Челомей

Из ЦНИИ-108 сюда был направлен А.А. Расплетин [27], взявший с собой лишь четырёх молодых специалистов, в том числе К.С. Альперовича, Б.В. Бункина и М.Б. Заксона. Надо ли говорить, что Б.В. Бункин известен как академик АН СССР и РАН, Генеральный конструктор систем ПВО С-300П, С-400 и других, К.С. Альперович был Главным конструктором систем С-25, С-75, С-200, М.Б. Заксон — главным специалистом по антенно-фидерным устройствам, созданным для названных и других систем. Техническим руководителем конструкторского отдела СБ-1 был назначен бывший заместитель авиаконструктора Н.Н. Поликарпова Д.Л. Томашевич. С Томашевичем Челомей сталкивался на 51-м заводе, и едва ли молодой, эффектный и амбициозный Главный конструктор, направленный на завод с новой темой да ещё на правах хозяина, смог поладить со старшим и широко известным среди специалистов авиационным конструктором, заместителем самого Н.Н. Поликарпова.
Назначение С.Л. Берии сыграло первоочередную роль в том, что относительно дешёвые самолёты-снаряды, разработанные коллективом Челомея, не были приняты за основу при разработке новой системы управления. Мотивировалось это тем, что и 10Х, и 14Х, и 16Х Челомея имеют недостаточную скорость. Министерство авиационной промышленности весьма осторожно, ввиду очевидной мощи оппонентов, поддерживало Челомея. Новые, несколько более скоростные, но гораздо более дорогие самолёты-снаряды решено было заказать в ОКБ А.И. Микояна. «Комету», а такой шифр был присвоен самолёту-снаряду, разрабатываемому в СБ-1, решено было делать по высшему разряду.
Очевидно, что важнейшие работы, которые вело КБ-1 (ранее СБ-1) и по «Комете», и по «Беркугу», по выражению К.С. Альперовича, одного из создателей последней, «шли по “зелёной улице”» [2]. Высочайшая требовательность Лаврентия Павловича Берии была хорошо известна всем, кому с ним довелось сталкиваться, прежде всего ядерщикам, но знали его жёсткую хватку и ракетчики, и самолётостроители, и радиотехники. По мнению многих старых специалистов, без постоянного пристального внимания, контроля, напоминаний, а порой и угроз Л.П. Берии Советский Союз не создал бы за такой короткий срок ни атомную бомбу, ни многоканальную систему ПВО, ни реактивную авиацию. Напомним, что, когда член Политбюро Маршал Советского Союза Л.П. Берия курировал ряд областей промышленности СССР, в стране были созданы и атомная, и водородная бомбы, построена первая атомная электростанция (дала ток в 1954 году), испытана и принята на вооружение в 1955 году баллистическая ракета Р-5, успешно проходила государственные испытания многоканальная система ПВО С-25. На вооружении ВВС страны находились реактивные истребители МиГ-15 и МиГ-17, бомбардировщики Ил-28; заканчивались испытания сверхзвукового МиГ-19 и высотного Як-25, реактивного Ту-16, стратегических бомбардировщиков М-4 и Ту-95, вертолёта соосной схемы Ка-15; было развёрнуто серийное производство вертолёта Ми-4, готовилось — Ми-1. В Северодвинске под шифром «Кит» строилась первая советская атомная подводная лодка, полным ходом шло строительство двух первых тяжёлых крейсеров (фактически линкоров) 82-го проекта…
Имя сурового Л.П. Берии — самое оболганное в советской истории.
Серго Лаврентьевич Берия почти ежедневно общался с отцом, нередко прибегал к его помощи, но и сам при этом его побаивался. Харакгерный эпизод содержится в воспоминаниях главного специалиста НПО им. С.А. Лавочкина С.И. Крупкина:
«Однажды Сергей Берия приехал на совещание, которое проводил в своём кабинете Семён Алексеевич Лавочкин. Совещание было посвящено вопросам поставок аппаратуры для комплектования первой зенитной ракеты и было представительным. Присутствовали руководящие работники министерств, главные конструкторы, директора заводов. Доклады вселяли оптимизм, но один из выступавших директоров неожиданно заявил, что его завод столкнулся с очень серьёзными трудностями и поставить аппаратуру может не ранее чем через неделю. Берия-младший встал и, тихо сказав: “Ну что ж, пойду позвоню папе”, — неспешно направился к “кремлевке” — телефону, стоявшему на столе у Лавочкина.
Директора будто подменили. Он мгновенно выпалил:
— Серго Лаврентьевич! Не надо звонить! Мы сделаем всё возможное, чтобы уложиться в срок!
Не дойдя до телефона, Берия повернулся и возвратился на своё место…» [62].
После смерти И.В. Сталина и последовавшим в начале июля 1953 года низложением Л.П. Берии, а 23 декабря того же года — его расстрелом в значительной степени изменилась внутренняя политика. Н.С. Хрущёв, прикладывая всевозможные усилия, пытался найти новые подходы во внутригосударственных и международных делах. Не остался в стороне от той «перестройки» и энергичный В.Н. Челомей.
Обаяние эпохи Н.С. Хрущёва для большей части населения страны (но отнюдь не для всех) заключалось в том, что новые политические лидеры страны постарались смягчить жёсткость внутреннего руководства страной, провести разоружение, пригласить к переговорам западные «демократии». Фактически это была первая попытка отойти от жёсткой политической борьбы, которую СССР успешно вёл со странами капитала, выйдя победителем из крупнейшей в истории войны, силой оружия доказав своё право на независимость. Внутренняя бюрократия, вернее, высшая номенклатура, ранее постоянно перетряхиваемая и сменяемая Сталиным, теперь, благодаря ссылкам на репрессии, получила своего рода охранную грамоту, избавившую её от ответственности за большинство промахов и даже за некоторые преступления. Эта самая бюрократия ещё не успела укрепить свои ряды, не провела совершенствования построений и тактики, не кристаллизовалась, не омеднела, не выказала своей истинной сути, отчего ещё могли проходить смелые живые решения, особенно в области науки и техники.
В начале марта 1954 года В.Н. Челомей пишет безошибочное по времени, тону и сути письмо председателю Совета министров СССР Г.М. Маленкову:
«…Считаю своим долгом обратить Ваше внимание на следующий вопрос большого государственного значения.
В феврале 1953 г. под преступным давлением Берии были внезапно прекращены все работы по разработанным мною самолётам-снарядам 10ХН и 16Х. Конструкторское бюро и завод № 51 МАП были ликвидированы, а самолётно-снарядная техника подвергнута растаскиванию и уничтожению…
Разработанные самолёты-снаряды просты в эксплуатации, обладают большой огневой производительностью, несут большое количество взрывчатого вещества, работают на недефицитном топливе, не подвержены влиянию радиопомех и имеют широкую перспективу дальнейшего улучшения. В отношении дешевизны и массовости боевого применения они не имеют себе равных и не могут быть заменены другими видами оружия аналогичного назначения, например ракетами. Если при этом учесть, что кроме разработанных самолётов-снарядов 10ХН и 16Х у нас в стране нет больше ни одного типа самолётов-снарядов для стрельбы по наземным целям, то станет ясным, какой огромный ущерб наносится обороне страны от ликвидации этого оружия…
Мне известно, что многие авторитетные военные руководители, непосредственно заинтересованные в оснащении армии военной техникой, систематически отстаивают мнение о необходимости иметь эти самолёты-снаряды на вооружении в нашей армии. Более того, мне известно также, что лично товарищ Н.А. Булганин 9 ноября 1953 г. одобрил предложения о восстановлении работ по самолёту-снаряду 10ХН…
В этой обстановке необходимо обратить внимание и на тот факт, что в США самолёт-снаряд типа нашего 1ОХН принят на вооружение и внедрён в армию. В сентябре — октябре 1953 года самолёты-снаряды применялись в Западной Германии на манёврах американских войск.
Я твёрдо убеждён, что обороноспособности страны наносится величайший вред, за который впоследствии придётся тяжело расплачиваться.
Необходимо, пока не поздно, принять самые решительные и действенные меры по полному восстановлению и дальнейшему развитию этой тематики.
В связи с изложенным, прошу Вас:
1. Назначить распоряжением Совета министров комиссию для рассмотрения под руководством Министерства обороны вопроса о самолётах-снарядах 10ХН и 16Х и проверки фактов, извлечённых мною в предлагаемом докладе.