Соблазненная Горцем

Тристан смерил Патрика хмурым взглядом:
— Ладно, тогда дайте мне палку для ходьбы. Даю слово, что не разобью никому голову.
— Джон, принеси ему палку, — распорядилась Изобел, а затем обратилась к Патрику: — Нам следует больше опасаться его языка.
Тристан с невозмутимой усмешкой встретил ее взгляд. Изобел сжала руки в кулаки и отвернулась.
— Я не желаю больше ухаживать за ним, — бросила она. Тристан с удовольствием отметил, что голос ее слегка дрожит. — Похоже, мистер Макгрегор сам в состоянии позаботиться о себе.
Изобел резко повернулась, хлестнув длинной косой Патрика по груди, и вышла из комнаты.
— Она всегда такая вспыльчивая? — поинтересовался Тристан у Камерона.
Не потрудившись ответить на вопрос горца, Камерон шагнул к двери и вышел вслед за сестрой. Тристан тяжело вздохнул, оставшись наедине с Патриком:
— Вашей семье нечего меня бояться. Даю вам слово. Я больше не сержусь.
— Хотелось бы вам верить, но поскольку я вас совсем не знаю, ваше слово мало для меня значит.
Почувствовав впервые за минувшую неделю, как силы постепенно возвращаются к нему, Тристан довольно усмехнулся:
— Значит, вам придется узнать меня поближе.
Патрик настороженно пригляделся к горцу. Он ничего не сказал, но, когда появился Джон с длинной палкой в руках, жестом велел следовать за ним.
— Фергюссон, — заговорил Тристан, выходя из комнаты, — что вы добавили в это пойло? Я был уверен, что умираю. Но теперь, когда действие бурды прошло… — Он подвигал раненым плечом и задумчиво улыбнулся: — Должен признать, я давно не испытывал такого прилива сил.
Патрик остановился на верхней ступени лестницы. Слова горца его не слишком обрадовали.
— Куда вы хотите отправиться сначала? У меня еще много работы.
— Значит, вы собираетесь меня сопровождать?
— Да. — В суровом взгляде Патрика читалась непреклонность. — Совершенно верно.
Губы Тристана насмешливо скривились.
— Ладно. Тогда идем в уборную.
  
17
 
По сравнению с величественными залами и мощными стенами Кэмлохлина дом Фергюссонов казался небольшим, но семеро его обитателей помещались здесь свободно. Тристан не ожидал, что скромное с виду жилище окажется таким просторным. Солнечные лучи вливались в комнату сквозь множество окон с прозрачными стеклами, освещая каждый уголок. Возможно, именно это создавало неповторимое ощущение тепла и уюта, так поразившее Тристана. А может быть, особую прелесть дому придавали нарядные скатерти на столах и горшки с цветами на подоконниках. Такие милые сердцу мелочи не увидишь в замке.
Патрик проводил горца на кухню, поскольку тот потребовал, чтобы ему показали, как готовится пища.
— Был ли то яд или виски, — заявил он брату Изобел, — я не желаю пройти через это испытание дважды. Я едва очнулся после смертельного сна.
Тристан не лгал, но и не говорил всей правды. На кухню его привел божественный аромат жареной дичи и свежеиспеченного хлеба.
Изобел подняла голову от стола с горкой измельченных трав и отвела со лба рыжий локон.
— Еда скоро будет готова. Патрик, проводи мистера Макгрегора в конюшню, чтобы он смог убедиться, что его лошадь жива.
Тристан почувствовал, как в его грудь, истерзанную укусами шершней, вонзилось еще одно жало. Он улыбнулся, вспомнив, зачем пришел на кухню.
— Я не уйду, мисс Фергюссон. Мне хочется понаблюдать за вами. — Изобел едва не отхватила ножом кончики пальцев. Ее встревоженный взгляд метнулся к Патрику. — Простите, что не доверяю вам, но я не оставлю вас одну рядом со своей едой.
Изобел облегченно перевела дыхание и равнодушно пожала плечами:
— Как я уже говорила вам в Уайтхолле, вам не удастся завоевать мое доверие.
— Да, я помню, — отозвался Тристан. — Теперь я лучше понимаю, что между нами не утихает ненависть.
Нож в руках Изобел замер. Подняв глаза, она настороженно взглянула на горца. Тристан взял с одной из полок, тянувшихся вдоль всей кухни, маленькую склянку и снял с нее крышку.
— Так вы признаете, что ненавидите меня? Ненавидите всех нас? — поправилась Изобел, вспомнив, что в кухне они не одни.
Тристан понюхал содержимое баночки и вежливо улыбнулся:
— Как вы сказали мне в Англии, мы с вами враги. Мне хотелось думать, что это не так, но вы убедили меня в своей правоте.
— Вот и отлично. Рада была помочь.
Однако голос Изобел звучал безрадостно. Казалось, она вот-вот швырнет в Тристана ножом.
Оба они повернулись к Патрику, сердито расхаживавшему перед дверью.
— Где Кам? У меня нет времени сидеть здесь, пока вы попусту болтаете и пререкаетесь. Мне нужно заготавливать траву на сено. Лахлан! — крикнул он, увидев, как открылась дверь в холле. — Приведи сюда Кама посторожить нашего гостя. — Он с печальной усмешкой взглянул на Тристана: — Простите, что не доверяю вам, но я не оставлю вас с развязанными руками наедине с моей сестрой.
— Разумеется.
Отвесив легкий поклон, Тристан покосился на соблазнительный изгиб спины Изобел, склонившейся над таганом. Только глупец оставил бы ее наедине с мужчиной, а, как Тристан успел заметить, Патрик отнюдь не был глупцом. Что же до остальных Фергюссонов, им повезло меньше.
— У вас здесь много трав.
— Что?
Патрик повернулся к Тристану, но, поняв, что тот обращается к Изобел, снова нетерпеливо шагнул к двери.
— Так вы знахарка? — протянул Тристан, не сводя с нее глаз.
— По-моему, это очевидно. — Изобел внимательно оглядела горца, вытирая руки о передник. — Вы снова на ногах, разве нет?
— Да, — с улыбкой признал Тристан.
Изобел отвела взгляд.
— Я благодарен вам за то, что вы так умело исцелили меня.
Щеки Изобел запылали, она смущенно потупилась:
— У меня не было выбора. Я не могла допустить, чтобы один из Макгрегоров умер на нашей земле.
Она решительно отвергала его, но вместо унижения Тристан испытывал растерянность: неужели Изобел не чувствует, как дрожит и потрескивает воздух вокруг них? Кожа Тристана горела огнем, кровь кипела в жилах.
Он должен ее завоевать.
В дверях появился Камерон, заняв место Патрика. Он бросил на сестру предостерегающий взгляд из-под густых ресниц и отвернулся от Тристана, не ответив на его приветствие.
Это лишь добавило горцу решимости. Тристан вернулся к своему первоначальному замыслу: он намеревался привлечь на свою сторону всех Фергюссонов.
«Ну может, не всех», — поправился он чуть позднее, когда Изобел позвала братьев ужинать и в кухню лениво, вразвалку вошел Тамас с тарелкой в руках.
Мальчишка и горец обменялись колючими взглядами. Заметив волдыри от укусов шершней на груди Тристана, маленький паршивец равнодушно пожал плечами:
— Вам повезло, что ваша спальня на втором этаже, иначе, проснувшись, вы обнаружили бы кабана у себя в кровати.
— А тебе повезло, что у меня доброе сердце, — хмуро заметил Тристан, пораженный дерзостью мальчишки. — А не то ты нашел бы у себя в постели ядовитый плющ.
Тамас недоверчиво прищурился, словно никак не мог решить, шутит ли Макгрегор.
Позади раздалось чье-то сдавленное хихиканье. Обернувшись, Тристан увидел паренька, который нашел для него трость. Изобел называла его Джоном. На лбу мальчика красовалась шишка примерно такого же размера, как у самого Тристана. Горец подмигнул Джону:
— Есть масса способов заставить младшего брата расплатиться за глупость.
Веснушчатое лицо Джона расплылось в улыбке.
— Так у вас тоже есть младший брат?
— Да, — кивнул Тристан. — Он оставил мне это на память.
Горец показал Джону тонкий шрам, тянувшийся от локтя к запястью.
— И что вы ему за это сделали?
— Мистер Макгрегор! — сердито воскликнула Изобел, прежде чем Тристан успел ответить. — Не знаю, как воспитывали вас, но в этом доме свои порядки: мы не поощряем месть.
Тристан перевел взгляд с горящей любопытством физиономии Джона на лицо Изобел. Его восхищала непреклонность, с которой она ненавидела своего врага, но молчать он не собирался.