Челомей
M-l — заведующий кафедрой профессор, член-корреспондент АН СССР, Герой Социалистического Труда В.И. Феодосьев;
М-2 — заведующий кафедрой В.Н. Челомей;
М-3 — заведующий кафедрой профессор А.А. Дмитриевский;
М-4 — заведующий кафедрой В.В. Королёв;
М-5 — заведующий кафедрой профессор И.П. Кунаев;
М-6 — заведующий кафедрой профессор, заслуженный деятель науки и техники РСФСР Б.В. Орлов;
М-7 — заведующий кафедрой профессор, лауреат Сталинской премии Б.Д. Садовский;
М-8 — заведующий кафедрой профессор, впоследствии Герой Социалистического Труда Э.А. Сатель.
В 1964 году на кафедре В.Н. Челомея добавилась вторая специальность — проектирование космических летательных аппаратов, а после очередной реорганизации изменилось и название кафедры, теперь она стала «Кафедрой динамики машин». Название СМ-2 «Аэрокосмические системы», которое кафедра носит и сегодня, появилось уже после смерти В.Н. Челомея.
По субботам он лично читал лекции, изумляя студентов различными придуманными им парадоксальными опытами, демонстрирующими всю необычность удивительного мира колебаний. В частности, демонстрировал поражающее воображение явление «реверса» закона Архимеда: в вибрирующем стакане с жидкостью всплывали более плотные тела и тонули лёгкие. Возможно, научно-педагогическая деятельность рассматривалась Владимиром Николаевичем как своего рода интеллектуальная «зарядка», не позволявшая «душе лениться»… Педагогическая деятельность, по предположению Г.А. Ефремова, на фоне колоссальной загруженности и ответственности доставляла ему очевидное удовольствие.
Со слов дочери, кандидата экономических наук, доцента МГУ им. М.В. Ломоносова, Евгении Владимировны известно, что Владимир Николаевич всегда сосредоточенно готовился к лекциям (как готовился к любым выступлениям вообще), несмотря на то, что наряду с широчайшими и глубокими знаниями обладал несомненным артистизмом, способностью импровизировать.
Лекции он всегда читал вдохновенно, с очевидным собственным интересом, искусно сочетая теоретические выкладки с решением прикладных вопросов.
Не раз после лекции Владимир Николаевич заходил на кафедру, на третий этаж, где интересовался каждым сотрудником, порой участвовал в семинарах, ставил новые задачи, рассказывал о возникавших проблемах. Однажды он поставил перед немедленно вдохновившимися студентами новую, сугубо закрытую тогда тему: «Стабилизация космического аппарата».
Лекции в МВТУ им. Н.Э. Баумана он читал до конца своей жизни, в последние годы сосредоточившись на двухсеместровом курсе «Теория колебаний». После смерти Владимира Николаевича до 1992 года тот же курс читал И.М. Шумилов, а в 1992–1998 годах — сын академика, доктор физико-математических наук, профессор С.В. Челомей.
— Не было случая, чтобы лекция Владимира Николаевича пропала, — вспоминает его бывший студент, декан Аэрокосмического факультета МГТУ им. Н.Э. Баумана при НПО машиностроения Р.П. Симоньянц. — Если он, чаще всего в силу служебной необходимости, не мог прибыть на лекцию, он всегда звонил, извинялся, и И.М. Шумилов подменял его.
Порой, по свидетельству того же Р.П. Симоньянца, он приглашал для чтения лекций кого-нибудь из своих выдающихся коллег. Запомнились занятия, которые проводил В.И. Кузнецов [26], уже тогда дважды Герой Социалистического Труда, которого связывали с В.Н. Челомеем очень тёплые отношения. В знак особого доверия ему единственному Владимир Николаевич разрешал курить в своём кабинете.
«Он тяжело поднимался по лестнице в длинном пальто, подчёркивавшем его незаурядный рост, с неподъёмным мягким портфелем, наполненным образцами гироскопов, в большинстве своём секретных. Войдя в аудиторию, он бросал на свободный стул своё пальто, садился на край одного из первых столов и, к восторгу не знавших его студентов, закуривал. На робкие возражения, если таковые случались, он искренне удивлялся.
— Ну что вы, — указывал он глазами на сигарету, — она же мне жизнь спасла.
Если беседовавший с ним был достаточно знаком, то Виктор Иванович рассказывал ему, что желание покурить увело его со стартовой позиции взорвавшейся янгелевской ракеты в злополучный день 24 октября 1960 года, и сигарета, тем самым, спасла ему жизнь.
Лекции по своему сложнейшему предмету он читал предельно просто, наглядно иллюстрируя их демонстрацией небольших тут же раскрученных гироскопов, изготовленных в его НИИ-944, повернуть ось которых было довольно трудно.
Не менее памятны были и экзамены, которые он принимал. Вопросы корявым, но разборчивым почерком Виктор Иванович вписывал в билет сам. Вышедшего отвечать студента он некоторое время по-отечески рассматривал, затем брал его билет, читал вопрос и начинал на него подробно отвечать. Если студенту удавалось ввернуть в монолог Кузнецова два-три слова, тот восторженно улыбался: “Как, и вы владеете этим вопросом!” — и немедленно ставил экзаменуемому “отлично”.
Нередко после сдачи экзамена “Гироскопические системы” академику В.И. Кузнецову у деканата появлялась красочная газета-молния, поздравлявшая студентов группы М-2–81 или 82 с отличной сдачей экзамена».
В 1958 году Владимир Николаевич был избран членом-корреспондентом Академии наук.
Академиком по Отделению технических наук (механика) Академии наук СССР В.Н. Челомей был избран 29 июня 1962 года.
Много различных слухов ходит вокруг относительно малого количества кандидатских и докторских защит в ОКБ-52 в I960–1980-е годы. Если сравнивать число состоявшихся здесь защит с уровнем свершённых предприятием дел, это, конечно, так. Совсем немного было кандидатов наук, у которых академик В.Н. Челомей являлся научным руководителем: И.М. Шумилов (1955), В.А. Модестов (1975), Е.Г. Сизов (1982), В.С. Купцова, а доктор наук, для кого он был научным консультантом, и вовсе только один — В.С. Купцова. Связывают это порой с ревностью В.Н. Челомея к научным степеням, его невнимательностью, а то и равнодушием к научным заслугам подчинённых. Думается, что оттенок ревности присутствовал в картине восприятия Челомеем официальной науки. Но это было не проявлением зависти — он высоко, по достоинству ценил себя, а недовольство сложившимся положением вещей, когда Высшей аттестационной комиссии (ВАК) было дано право присуждать (утверждать) учёные степени и присваивать учёные звания по представлению научных организаций, была дана возможность диктовать свои правила игры (утверждать и не утверждать советы, равно как и сами представленные диссертации, составлять программы кандидатских экзаменов, устанавливать порядок назначения оппонентов, ведущих предприятий и т. п.). Заметим, что подобный метод контроля, а порой и диктата отсутствует в развитых странах. Челомей претендовал на то, чтобы в рамках своего ведущего в научном плане предприятия самим определять научную квалификацию и своих, и смежных работников. Когда он понял, что самостоятельности в присуждении научных степеней добиться не удастся, то в значительной степени вычеркнул этот вопрос из своей жизни. Нельзя не отметить и того факта, что защита диссертаций, которая для научных подразделений является естественным процессом, в предельно загруженных конкретными работами КБ отвлекает сотрудников от конструкторского творчества, заставляет терять много времени для решения не связанных с конструкторской деятельностью вопросов и тем самым отрицательно сказывается на производительности инженерно-конструкторского труда. То есть в вопросе подготовки научных кадров на своём предприятии Владимир Николаевич, безусловно, отстаивал государственные интересы.
Глава III.
«МУЗЫКА РАКЕТНЫХ СТАРТОВ»
Возвращение в строй
Расформирование подчинённого Челомею творческого коллектива больно ударило по самолюбию молодого учёного. Хотя даже при самом поверхностном анализе было ясно, что его конкурентом является выпускник Ленинградской военной академии связи им. С.М. Будённого инженер-капитан Серго Лаврентьевич Берия. При участии самих И.В. Сталина и Л.П. Берии он был направлен в специально организованное для него СБ-1 для создания необходимой для Советской армии системы управления самолётом-снарядом «Комета», а позднее и системы ПВО «Беркуг». Создание этих направлений было к тому времени назревшим и чрезвычайно актуальным. На севере Москвы, в районе «Сокол», развернулось крупное строительство нового «спецбюро».