Порабощенная океаном (ЛП)

Я поднимаюсь с софы и пробираюсь на кухню. Войдя внутрь, включаю свет и на цыпочках добираюсь до холодильника. Открыв дверцу, я шарю в нем, пока не нахожу бутылку молока. Вынимаю и наливаю молоко в стакан, а затем ставлю его в микроволновку. Включаю на 30 секунд и жду. Сегодня вечером на корабле шумно. Наверное, парни решили, что самое время для вечеринки. Микроволновка звенит, и я вытаскиваю свой подогретый стакан, взбалтывая молоко, прежде чем поднести к губам. Теплая жидкость успокаивает мое пересохшее горло, и я вздыхаю.
Я резко оборачиваюсь, когда кухонная дверь распахивается, и, спотыкаясь, входит Хендрикс. О, волшебно, он поддатый. Сначала он не замечает меня и подходит к шкафу, открывает его и вытаскивает пакет крекеров. Я прочищаю горло, и он разворачивается, рассыпая крекеры по полу. Я фыркаю и сжимаю обеими ладонями мой стакан молока, чтобы не разлить.
― Что…? ― бормочет он.
У него стеклянные глаза, так что, думаю, он не просто пропустил стаканчик. Я приподнимаю свой стакан.
― Просто молоко. Вы, ребята, шумите, и я не могла уснуть.
Он направляется ко мне, и взгляд на его лице заставляет мое сердце ускориться.
― Всегда можно присоединиться, inocencia.
Почему, черт возьми, он все время меня так называет?
― Нет уж, спасибо, ― бормочу я, пытаясь пройти мимо него.
Он вытягивает руку, останавливая меня.
― Ты боишься меня?
Я наклоняю голову и перехватываю его взгляд.
― Нет, вовсе нет.
― Тогда почему бы тебе не влиться в компанию?
― Потому что на самом деле ты этого не хочешь. И потому что единственная причина того, почему я здесь, это сделка с тобой насчет того, как я буду себя вести. Ты выставляешь меня на продажу, мне нет смысла пытаться подружиться с кем бы то ни было.
― Держи своих друзей близко, ― он понижет голос, подходя ближе, ― а врагов еще ближе. Разве тебя никто не учил этому, inocencia?
― Учил, ― шепчу я, прикусывая нижнюю губу.
Ну зачем он подходит так близко? Я чувствую запах рома в его дыхании, когда он наклоняется, ловя мой взгляд. Боже, он великолепен. Сегодня он надел узкую черную футболку и выцветшие синие джинсы, тяжелые черные ботинки, на шее цепочка с крупными звеньями, а его темные волосы взъерошены и в беспорядке. Вокруг запястий у него широкие золотые и серебряные цепочки, которые добавляют нечто особенное его внешности. Возможно, они нужны для образа плохого мальчика.
― Есть много способов заснуть, ― говорит он, глядя на мои губы.
Дерьмо.
Сваливай, Индиго.
― Конечно, есть, ― пытаюсь я сказать, но мой голос дрожит. ― Просто этот ― лучший.
― Я предпочитаю теплое телом под боком, милая.
Он сейчас меня милой назвал? И почему от этого так колотится мое сердце?
― У меня имя есть, знаешь?
Легкая, но бесподобная усмешка расплывается на его лице. Господи, он красив, когда улыбается.
― Индиго, ― мурлычет он.
― Мне нужно идти.
Я пытаюсь протиснуться мимо него, но он выбрасывает руку и хватает меня за талию. Я напрягаюсь и сглатываю, поворачиваясь к нему. Он приближается еще на шаг и смотрит на меня.
― Если бы я не был обязан, ― бормочет он, ― я бы не стал продавать тебя. Ты именно то, что мне нужно.
Я напрягаюсь и отпихиваю его назад.
― Ну ты и придурок. Я тебе не подстилка!
Его глаза открываются шире, и он делает шаг назад.
― И все же ты та, кто мокнет при мысли обо мне.
― Не льсти себе, ― огрызаюсь я.
― Если я положу пальцы тебе между ног прямо сейчас, inocencia, ты потечешь для меня.
― Ты не прав.
Он подходит ближе, заставляя меня опереться о стойку позади меня.
― Правда?
― Прекрати, ― шепчу я, качая головой.
― Просто скажи это, и я отпущу тебя.
Он бросает мне вызов. Ненавижу то, что он прав. Мое тело оживает для него, но ему я это не покажу. Моя гордость не позволит. Я делаю глубокий вздох, распрямляю плечи и рычу:
― Отпусти меня.
Он делает шаг назад, его взгляд подернут дымкой и расслаблен.
― Если это то, чего ты хочешь, inocencia, но я не предлагаю дважды, ― хрипло говорит он, а затем поворачивается и выходит из комнаты.
Черт бы его побрал.
Он не должен был заставлять меня чувствовать, будто я сделала неправильный выбор.
~ * ~ * ~ * ~
― У меня свежие простыни для тебя, ― говорит Джесс, входя в мою комнату на следующий день со свертком в руках.
Мне хотелось спросить ее, почему она здесь, и, наблюдая за ее непринужденным передвижением по комнате, я наконец-то набираюсь храбрости выпалить:
― Зачем ты это делаешь?
Она как раз кладет простыни на софу, но при моих словах поворачивается и смотрит на меня, в ее зеленых глазах смущение.
― Зачем делаю, что?
― Остаешься здесь… с ними?
Она тут же оглядывает комнату, словно удостоверяется, что мы действительно одни, затем подходит и садится на софу рядом со мной. Она кладет руки на колени и смотрит на кровать Хендрикса. Просто смотрит на нее в течение долгой, долгой минуты.
― Он спас мне жизнь.
― Хендрикс? ― спрашиваю я, потрясенная.
― Да, он спас меня.
Я ничего не говорю, просто смотрю на нее, желая, чтобы она продолжила в ответ на мой умоляющий взгляд. Она на мгновение закрывает глаза, а затем начинает тихо говорить.
― Я была приемным ребенком, заброшенным в патронатную систему после смерти моих родителей, когда мне было всего четыре года. Я переходила из семьи в семью, но последняя из них… они были ужасны. Ну, в особенности, один из них был ужасен… мой приемный отец. Он оскорблял меня, был жестоким, а однажды ночью… изнасиловал меня. Мне было четырнадцать.
Мою грудь сковывает, и все внутри моего тела крепко сжимается в ужасе от этих слов.
― Это продолжалось около четырех лет. Когда мне было восемнадцать, я потеряла голову и убила его. Я так устала от этого, была так истощена. Я хотела быть свободной. Я не думала ни о чем, знала, что его убийство не освободит меня от боли, но у меня не было другого выбора. Он не собирался останавливаться. Однажды ночью я сунула нож под подушку. Когда он вошел, я колола его ножом так много раз, что его стало не узнать. Я убежала, окровавленная и безумная. Оказалась на причале, не знаю как, но наткнулась на Хендрикса, когда он причалил, чтобы загрузить свой корабль. Я не знала, кто он, только то, что была вне себя, а он успокоил меня и сумел понять, что происходит, даже сквозь бред, что я несла. Он сказал, что заключит со мной сделку. Он возьмет меня, спрячет и предоставит убежище, если я пообещаю стать медиком на его корабле. У меня не было медицинского опыта, но он заплатил за кое-какое базовое обучение, а остальное я поняла на собственном опыте. Он сказал мне, что через пять лет я смогу уйти, если захочу. С тех пор я была под его защитой.
Он спас ее? Он забрал ее и спас от жизни в тюрьме.
― Ты когда-нибудь вернешься?
Она качает головой.
― Полиция тут же заберет меня, если я вернусь.
― И ты счастлива здесь?
Она опускает голову.
― Парни, вроде как, моя семья, но я знаю, что никогда не найду любви, не буду иметь детей, не выйду замуж. Это просто жизнь, которая у меня есть.
― Мне очень жаль, ― мягко говорю я.
Она поворачивается ко мне, заставляя себя улыбнуться.
― Приятно иметь здесь еще одну девушку, кроме Сэнни. Она ужасна.
Я тихонько хихикаю.
― Ужасна, но я надеюсь, мы с тобой сможем быть друзьями.
Она улыбается, и ее лицо преображается. Она красивая девушка, какой кошмар, что она должна жить так.
― Знаешь, он не такой страшный человек.
― Ты имеешь в виду Хендрикса?
― Да, он не жестокосердный. Он только ведет себя так.
― Он продает меня…
Она хмурится.
― Я не понимаю, почему. Знаю только, что у него крупная сделка с другими пиратами… Я действительно ненавижу то, что он использует обмен на чью-то жизнь, особенно после того, как он спас меня.