо это или дурно, но я позвонила ему. Тем же вечером.
– И…
– И мы встретились. На следующий день. В ресторане при его отеле. Провели вместе целый вечер. Говорили обо всем на свете: и о литературе, и о живописи, и об архитектуре, и о Европе, и о нашей внешней политике. Проболтали часов шесть. А потом…
– Потом?
– Потом ресторан закрылся и Кларенс Пригласил меня в номер выпить по рюмке коньяка. Я согласилась, и… ну, короче, мы стали любовниками.
– Понимаю… – протянул Рэнди. Еще бы не понять! Какой же мужчина в здравом уме откажется от близости с такой восхитительной женщиной?
– Он был удивительно хорош, – задумчиво промолвила Молли. – Нежный, внимательный, заботливый и одновременно страстный и пылкий. Для меня… для меня это было впервые… И Кларенс сделал так, что я всегда буду с благодарностью вспоминать этот мой первый опыт любви. Мы были с ним практически неразлучны оставшиеся две недели его пребывания в Филадельфии. А потом, когда я в слезах провожала его в аэропорт, он пообещал что-нибудь придумать. И придумал… Кларенс нашел мне место в колледже. Окончив последний курс, я продала дом и переехала сюда, в Сан-Франциско. Мы стали часто видеться. Нам было так хорошо вместе!.. – Она улыбнулась, и выглядело это так же здорово, как солнце, засиявшее на небе после страшной грозы. – Я была счастлива… так счастлива, что даже и не передать.
Самый умный, самый красивый и самый добрый на свете мужчина принадлежал мне!
Совершенно неожиданно Молли всхлипнула и уронила голову на стол. Хрупкие плечи затряслись от рыданий.
Он начал тихо поглаживать ее по спине.
– Шшш… ну-ну, малыш, ну-ну… шшш…
Постепенно Молли утихла, подняла мокрое лицо и по-детски трогательно вытерла его руками.
– Спасибо, Рэнди, все уже прошло. – Она в очередной раз вздохнула, теперь с облегчением. – А знаешь, мне как-то вдруг легче стало.
Надеюсь, ты не будешь очень возражать, если я скажу, что ты отличный парень. У тебя талант, настоящий талант, Рэнди.
– Какой это? – изумился он.
– Талант слушать. И облегчать чужую боль.
Думаю, если бы ты не стал летчиком, то из тебя вышел бы прекрасный психоаналитик.
– А ты когда-нибудь была на консультации у психоаналитика? – поинтересовался Рэнди.
– Нет, но наслышана… от одной приятельницы. Она вынуждена была прибегнуть к профессиональной помощи после развода. Тяжелого и крайне неприятного… Но я хотела сказать совсем не это. А то, что ты прямо-таки располагаешь к тому, чтобы излить тебе душу. Все-все, что накопилось за долгие-долгие годы… И выплакать боль на твоем плече.
Он усмехнулся – немного грустно.
– Оно в твоем полном распоряжении.
– Ох, Рэнди, какой же ты замечательный человек, – прошептала Молли и тут же воспользовалась его приглашением.
Новый поток слез хлынул из чудесных зеленых глаз. Рэндалл нежно покачивал ее, словно баюкал ребенка. Не поднимая головы с гостеприимного плеча, Молли продолжила свою невеселую исповедь:
– Мы были счастливы вдвоем. Просто идеально подходили друг другу. И не только сексуально, но и эмоционально… Так прошло почти полгода, и я уже начинала подумывать, что, когда Кларенс сделает предложение, не буду колебаться и медлить, а сразу приму его. А потом…
– Что потом, малышка?
– Потом я совершенно случайно узнала, что он давно женат, – еле слышно прошептала несчастная женщина и попыталась еще глубже вдавить голову в его плечо. – Господи, какой же я была дурой! За полгода меня ни разу не удивило, почему он так редко остается у меня ночевать… Почему никогда не приглашает к себе, почему мы почти никогда не встречаемся в уик-энд. Ты способен поверить, что кто-то в здравом уме и трезвой памяти может позволить обманывать себя так долго? И абсолютно ничего не подозревать? Способен?
– Безусловно, – совершенно спокойно ответил Рэнди. – Это свидетельствует только о том, что ты хороший, честный и нравственный человек. Потому что каждый в первую очередь судит о других по себе. Так что твоя ошибка вполне естественна.
– Думаешь? – Молли подняла голову и взглянула ему в глаза. – Ты правда так думаешь?