Молот Времени: Право сильного
– Разрешите присоединиться?
– Присаживайтесь, майгер Хигарт, присаживайтесь… – Мэтр отложил перо, отодвинул письменный прибор, и сам демонстративно чуть отодвинулся, хотя свободного места рядом с огнем было предостаточно.
– Вина? – Я встряхнул бурдюк.
– Охотно, майгер Хигарт. Вино в умеренных дозах лишь способствует живости мысли и наибольшей точности выражений…
Тигар кивнул на свои отложенные листы. По-моему, он ждал, что необразованный рубака Хигарт сейчас уважительно поинтересуется, какие же именно плоды своей мысли живописует мэтр Тигар в наиболее точных выражениях…
Но я не стал спешить. У вина есть не менее важное свойство: хорошенько развязывать языки. Тем более у этого, заранее подготовленного мною вина, – обычного аккенийского, но щедро сдобренного алхимическим винным зельем. Горчинка, сильный аромат и терпкий привкус, коими столь гордятся аккенийские виноделы, по моим расчетам не должны были позволить мэтру Тигару почувствовать резкий вкус и запах бесцветной алхимической жидкости. Трюк старый, и кто только не пользуется им, от рыночных шлюх до пройдох-купцов, предлагающих своим торговым партнерам промочить глотку в ходе деловых переговоров… Но книжный червь, каковым мэтр выглядел, не может знать толк в подобных уловках.
Я извлек из сумки две чарки, разлил.
– За удачу нашего похода!
– За удачу! – откликнулся мэтр.
Выпил залпом, блаженно зажмурился…
– Доброе вино, майгер Хигарт, очень доброе!
Так и есть, полный простофиля, мечта любого жулика… После комплимента, сделанного мэтром вину, я немедленно разлил по второй. Третья тоже не задержалась…
Осушив четвертую чарку, мэтр Тигар расстегнул пару верхних пуговиц на своем черном камзоле с кожаными нашлепками на локтях. Лицо его раскраснелось, глаза заблестели сильнее обычного.
Да-а, от алхимиков – даже если они с упорством маньяков ищут философский камень или эликсир жизни – бывает-таки немало пользы. То же винное зелье – всего лишь побочный продукт неудавшейся попытки дистиллировать пресловутый эликсир – однако же весьма полезная вещь… Четыре чарки обычного вина не опьянили бы настолько нашего коротышку. Вот теперь можно попробовать поговорить по душам…
– И что же вы пишете, мэтр? – спросил я напрямую.
– Я пишу великий труд! – Тигар наставительно поднял палец. – Труд, который спустя века прославит и обессмертит мое имя!
Поднятый палец устремился еще выше, заставляя подозревать, что мэтр надеется обрести славу не только среди населяющих Лаар разумных существ, но и промеж обитателей небесных чертогов.
Ну-ну… В «Хмельном гоблине» – не часто, один-два раза в месяц – собирались такие вот истребители пергамента и гусиных перьев. Читали друг другу заумные стихи и косноязычные драмы, обсуждали, шумно спорили, и каждый был твердо уверен, что лишь происки врагов и завистников не позволяют ему немедленно обрести бессмертие и славу. Пили, однако, не меньше наемников, ремесленников и прочего неграмотного люда, имевшего обыкновение захаживать в трактир. Мэтра Тигара, тем не менее, я ни разу не замечал среди той компании.
– Поэзия? Драма? – обнаружил я знакомство с темой.
– Фи-и-и… – поморщился мэтр. – Легковесные поделки, и подавляющее их большинство через полсотни лет уйдет в никуда. Я пишу Историю! Всеохватывающую и полную картину нашего мира!
Я удивился. По-моему, такая работа требует тишины, спокойствия, а самое главное – наличия под рукой хранилища с огромным количеством свитков: летописей, хроник, мемуаров…
В ответ на мое недоумение мэтр Тигар заявил с великолепным апломбом:
– Вы невежественны, майгер Хигарт, как и подобает человеку вашей профессии. Разве хроника, хоть и называется исторической, дает нам картину мира? Да никогда! Там всего лишь сообщается, что в такой-то год король А. пошел войной на негуса В., но был отбит с большим уроном и от огорчений скончался… И всё! Всё! Вы никогда не узнаете, что люди ели и пили в то время, и чем расплачивались за съеденное и выпитое, и какие сплетни обсуждали в трактирах, и какие наряды носили в то время записные модницы. Даже что король А. умер не от огорчения, а от подсыпанного наследником яда, – не узнаете!
И мэтр Тигар, воодушевляясь все больше и больше (я не забывал время от времени наполнять его чарку), поведал мне суть своей великой идеи. Седая глубина веков, дескать, его не интересует. А вот недавняя и подробная картина нашего мира: каким он был до Катаклизма, – уже через пару поколений станет весьма интересна потомкам, не видавшим ни морей, ни степей на месте выжженных пустынь.
«Можно и не ждать, пока сменится пара поколений, – подумал я, вспомнив кристалл сайэра епископа. – Даже мне, почти современнику, было весьма-таки интересно…»
Так вот – он, мэтр Тигар, в свое время изрядно путешествовал по торговым делам. И, как многие торговые люди, зачастую встречался по караван-сараям и прирыночным гостиницам с купцами, прибывшими из самых дальних мест, весьма внимательно слушая их рассказы об увиденном. И, коли уж судьба наградила его скромным литературным даром, теперь в любой свободный момент записывает некогда виденное и слышанное, сочиняя очередную главу своего великого труда.
– Пот-т-тому что з-здесь в-вот, – язык мэтра уже изрядно заплетался, когда он вновь пустил в ход указательный палец, постучав им по своей обширной лысине, – з-здесь вот, м-может быть, с-самый… укиналь.. у-уликаль… в-в-в общем, тут самый лучший м-м-мозг в нашем мире, д-да! Я п-по-помню всё! Что мне гов-ворили, всё, что вид-дел…
Звучало складно, невзирая на выпитое. Неясно лишь, зачем епископ навязал мне этого страдающего манией величия коротышку в спутники…
– И какую же грань нашего былого мира живописуете вы сегодня? – поинтересовался я.
– Ох-хоту на м-мохноногов в степ-пях Бр.. Бра…
– Баргайла?
– Д-да…
– Сейчас там отнюдь не степь. И мохноноги не водятся…
– Р-раньше вод-дились, – заверил мэтр, подрагивающей рукой поднося к устам чарку. – Т-твое здор-ровье!
Складно, складно… Вот только я не был уверен, что на листах – вроде бы случайно отложенных так, чтобы попадали в густую тень, отбрасываемую мэтром, – изложены подробности давних охот… Вернее, был почти уверен в обратном, – что присутствует там описание куда более современных событий.
– Ох… – сказал я уважительно. – Всегда завидовал многознающим и грамотным людям… Разрешите взглянуть?
Мэтр Тигар, уж в моей-то безграмотности вполне уверенный, снисходительно кивнул. Когда он понял свою ошибку, было поздно, – рукопись находилась у меня в руках, и читал я ее весьма внимательно.
ОХОТА НА МОХНОНОГОВ В БАРГАЙЛСКИХ СТЕПЯХ,отрывок из рукописи мэтра Тигара, прочитанный Хигартом в свете лагерного костра неподалеку от границы мятежного сайэрата Лигонг
Наружность мохноногов, коих многие также называют крысолюдами, знакома каждому.
Верхняя часть их и в самом деле представляет собой некую извращенную пародию на человека: мордочка, отдаленно напоминающая лицо, густо поросшее щетиной; пятипалые передние лапки с плоскими коготками и торс, покрытый негустой и недлинной шерстью. Нижняя же часть зверьков разительно отличается от верхней, и как раз за нее мохноноги получили свое прозвище. Ржаво-желтая шерсть на мощных задних лапах и на огузке крысолюдов растет настолько густая и длинная, что не позволяет разглядеть ни их коротенький, с палец длиной, хвостик, ни детородные органы.
Среди племен и народов, населяющих степь и предгорные равнины, – то есть места обыкновенного расселения мохноногов, – бытует много легенд о происхождении столь странных существ, несущих в себе искаженные человеческие черты, нелепо смешанные с теми, что более присущи земляным крысам. Я приводить те слухи и домыслы не стану, ибо толкуют они о вещах противоестественных и для любого нормального человека отвратительных, и взамен того перейду к описанию жизни этих созданий.