Миры Айзека Азимова. Книга 3

Он не без усилия заставил себя вернуться к предмету разговора.
— Кажется, я понимаю, к чему вы клоните. Ваш доктор Сартон приступил к решению проблемы превращения Земли в общество типа C/Fe с другой, новой и многообещающей стороны. Наши консервативные круги, или медиевисты, как они себя называют, встревожились. Они испугались, что Сартон может добиться успеха, и убили его. Именно эта мотивировка предполагает организованный заговор, а не случайную ярость случайного человека. Верно?
— Да. Приблизительно так я бы это и сформулировал, Элайдж.
Бейли задумчиво присвистнул. Он чуть слышно побарабанил своими длинными пальцами и покачал головой.
— Что-то не клеится. Совершенно не клеится.
— Простите, я вас не понимаю.
— Я пытаюсь восстановить картину происшедшего. Землянин идет в Космотаун, подходит к доктору Сартону, убивает его своим бластером и уходит. Я совершенно не могу этого представить. Ведь вход в Космотаун охраняется.
Р. Дэниел кивнул:
— Думаю, можно с уверенностью сказать, что ни один землянин не смог бы пройти через вход незамеченным.
— И что в таком случае остается от вашей версии?
— От нее ничего бы не осталось, если бы вход был единственным путем проникновения из Нью-Йорка в Космотаун.
Бейли задумчиво смотрел на своего помощника:
— Я вас не понимаю. Это единственное место сообщения между ними.
— Прямого сообщения — да. — Р. Дэниел сделал паузу и сказал: — Я вижу, вам все еще не понятно. Так?
— Именно так. Совершенно не понимаю, к чему вы клоните.
— Ну что ж, если вас это не обидит, я попытаюсь объяснить свою мысль. Можно попросить лист бумаги и ручку? Спасибо. Вот смотрите, коллега Элайдж. Я рисую большую окружность и пишу на ней «Нью-Йорк». Теперь я нарисую маленькую соприкасающуюся с ней окружность. Это Космотаун. Стрелкой я указываю то место, где они касаются друг друга. Это — барьер. Ну что, разве вы до сих пор не видите других путей сообщения между городами?
— Конечно, нет. Других путей сообщения не существует.
— В некотором смысле, — сказал робот, — я рад услышать это от вас. Это соответствует тому, что мне говорили об образе мышления землян. Барьер — это единственная прямая связь. Но и Город, и Космотаун со всех сторон открыты незаселенным территориям. У землянина есть возможность покинуть Нью-Йорк через любой из многочисленных выходов и направиться через открытое пространство к Космотауну, где его не остановит ни один барьер.
Бейли не мгновение высунул кончик языка, не в силах справиться с крайним изумлением:
— Через открытое пространство? — наконец выдавил он.
— Да.
— Через открытое пространство! В одиночку?
— Почему бы и нет?
— Пешком?
— Несомненно. Обнаружить идущего пешком человека невозможно. Убийство произошло в самом начале рабочего дня, так что переход явно был совершен до рассвета.
— Невозможно! Ни один землянин на это не способен. Выйти из Города? В одиночку?
— Да. В обычной ситуации это было бы невероятно. И мы, космониты, знаем это. Вот почему мы и охраняем только вход. Даже во время Великого бунта атаковали только барьер. Ни один человек не покинул Город.
— Ну?
— Но сейчас мы столкнулись с необычной ситуацией. Это не слепое нападение толпы, идущей по пути наименьшего сопротивления, а организованный акт небольшой группы, задача которой заключалась в том, чтобы проникнуть в Космотаун в неохраняемом месте. Этим и объясняется, почему землянин смог войти в Космотаун, подкрасться к своей жертве, совершить убийство и спокойно скрыться. Убийца воспользовался нашей беспечностью.
— Это слишком невероятно, — покачал головой Бейли. — Ваши люди пытались как-то проверить эту версию?
— Да. Ваш комиссар полиции как раз находился в это время в Космотауне и едва не стал свидетелем убийства.
— Знаю. Он мне рассказал.
— Это, Элайдж, еще одно доказательство того, что время преступления было точно рассчитано. Ваш комиссар в прошлом сотрудничал с доктором Сартоном, и именно с ним доктор Сартон собирался обсудить первоочередные мероприятия, связанные с внедрением в ваш Город таких роботов, как я. На встрече в то утро должны были рассматриваться вопросы, касающиеся этого проекта. Естественно, убийство помешало осуществлению этих планов или, по крайней мере, отодвинуло его на какое-то время. И то, что это случилось, когда ваш собственный комиссар полиции находился фактически в пределах Космотауна, ставит землян в еще более неловкое положение, впрочем так же, как и нас. Но я хотел сказать о другом, — продолжал Р. Дэниел. — Ваш комиссар побывал на месте преступления, и мы поделились с ним своим предположением о том, что убийца, скорее всего, проник в наш город через открытое пространство. Подобно вам, он воскликнул что-то вроде «невозможно!» или «немыслимо!». Конечно, он был очень встревожен, и, возможно, из-за этого ему трудно было уловить суть дела. Тем не менее мы настаивали на том, чтобы он незамедлительно начал проверку этой версии.
Бейли вспомнил о разбитых очках комиссара и, несмотря на мрачные мысли, улыбнулся краешком рта. Бедняга Джулиус! Еще бы ему не встревожиться! Не мог же Эндерби рассказать о своей беде высокомерным космонитам, для которых любой физический недостаток был отвратителен и являлся характерным признаком генетически не селекционированных землян. По крайней мере, он не мог этого сделать, не уронив достоинства, а комиссару полиции Джулиусу Эндерби престиж был очень дорог. Что ж, бывают случаи, когда землянам необходимо держаться вместе. От Бейли робот никогда не узнает о близорукости Эндерби.
— Один за другим были обследованы все выходы из Нью-Йорка, — продолжал тем временем Р. Дэниел. — Знаете, Элайдж, сколько их оказалось?
Бейли покачал головой, затем рискнул высказать догадку:
— Двадцать?
— Пятьсот два.
— Сколько?
— Сначала их было гораздо больше. Пятьсот два — это те, что еще функционируют. Ваш Город, Элайдж, — олицетворение медленного развития. Когда-то он стоял под открытым небом и люди свободно входили и выходили из него.
— Конечно. Я знаю это.
— Так вот, когда его только закрыли, в нем оставалось еще много выходов. Пятьсот два сохраняются до сих пор. Остальные перестроены или заделаны. Мы, конечно, не включаем в их число пункты доставки и отправки авиагрузов.
— Так что дало обследование выходов?
— Это оказалось безнадежным делом. Они не охраняются. Мы не смогли найти ни одного чиновника, который бы за них отвечал. Кажется, никто даже и не подозревал об их существовании. При желании каждый мог в любое время выйти через любой из них, когда ему вздумается. Его никто никогда бы и не заметил.
— Что-нибудь еще? Оружие, я полагаю, исчезло.
— Разумеется.
— Какие-нибудь улики?
— Ничего. Мы обшарили все вокруг Космотауна. Роботы с овощеводческих ферм оказались совершенно никудышными свидетелями. Они мало чем отличаются от обычной автоматизированной техники. А людей там не было.
— Ясно. И что дальше?
— Коли расследование в Космотауне не дает пока никаких результатов, мы продолжим его в Нью-Йорке. Наша задача — выследить все возможные подрывные группы, выявить все организации инакомыслящих…
— Сколько времени вы намерены потратить на все это? — перебил Бейли.
— Как можно меньше и в то же время столько, сколько потребуется.
— Ну что ж, — задумчиво проговорил Бейли, — вам явно не повезло с напарником в расхлебывании всей этой каши.
— Я так не думаю, — возразил Р. Дэниел. — Комиссар очень высоко отзывался о вашей преданности делу и о ваших способностях.
— Очень мило с его стороны, — усмехнулся Бейли и подумал: «Бедняга Джулиус! Совесть его мучает, вот он и лезет из кожи вон».
— Мы не полагались лишь на его слова, — продолжал Р. Дэниел. — Мы сами навели о вас справки. Вы открыто выражали недовольство по поводу того, что в вашем департаменте начали использовать роботов.
— Да. Вам это не нравится?