Волчья звезда

Диана даже постирала мою парку – забрала ее как-то утром, а вернула перед отъездом. Парка была как новенькая, даже узоры на подоле; а я уж забыла, какого они цвета…
Сначала я никого, кроме Дианы да еще Улисса, и не видела – а когда спросила, где же все остальные, она рассеянно ответила, что у остальных и без того дел полно, а двух учителей на одну маленькую девочку вполне достаточно. Однако, полагаю, что если у тех, кто оставался в становище, и были какие-то дела, то довольно странные – раз делались они только за стенами Домов.
Впрочем, однажды Диана как-то уж особенно придирчиво оглядела меня, заставила причесаться и велела вести себя «прилично». Я так и не поняла, что они под этим подразумевали, но на всякий случай решила поменьше размахивать руками… Диану порой раздражали очень странные вещи…
В общем, я сидела на стуле и старалась не вертеться, а Диана вышла и вернулась еще с одним Звездным Человеком, тоже высоким – не ниже Улисса, но этот был совсем седой. Правда, старым его никто бы назвать не решился – держался он прямо и двигался легко.
– Вот, – сказала Диана, – это и есть наша ученица.
Я на всякий случай встала с табуретки и сказала:
– Здравствуйте.
Он мне не ответил, лишь быстро оглядел меня с головы до ног холодными серыми глазами.
– Вот эта? – сказал он.
Похоже, я ему не понравилась.
Диана вступилась:
– Она способнее, чем кажется.
Я некоторое время была занята тем, что пыталась понять – похвалила она меня? Или наоборот?
– Покажи, что ты умеешь, Выпь, – сказала она.
Я умела много чего, но это ее вряд ли интересовало.
Как-то я пыталась рассказать ей, как мы делаем всякие плошки из глины, она выслушала, но все больше из вежливости. Зато когда я начинала рассказывать содержание тех Записей, что успела прочесть у Хранителя, ее было за уши не оттащить.
Потому я спросила:
– А что?
Она положила передо мной какую-то Запись – на тонком белом листе, даже страшно в руки взять – и сказала:
  –  Прочти что-нибудь, ладно? Помнишь, как мы с тобой читали? Ну что ты?
Я шепотом сказала:
– Диана, я не могу.
Она растерялась:
– Это еще почему?
– Я же его не знаю… Это… не хорошо.
– Но мы же с тобой…
Она ничего не понимала. Я отозвала ее в сторонку и сказала, по-прежнему шепотом:
– Хранитель меня сюда отправил с вами, значит, с вами можно. А вообще так не делают. Не читают Записи перед человеком, который тебе даже имени своего не сказал.
– Его зовут Лагранж.
– Он сам его должен назвать… А так…
– Что там стряслось? – раздраженно спросил седой. Он посмотрел на часы – такой круглый плоский предмет на запястье. Они все время на него смотрели. Диана говорит, что по нему можно узнать время. Как будто если его измерить, что-то от этого изменится…
– Погоди, Лагранж… сейчас я все улажу…
  –  У меня через пять минут сеанс связи, – сказал тот, повернулся на каблуках и вышел. Диана побежала за ним. До меня долетали какие-то обрывки разговора, запомнить-то я запомнила, но ничего не поняла. Потом Диана вернулась. Вид у нее был какой-то пришибленный.
– Ну что же ты… – сказала она укоризненно.
На следующий день лодка не пришла.
Я так удивилась, что даже ничего не сказала. Побоялась. Ну и в глубине души подумала, что, может, оно и к лучшему. Уж очень я уставала там, в Доме Звездных. Неправильно уставала – не телом, а головой. Но, когда она не пришла и на следующий день, я забеспокоилась.
– Ну что ты бродишь, как тень? – сердито спросил Хранитель. – Займись делом, раз уж сидишь в Доме. Вон, этот паршивец до чего хозяйство запустил…
Я виновато сказала:
– Я сделала что-то не то… Они и обиделись. Диана говорила этому… Гранжу, что я слишком… слишком… никому… не кабельна. Это что-то значит?
– Понятия не имею, – сказал Скарабей. – Но, насколько я понял, Звездные – люди вежливые. И если бы они тебя выставили (и, кстати, поделом), то извинились бы хотя бы передо мной. Скорее всего, у них нашлись какие-то другие дела. Они же не обещали тебе приезжать за тобой каждый день?
– Нет. Но до сих пор они всегда так и делали.
  –  И у тебя это вошло в привычку, – сказал Старик. – Вот и избавляйся от нее. Мы сами по себе. Они сами по себе.
Я не успела избавиться – на следующий день лодка пришла.
С самого утра. Улисс спрыгнул с нее и вошел в Дом.
– Прошу прощения, отец, – сказал он Хранителю.
Я подумала – сейчас скажет, что я некабельна, вот тут все и начнется. Но он сказал:
– У нас тут беда случилась… Вот мы и вынуждены были на время оставить занятия…
– Сочувствую, – вежливо сказал Скарабей.
Он не спросил – какая, поскольку был человеком вежливым. Я бы спросила, не удержалась.
Но Улисс сам сказал:
– Мы высадили одну из наших групп у развалин, там, на севере… Ну, знаете…
– Не знаю, – сказал Скарабей.
Он отвечал только за свои развалины, понятное дело – чужие ему были ни к чему.
– Ну ладно. Все равно это довольно далеко отсюда. Но там когда-то был крупный город и мы подумали… В общем, они пропали. Семь человек… Не знаете, там опасно?
– Везде опасно, – сухо сказал старик.
– Мы пытались их разыскать, но… Ладно, Выпь, собирайся, Диана ждет.
Уже в мобиле я спросила:
– А что с ними случилось, с этими вашими людьми?
Он печально ответил:
– В том-то и беда, что мы не знаем. Они выходили на связь вечером, два дня назад… плановый сеанс…Следующий должен был быть утром, но…
– Что такое «плановый сеанс»?
– Я же рассказывал тебе. Есть способ говорить на расстоянии. При помощи Предметов.
Я кивнула, потому что и в Записях порою попадалось что-то в этом роде.
– Наверное, – сказала я, – ночью на них кто-то напал. Неожиданно.
– На нас невозможно напасть неожиданно. Ты же сама видела – в лагерь нельзя проникнуть… он защищен силовым полем. Потом… наверняка остались бы какие-то следы борьбы… насилия… а лагерь просто пуст… Мы обыскали всю округу, никаких сигналов, никаких следов, ничего… приборы зарегистрировали сильное возмущение электромагнитного поля, но… мы и сами такие наблюдали… скорее, это все же природное явление…
Я покачала головой. Половины из того, что он говорил, я не поняла, но точно знала одно – если кто-нибудь настолько уверен в своей неуязвимости, он, считай, уже мертвец. Наверное, их людей уже убили и съели, но разве этим втолкуешь?
А вечером, когда я вернулась, у Хранителя была Дрофа. Они, видимо, о чем-то спорили, но когда я вошла, разом смолкли, развернулись и уставились на меня.
– Явилась, – Дрофа неодобрительно поджала губы, – полюбуйтесь на нее.
Скарабей неохотно проговорил:
– Оставь девчонку в покое. Это я ей велел.
– Люди недовольны. Жалуются, что чужаки сюда зачастили. И все из-за этой. Да и она не лучше; катается взад-вперед на этой штуке, словно так и надо. Откуда ты знаешь, что они с ней там делают?
– Ничего плохого они с ней не делают. Они сказали, будут ее учить.
  – Чему учить? Ты только посмотри на эту бестолочь – чему ее можно научить? Стоит, глазами хлопает.
  – Пусть она сама расскажет. Чему они тебя учат, Выпь?
Я растерялась. По мне, так они и впрямь ничему толковому меня не учили – одни сплошные глупости, но скажи я все как есть, хлопот не оберешься. Дрофа баба вредная. Мало ли что ей в голову взбредет…
И тут же услышала:
– Может, порчу на нее навели… Нечего ей туда ездить.
Я торопливо сказала:
– Учат разбираться с Предметами. У них этих Предметов полным-полно.
– И Предметы их, небось, порченые. И тебя они испортили.
Я взяла плошку и пошла к хранилищу в дальнем углу.
Скарабей было дернулся, но Дрофа смотрела на него так язвительно, что он промолчал.
– Ну? – ехидно сказала Дрофа.
Предметы лежали там в полутьме, каждый в своем гнезде, каждый для чего-то когда-то был предназначен, каждый очищен от грязи и ржавчины…