Последнее наше "Привет" (ЛП)

— Дорогая, ты накрасилась, — нахмурилась она.
— Мне семнадцать, Аннабель, и сегодня выпускной вечер, — вздохнула я.
Это ее не убедило, к тому же мама не любила, когда я называла ее по имени. Я же просто дразнила ее. Она, как всегда, собрала свои светлые волосы в пучок на макушке и ходила по дому босой. Ее темные глаза выражали беспокойство, на самом деле ничем не обоснованное. Обняв ее, я дала ей понять, что не стоит переживать.
— Ты крутая мама, знаешь об этом? — шепнула я ей. Она обняла меня еще крепче, хоть ей и не нравилось мое платье цвета фуксии. И от этого я улыбнулась шире.
— Уиллоу, ты в порядке? — спросила она медленно.
Уже предвкушая выпускной вечер, я дурашливо погладила ее по голове.
— Мам, ты знаешь, что я думаю насчет выпускных балов. И мое отношение не изменилось. Балы – это просто смешно.
Мама посмотрела на меня, слегка отстранившись и прищурившись. С минуту она молча изучала меня.
— Что ты делаешь, Уиллоу? К чему все это?
Я нетерпеливо вздохнула:
— Кеннеди попросил меня пойти с ним на выпускной, — пожала я плечами. — Так что, я просто иду на выпускной, мам. А это платье – мой наряд.
Она слегка покачала головой.
— Но Уиллоу, ты выглядишь смеш… — Она резко замолчала и неожиданно улыбнулась, а затем засмеялась. — Ты определенно мой ребенок. Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, мам.
Я снова обняла маму и вышла на улицу. Положив туфли в корзину, я села на велосипед и поехала к нашему с Кеннеди домику в лесу. Он уже ждал меня там. Увидев его в смокинге, с бабочкой и в туфлях цвета фуксии, в тон моему платью, я едва подавила смех.
Спрыгнув с велосипеда, я направилась к нему. Мы не могли сдержать улыбок.
— Выглядите восхитительно, мисс Монро. Позвольте взять вашу левую руку.
Я хихикнула и ответила:
— Конечно, мистер Дэйнс.
Робко вложив свою левую ладонь в его руку, я почувствовала, как он крепко ее сжал, будто хотел подготовить меня к чему-то непредвиденному. Так оно и было.
Я так резко выдохнула, что сдула волосы Кеннеди с его лица:
— Матерь божья, он просто огромен!
— Мне так и говорили.
— Заткнись и застегни эту нелепость на моем запястье.
Что он и сделал. Мой наряд был завершен, и я в ужасе взглянула на огромный браслет из цветов.
Мы сели на велосипеды и поехали к школе. Выпускной вечер начинался в семь. Как и планировали, мы приехали минут пятнадцать спустя. Слегка опаздывать считалось модным, и нам это было на руку.
Мы припарковали велосипеды за школой. На каблуках я была почти одного роста с Кеннеди, но для полного равенства ему пришлось бы слегка согнуть колени.
— Я собираюсь кое-что сделать, но сначала ты должен дать свое согласие.
Он посмотрел на меня широко раскрытыми глазами и медленно кивнул:
— Хорошо, согласен.
Я поцеловала его в лоб, затем в обе щеки. Взглянув ему в глаза, поняла, что этого недостаточно. Поцеловала его нос и подбородок, после чего отстранилась и улыбнулась ему.
— Этого должно хватить, — ухмыльнулась я. Кеннеди выглядел смущенным.
— Что?
— Я лишь сделала наш выпускной вечер еще немного нелепее, — прошептала я.
Он моргнул, задумался, но затем встряхнул головой, решив опустить эту тему.
— Нам пора идти на бал, Уилл.
Он обнял меня за плечи, а моя рука легла ему на бедро. Я широко улыбалась, когда мы зашли внутрь, ловя на себе чужие взгляды.
Кто-то улыбался, кто-то еле сдерживал смех. Когда мы прошли через весь зал и оказались на танцполе, Кеннеди наклонился ко мне и спросил:
— У меня что-то в зубах застряло? — он так широко улыбался, что я могла увидеть все его зубы.
— Нет, ничего, — подыграла я, вставая на носочки, чтобы лучше разглядеть.
Он выпрямился, задрав нос:
— Тогда что, козявки в носу?
Я обхватила Кеннеди за шею, притянув его голову ближе к себе. Посмотрев ему в глаза, я улыбнулась:
— Нет, все в порядке.
Он взглянул на меня и улыбнулся.
— Между прочим, ты по-настоящему восхитительна. Это миленькое розовое платье сегодня принесет мне еще немало проблем, — сказал он, снова обнимая меня за плечи.
Я обняла его в ответ за талию и вздохнула, снова натянув на лицо улыбку, соответствующую окружающей нелепости.
Спортзал освещала лишь кружащая светомузыка, было темновато. На сцене на колесах играла какая-то музыкальная группа из студентов, которые раньше учились в нашей школе, но играли они неплохо. В центре зала танцевали люди, но большая часть еще сидела на скамейках. В стороне стояли столы с едой и напитками.
Я оглядывалась вокруг, пока не остановила свой взгляд на фотографе. «Фотографии с выпускного», — промелькнуло у меня в голове. Я стала подталкивать Кеннеди в ту сторону. Мы встали в очередь, обсуждая музыку и все такое, пока не настал наш черед. Фотографом был наш лысый учитель по социологии, мистер Ланкастер. При виде лица Кеннеди его глаза расширились в удивлении.
— Оу, эм-м. — Мистер Ланкастер сделал паузу, и я жестом попросила его молчать. Я могла бы нахмуриться, угрожающе проведя пальцем поперек шеи. Все, что угодно. Я лишь знала, что мне нужно сделать эти фотографии прямо сейчас.
— Вы двое вместе? — спросил нас учитель, и мы оба утвердительно кивнули.
— Как друзья, — в унисон уточнили мы.
— Сколько стоят фотографии? — спросил Кеннеди.
Мистер Ланкастер заботливо похлопал по фотоаппарату «Полароид», лежащему на столе рядом с ним.
— Один доллар за фото, доллар и семьдесят пять центов за два, и три доллара за четыре фото, — ответил наш фотограф.
Кеннеди подмигнул мне:
— Мы должны сделать одно фото тебе, одно мне, одно для твоих родителей и одно для моей мамы. Что скажешь?
Я кивнула в ответ:
— Звучит неплохо.
— Мы возьмем на три доллара.
Кеннеди порылся в кармане своих черных брюк, и шлепнул три смятые купюры в протянутую руку мистера Ланкастера.
Мы встали на фоне белого холста. Руки Кеннеди обнимали меня за талию, я стояла перед ним, положив свои руки поверх его, и мы улыбались в камеру.
Мистер Ланкастер щелкнул один раз:
— Это фото останется для ежегодника.
Я услышала веселую нотку в его голосе и улыбнулась по-настоящему.
Положив свою камеру на стол, он взял «Полароид». Ему не пришлось просить нас улыбаться, мы и так были счастливы, даже в этот выпускной вечер.
Мистер Ланкастер сделал четыре фотографии для нас, и они по очереди выпадали из камеры. Он быстро взмахивал ими в воздухе и складывал на стол одну за другой.
Он грустно вздохнул и опустил камеру на стол.
— Зная тебя, Кеннеди, уверен, тебе понравятся эти фотографии.
На секунду Кеннеди нахмурился в замешательстве, но продолжал улыбаться, беря фотографии в руки.
— Через пару секунд они полностью проявятся, — подмигнул нам мистер Ланкастер. Мы поблагодарили его, и отошли в сторону.
Кеннеди убрал в карман три фотографии, а оставшейся взмахивал в воздухе, пока она проявлялась.
— Что он хотел этим сказать, Уилл? — спросил он меня на ухо, нагнувшись и продолжая махать фотографией. Я пожала плечами:
— Понятия не имею.
Кеннеди снова посмотрел на фото. Наконец, до него дошло, и он широко улыбнулся:
— Так вот что ты наделала! — он протянул мне фотографию, и я взяла ее, засмеявшись:
— Не могла же я пойти с тобой на выпускной, не дав понять всем вокруг, что у тебя свидание, — я легко толкнула его, и он посмотрел на меня сверху вниз.
— Тебе идет розовый цвет, Кеннеди. Я серьезно, — улыбнулась я ему.
Он выглядел задумчивым, затем ответил:
— Я не буду это смывать.
— Я была бы счастлива, — кивнула ему, и он улыбнулся в ответ, приподнимая брови.
— Не могу поверить, что не заметил твои накрашенные губы, — тряхнул он головой, будто ругая себя.
— На улице было темно, — пожала я плечами, — рада, что мне удалось удивить тебя.