Из соседей... в молодожены? (ЛП)

Мэтт проигнорировал слова Люка, которые раздались эхом в его голове. Пока мужчина верил в то, что брат делал все с лучшими намерениями и в то, что была логика в его предупреждении, Мэтт не мог отрицать чувство, которое побуждало его узнать Джорджию гораздо ближе.
— Давайте не будем вешать ценники, — вместо этого сказал Мэтт.
— Так значит это не свидание?
— Это ничто, пока вы не скажете «да».
Джорджия размышляла пару секунд, потом покачала головой.
— Я не могу.
— Вы не можете поужинать с другом? Соседом?
— Я не могу оставить своих детей с чужим человеком, даже, если она самая лучшая няня в городе.
Но Мэтт подумал, всего лишь на минуту, что Джорджия соблазнилась этой идеей.
— Куинну и Шейну, кажется, она очень понравилась, — подметил Мэтт.
— Она хорошо ладит с близнецами, — опять сказала Джорджия. — Но с Пиппой совершенно другая история. Есть определенные вещи, которые никто кроме мамочки не может сделать для нее.
Ладно, его как обухом по голове ударили. По крайней мере, только раз. И если взгляд Мэтта автоматически упал на ее грудь, ну, ему стоило невероятных усилий отвести его.
Получилось не так быстро, чтобы Джорджия не заметила, так как ее щеки покраснели.
— Ладно, тогда как насчет ужина у меня, чтобы тебе не пришлось уходить далеко, если понадобится?
— Слушай, я ценю твое приглашение, но у меня и так все хорошо. Тебе не нужно жалеть меня из-за того, что я одна с тремя детьми.
— Ты так думаешь? Что мне тебя жалко?
— Я не знаю, что и думать, — признала Джорджия. — Но это единственное объяснение, которое я могу придумать, и в котором есть хоть какой-то смысл.
— Возможно, мне показалось, что тебе нужно побыть пару часов вдали от своих обязанностей, — сказал Мэтт. — Но мне не жалко тебя. На самом деле, я считаю, что ты счастливая, потому что у тебя трое великолепных детей, и им повезло с такой привязанной к ним мамой.
Потому что мужчина знал из собственного опыта, что нет ничего похожего на связь между родителем и ребенком, и ничто не сможет заполнить пустоту, если эта связь разорвется.
— Я счастлива, — мягко сказала Джорджия. — Хотя и не всегда осознаю насколько сильно, и не всегда знаю, как реагировать на неожиданную доброту.
— Ты можешь ответить тем, если скажешь, что придешь ко мне на ужин в пятницу.
Джорджия покачала головой, но улыбнулась.
— А ты настойчивый, не так ли?
— Это не тот ответ, на который я рассчитывал, — напомнил мужчина ей.
— Я приду на ужин в пятницу, — наконец, согласилась она. — Если Бритни свободна и хочет присмотреть за детьми.
— Семь часов подойдет?
— Вы не хотите сначала спросить у няни?
— Бритни сделает так, что будет свободна, — сказал Мэтт.
— Тогда семь часов подойдет, — ответила Джорджия.
— У тебя есть аллергия на какую-нибудь еду или ты что-то не любишь?
Джорджия покачала головой.
— Любимое блюдо?
Она улыбнулась.
— Что угодно, если мне не придется готовить.
* * *
Для Джорджии эта ночь была долгой.
Она дала Шейну детское обезболивающее, чтобы немного уменьшить боль, но ничего не смогла сделать, чтобы побороть его разочарование. Он обычно спал на животе, и ему не понравилось то, что приходилось спать на спине, а сломанную руку класть на подушку, даже, если так сказал «доктор Мэтт».
И у нее не получилось утихомирить Куинна. И хоть он и радовался, катая брата по больнице на кресле-коляске и балуясь мороженым, никакие действия не смогли полностью облегчить его беспокойство за брата-близнеца.
Но кроме постоянной проверки состояния Шейна, убеждения Куинна, кормления и укладывания Пиппы, мысль о согласии пойти на ужин с сексуальным новым соседом не давала спать Джорджии.
Мэтт был искренним милым мужчиной, который прекрасно ладил с ее детьми, и если рассматривать только эти факторы, у Джорджии не было вариантов для отказа от приглашения. Но Мэтт Гаррет взбудоражил в ней чувства, которые она очень долгое время не испытывала, если вообще испытывала, и появление этих неожиданных чувств настораживало женщину.
Ее мама всегда говорила, что влюбленность – это как прыжок с разбега в бассейн, не проверив воду. И нет никаких сомнений, что Шарлотта всегда наслаждалась этим сумасшедшим чувством прыжка в неизвестность. Джорджия не относилась к такому типу людей, ей нравилось сначала измерять температуру и погружаться в воду медленно.
И это прекрасная аналогия ее отношениям с Филиппом. Джорджия любила своего мужа, но ее привязанность к нему росла в течение многих лет. Они сначала были друзьями с общими интересами и ценностями, с общим недоверием к романтике. Филипп был обручен до этого, но эти отношения закончились, когда он увидел свою невесту в постели своего двоюродного брата. У Джорджии был не только свой, но и мамин опыт многочисленных отношений.
А Филипп был не только обаятельным, но и настойчивым, и одно свидание привело к другому и так до тех пор, пока Джорджия не поняла, что происходит, они уже обменивались клятвами. У них были крепкие отношения, прочный брак. Они были полностью совместимы, даже, если от их занятий любовью земля не уходила из-под ног, но Джорджия искренне любила Филиппа.
Когда они решили пожениться, у нее не было никаких задних мыслей. Не то чтобы она не могла жить без него, просто не хотела, Филипп был ее лучшим другом, единственным человеком, которому она точно могла доверять, и с которым чувствовала себя комфортно.
Но точно также она чувствовала себя и с Мэттом Гарретом.
Джорджия – женщина в возрасте тридцати одного года и мать троих детей, и она не имела ни малейшего понятия о том, что делать с теми чувствами, которые вызывал у неё Мэтт. Она желала, всего на минуту, чтобы Шарлотта оказалась рядом, И она могла поговорить с ней об этом неожиданном влечении. Четыре брака и четыре развода давали ее матери большой опыт в любви и разбитых сердцах
Но только Джорджии не надо было говорить с Шарлоттой, чтобы знать, какие советы та даст.
«Сделай это. Повеселись и убедись, что получишь оргазм. Жизнь слишком коротка, чтобы их имитировать».
Джорджия улыбнулась, почти услышав голос матери у себя голове, даже когда укоряла себя за то, что поторопилась. Ведь только то, что мужчина пригласил ее на ужин, не означало, что он хотел чего-то большего. Только то, что ее сердце бешено стучало в груди каждый раз, когда Мэтт был рядом, не гарантировало того, что он чувствовал то же самое притяжение.
— Я буду рада, если твоя бабушка приедет завтра домой, — сказала Джорджия своей дочери.
Не то, чтобы женщина ожидала, что мать смогла бы помочь ей прояснить ситуацию, но она помогла бы с детьми, чтобы Джорджия смогла немного поспать. Потому что после недели лишения сна, которая закончилась неожиданной поездкой в травмпункт, Джорджия чувствовала себя не в своей тарелке. Но она была уверена, что сможет справляться самостоятельно еще одни сутки.
Первые несколько недель после рождения Пиппы были чистым блаженством. Ребенок спал, кушал и плакал очень редко, и Джорджия была полностью увлечена дочерью. А потом, примерно через четыре недели, Пиппа стала беспокойной. Она все еще спала и часто кушала, но сон приходился на более короткие периоды времени, а кормления более частыми, и плакала она гораздо громче и дольше.
После тщательного обследования, доктор Туркот заявил, что с малышкой нет ничего плохого и серьезного, просто «колики». Он посочувствовал, но был не в состоянии помочь. И хотя Шарлотта предложила отменить свое ежегодное путешествие, Джорджия не могла себе представить, что позволит ей сделать это. Потому что если бы она приняла это предложение, пришлось бы признать, что она не смогла справиться с собственным ребенком. Кроме того, Шарлотта уже и так много сделала для дочери и своих внуков.
Когда в жизни Джорджии все стало разваливаться, ее мать не колеблясь, пригласила ее вернуться домой. Не то, чтобы Пайнхерст, штат Нью-Йорк, был ее настоящим домом. В самом деле, Шарлотта только поселилась в живописном пригороде около полутора десятка лет назад, задолго после того, как Джорджия стала жить и работать в Нью-Йорке. Но Джорджии не нужна была привычная среда, как была нужна мама. Как она нуждалась в ней сейчас.