Последнее наше "Привет" (ЛП)

Я заметила, как он закатил глаза, затем нагнулся и прошептал мне на ухо, как раз в тот момент, когда началась новая песня:
— Мисс Монро, могу я пригласить вас на танец?
Я ответила ему «да», и мы закружились в танце. Мы танцевали много, а сели лишь, чтобы выпить колы и поесть чипсов.
У нас не было того неловкого момента, когда люди во время танца близки к поцелую. Мы смотрели друг на друга и смеялись. Мы были просто Уиллоу и Кеннеди, даже в выпускной вечер.
Мама была рада, что я пошла на бал, особенно когда я подарила ей фотографию, которую купил Кеннеди.
— Ты любишь его, не так ли? — спросила меня мама.
Я ответила ей, что люблю, и мы ели ванильное мороженое, сидя на диване, и смотрели «Золотых девочек».
Я уснула на диване под горой пледов в объятиях мамы, так и не сняв розовое платье.
Глава 8
22 августа 2006 года, 09:07
Уиллоу
Он выкрикивал мое имя. И похоже это было не на брачный зов, а на худший способ попросить о помощи.
Поначалу он звал меня тихо, и я не восприняла это всерьез. Но затем, он неожиданно начал громко кричать на весь второй этаж так, что люди в коридорах закрывали уши руками и скрючивались на полу в позе эмбриона.
Это было нелегко. Тот факт, что пациент громко и яростно выкрикивал мое имя, вызывал у меня беспокойство.
Уайатт Бланкетт все еще занимал койку в палате двести девять. Ему только сейчас наложили шину на левую руку до самого запястья, шевелить ей он не мог совершенно. К сожалению для меня, он оказался левшой. Капельницы ему больше не подключали.
Я быстро поняла, что Уайатт Бланкетт очень настойчивый человек, и привык, что все идет так, как он сказал. Мне пришлось в буквальном смысле быть у него на побегушках. Ему всегда было что-то нужно, и он был чертовски упрям. Он был далеко не самым вежливым пациентом, и превратился для меня в ночной кошмар. По любому незначительному поводу парень сразу же вызывал меня, и я бы подумала, что он притворяется, если бы он не был каждый раз таким шумным и взволнованным. Он выглядел как мальчишка, поднимающий ложную тревогу по каждому пустяку, например, когда пульт от телевизора, как назло лежащий с левой стороны кровати, падал на пол. Тогда он громко выкрикивал мое имя.
Очень часто он просил меня делать некоторые вещи, которые я делать совершенно не хотела. Моя работа была прекрасной, пока в палате номер двести девять не появился Уайатт Бланкетт.
— Боже, дай мне терпения, — просила я про себя, — оно мне так необходимо.
Сегодня понедельник. Дениз в отчаянии посмотрела на меня, как только я вышла из лифта.
— Он звал тебя больше часа, Уиллоу, — прошептала она с широко раскрытыми глазами. — Будто он бедная трудяга-мамочка, а ты бездельник папаша. Я пыталась зайти к нему и спросить, могу ли я помочь, но он сказал мне выметаться, — вспыхнула она, тряся головой. — Мне очень жаль, подруга.
— Обещай считать меня красоткой, даже когда я повыдергиваю себе все волосы, — простонала я, грубо впиваясь пальцами в свои короткие волосы. Меня не волновало, что с одной стороны они слегка оттопыривались — Дениз это рассмешило, но я оставалась серьезной. Мне казалось, я сойду с ума.
— Удачи, — ей удалось выдавить улыбку.
Я неловко кивнула:
— Спасибо, — и направилась в палату двести девять.
— Что случилось, Уайатт? — прикрыв за собой дверь палаты, я скрестила руки на груди. Он жалобно посмотрел на меня.
Это не был взгляд, умоляющий о помощи, это был взгляд, утверждающий, что этот пациент собирается превратить мою жизнь в ад. Вот таким был его взгляд.
Я больше не сочувствовала ему. Он лишился тех крупиц моей симпатии еще в первое утро нашего знакомства.
Он облизнул губы.
— Чешется, — сказал он, указывая здоровой рукой на загипсованную.
Я раздраженно нахмурилась:
— Так бывает, Уайатт. Ничем не могу помочь.
Теперь нахмурился он.
— Уиллоу, не могли бы вы принести мне палочку или что-то вроде того? У меня из-за этого уже глаз дергается, — и поманил меня подойти ближе. Я подошла, и он раскрыл глаза шире.
— Видите? — настаивал он.
— Ваш глаз не дергается, Уайатт, — вздохнула я.
Он покачал головой:
— Если не можете помочь, тогда позовите доктора Венис, — продолжил настаивать он.
— Вытяните руку, Уайатт.
Он нахмурился и спросил:
— Зачем?
— Просто вытяните, — попросила я.
Он повиновался, и я быстро ударила его по руке своей ладонью. Он злобно на меня посмотрел и отдернул руку.
— Больно? — спросила я, не дав ему начать жаловаться.
— Да, какого черта это было?
— Я знаю, в чем дело, — прервала я его.
Он прищурился, глядя на меня:
— И в чем же?..
— Вы ребенок, — вздохнула я. — Просто ребенок. Возможно, с годами вам полегчает.
Он уставился на меня, качая головой.
— Принесите мне уже мой завтрак, пожалуйста. Вам придется кормить меня, так как я не в состоянии есть сам.
— Молоко или апельсиновый сок? — выдавила я подобие улыбки.
Он моргнул и невозмутимо произнес:
— Апельсиновый сок. Я уже говорил вам, что у меня непереносимость лактозы.
— Хорошо, я скоро вернусь, — ответила я, резко повернувшись на каблуках, и вышла из палаты.
Я никогда не спрашивала, приходил ли кто-нибудь навестить его - ответ на этот вопрос был очевиден. Уайатт Бланкетт был одиноким и злым, и компенсировал недостаток общения тем, что изливал свой гнев на невинных медсестер (в том числе и на меня). Просто потому, что Уайатт был несчастен и хотел, чтобы все вокруг чувствовали себя так же, как он (особенно я). Но моя конфликтная сторона лишь добавила масла в огонь и разбудила его сарказм. У нас было множество язвительных перепалок, в основном из-за того, что чем-то недовольный Уайатт желал поменять подушку или одеяло без видимых на то причин.
А когда он однажды попросил меня сменить ему простынь на чистую, я действительно испугалась - как это его простынь так быстро испачкалась?
Но он просто хотел новые простыни. Нет, он не хотел сменить старые, просто хотел еще одну простынь. Поэтому, к счастью, меня не ждали неловкие сюрпризы. Мне просто нужно вытерпеть Уайатта Бланкетта.
Честно говоря, Уайатт был довольно привлекательным парнем. В первый день нашего знакомства он даже показался мне сексуальным.
Но он был обычной брюзгой все то время, что я заботилась о нем, и это разрушало любые возможные фантазии. Мне хотелось бросить в него чем-нибудь.
15:35
Я получила сообщение от Зейна, но в этот раз решила отказаться от секса с ним. Я была не в том настроении, что означало полный провал, одна мысль об этом заставила меня поморщиться. Если Зейн наконец от меня отстанет, мне нужно подыскать себе что-то посексуальней.
Зейн: Заглянешь сегодня?
Я: Не сегодня, что ж, но ты был хорош.
Мне было стыдно за свое поведение. Я приходила к нему слишком часто, а когда злилась, то старалась отстраниться от всего этого жалкой рифмой. Отказывать и так не просто, а подобные рифмовки были еще более оскорбительными для нас обоих. Нужно было встретиться и положить этому конец, но я разнервничалась и все пошло кувырком, в итоге я отправила ему это сообщение. Я стучала пальцем по экрану телефона, отчитывая себя и пытаясь прогнать эти мысли прочь. На самом деле, он даже не был хорош.
Зейн: Ты бросаешь меня?
Я: Мы хорошо повеселились, но забавы прекратились.
Но это было совсем не весело. Я вела себя так, будто меня переполнял тестостерон, пытаясь свести в шутку то, что для него не было шуткой. Но, вопреки своим мыслям, я отправила ему еще одно сообщение в рифму.
Я запуталась, и все пошло не так.
Разбила ли я ему сердце? Поранила ли его чувства? У нас был секс, мы как-то раз вышли вместе выпить кофе, хотя я даже не люблю кофе, от него я становлюсь еще более нервной, чем сейчас, если честно.