След молота (CИ)

"Они могли успеть выскочить, и умереть уже здесь", пытаясь успокоить себя, подумал Метцгер. - "Как те крестьяне, телами которых забиты улицы в Точках".
Он подошел к ближайшему трупу. Тому, что сидел на снегу, вольготно выбросив вперед правую ногу и держал полусогнутые руки на уровне груди. Метцгер коснулся воротника куртки, подергал его туда сюда. Бесполезно. Куртка примерзла к телу намертво, и ткань хотя и двигалась, но издавала при этом жуткий звук, словно Метцгер стучал по оцинкованному листу. Для того, чтобы оторвать ее от тела, потребовалось бы слишком большое усилие.
- Все в порядке, командир? - крикнул Беккер, очевидно встревоженный шумом.
- Да, - ответил Метцгер.
Стало очевидно, что добраться до жетонов обычным способом невозможно. Метцгер задумался на мгновенье. Затем достал нож и встал на колени перед трупом так, чтобы можно было заглянуть ему подмышку.
- Кауэр, - крикнул он. - Иди сюда.
Стрелок появился почти тут же. Черная худая тень вынырнула из-за командирской башенки "троечки".
- Посвети, - сказал Метцгер.
Кауэр встал с другой стороны от трупа, достал фонарик и включил его. Метцгер недовольно фыркнул.
- Не мне в лицо, - сказал он.
- Извините, - пробормотал Кауэр.
Стрелок направил свет фонарика подмышку трупу. Метцгер наклонился, пригляделся и воткнул нож в шов куртки. Нитки затрещали, расходясь под лезвием. Решив, что разрез достаточной длины, Метцгер сделал поперечные засечки на рукаве, просунул туда руку и рванул, что было сил. Кауэр вздрогнул - звук был такой, словно Метцгер ломал картон. Но фонарик удержал.
- Ага, - сказал Метцгер, глядя на посиневшую руку мертвеца прямо у себя под носом.
Его расчет оказался верным. Метцгеру удалось оторвать тот кусок рукава, за которым на внутренней стороне предплечья мертвеца находилась татуировка. Несколько таких Метцгер видел, когда лежал в госпитале летом после ранения - в бою за Псков ему чуть не выбило глаз осколком брони. Метцгер попал в палату вместе с парнями из "Мертвой головы", и знал, что под левой подмышкой у каждого есть надпись "СС" и группа крови. У некоторых была так же изображена эмблема дивизии - череп с костями, или же еще что-нибудь.
На руке этого эсэсовца, кроме готических букв "АВ", имелась еще и надпись на латыни.
- Кауэр, возьми у меня в кармане записную книжку и карандаш, - сказал Метцгер. - Фонарик мне оставь.
Кауэр вложил в руку командира фонарик, обошел труп и выполнил приказ Метцгера. Тот, светя себе фонариком, продиктовал стрелку группу крови и надпись:
- A potentia ar... нет, погоди, черт, ничего не разобрать... а, вот... ad actum.
- Что это значит? - спросил Кауэр, скрипя карандашом.
Метцгер пожал плечами:
- Не знаю.
Он поднялся, стряхнул снег с колен. Они перешли к следующему трупу. Метцгер слышал, что Кауэр тихонько всхлипывает и что-то бормочет себе под нос. Негромко переговаривались Штайнер и Беккер с эсэсовского танка, но слов отсюда было не разобрать. Поразмыслив над эсэсовцем, который лежал, свернувшись калачиком, Метцгер решил, что здесь не имеет смысла даже и пытаться добраться до его татуировки. Тот эсэсовец, что стоял, широко раскинув руки, в свое время нанес себе только обязательную группу крови и причудливый знак Аненнербе. Впрочем, Метцгер полагал, что в штабе должен быть список членов экипажей, а поскольку номер танка тоже был известен, для определения личности погибшего могло хватить и этого.
- Понял, как надо делать? - спросил Метцгер, когда они подходили к третьему трупу, замерзшему только что не на бегу.
Кауэр кивнул. Метцгер молча протянул ему нож:
- Давай.
Пока стрелок ковырялся с трупом, Метцгер разобрал наконец, что он бормочет себе под нос. "Это он... Господи, это он".
К ним подошли Штайнер и Беккер.
- Этот танк больше никуда не поедет, - сообщил Штайнер. - У них сорвало гусеницу. Починить ее на месте я не могу.
Метцгер вздохнул. Штайнер хорошо знал своего командира и сразу понял, о чем тот подумал при виде танка эсэсовцев. "Троечка" имела лучшую броню и проходимость, чем их родная "тридцатьвосьмерка". Если бы танк был на ходу, можно было бы продолжить путь на нем.
- А топливо слить? - спросил Метцгер.
Штайнер отрицательно покачал головой:
- Все топливо израсходовано. Как и боезапас.
Метцгер окинул взглядом снег, изрезанный следами гусениц, расстрелянную церковь и лес крестов, который тянулся до самого теряющегося во мраке горизонта.
- Значит, у них сорвало гусеницу. Они крутились на одном на одном месте и палили в белый свет, как в копеечку, - заключил он. - Пока у них не кончились снаряды и бензин. А потом попытались уйти, но...
Все трое молча посмотрели на застывшие в снегу трупы.
- Кауэр, что так долго? - спросил Метцгер.
- Да тут... рисунок... - пропыхтел Кауэр.
Метцгер подошел к нему и заглянул подмышку через взрезанный комбинезон. Кауру действительно досталось нечто необычное. На руке эсэсовца находилось изображение круга со вписанной в него пятилучевой звездой, а на частях круга, не перекрытых лучами, красовались корявые знаки.
- Это же Анненербе, что ж ты хотел, - заметил Метцгер.
Наклонившись к Кауэру, он добавил тихо:
- Кто - "он", Август? Если кто-то из этих парней твой...
Метцгер хотел сказать: "твой родственник, говори, не стесняйся", но не успел. Кауэр взвыл, отбросил записную книжку и карандаш и отскочил в сторону.
- Вы бросите меня здесь! - закричал он.
Слезы брызнули у него из глаз. Командир танка, так же как и Штайнер с Беккером, смотрели на него в немом изумлении.
- Я сошел с ума, и вы бросите меня здесь! - продолжал кричать Кауэр.
Метцгер от неожиданности даже не нашел, что сказать.
- А почему ты думаешь, что сошел с ума? - мягко спросил Штайнер.
-Он! - закричал Кауэр, указывая на церковь. - Он смотрит на нас! Не может быть чудовище нарисовано на стене церкви! А ведь это...
Он опустился на снег и разрыдался.
Метцгер задумчиво посмотрел на стену собора.
- Да, - сказал он. - Там нарисован какой-то зверь с очень лохматой головой.
Кауэр, от неожиданности перестав рыдать, уставился на командира.
- И я это вижу, - подтвердил Штайнер. - Только он не смотрит на нас, конечно. Просто нарисовано очень... выразительно. Кажется, что зверь глядит прямо на нас.
У Беккера вырвался вздох облегчения. Он владел собой лучше, чем Кауэр, но тоже был близок к истерике, как выяснилось.
- Где мы? - произнес Кауэр. - Что это?
- Я не знаю, где можно оказаться, проехав целый час и при этом оставаясь в километре от деревни, которую покинул, - ответил Метцгер.
- В километре? - в изумлении повторил Беккер.
- Вспомните, - сказал Метцгер. - Мы видели разбитые дома. Если провести прямую, станет ясно, что в них попали из этого танка. Да здесь и нет других.
На этот раз над танкистами повисло молчание. Было слышно, как тихонько посвистывает поднимающаяся поземка.
- Но я знаю, что вот это вот, - Метцгер махнул рукой в сторону искалеченной "троечки". - Танк, который выехал из нашей части. А вот и колея в снегу, по которой он добрался сюда. Всё, что нам нужно делать - ехать по ней, вот и все. У нас есть так же компас, и он все еще показывает, где север, а где юг, - в подтверждение своих слов Метцгер вынул из кармана компас и потряс им.
- Надо двигаться вперед, - заключил Метцгер. - Да и что еще мы можем? Заводите машину, Штайнер.
Штайнер кивнул и направился к танку. Беккер последовал за ним. Метцгер помог Кауэру подняться - то упал в сугроб очень неудачно, подогнув ногу, и не мог встать сам. Метцгер легонько подтолкнул стрелка вперед. Тот поспешно направился к танку, который Штайнер уже завел.
Метцгер огляделся, нашел в снегу свою записную книжку и поднял ее. Карандаш найти не удалось. Метцгер с сожалением прицокнул языком, и тоже пошел к машине.