Проклятье Йига

 
Говард Филлипс Лавкрафт, Зелия Бишоп
Проклятье Йига
В 1925 году я приехал в Оклахому для исследования легенд о змеях, а вернулся оттуда, испытывая перед змеями страх, который останется со мной до конца жизни. Я понимаю всю бессмысленность этого страха, так как наверняка существуют естественные объяснения всему, что я видел и слышал, но, тем не менее, он полностью овладел мною. Я не был бы столь сильно потрясен этим, если бы случившемуся не соответствовало древнее поверье. Будучи этнологом — специалистом по американским индейским племенам, я привык относиться скептически к разнообразным экстравагантным мифам, хотя знаю, что белые люди могут попасть под влияние краснокожих, когда в жизни сталкиваются с тем, что напоминает причудливые выдумки. Но я не могу забыть того, что видел собственными глазами в кошмарном доме для душевнобольных в Гатри.
Я заинтересовался этим домом, поскольку несколько местных стариков сказали мне, что я найду здесь нечто очень важное. Ни индейцы, ни белые никогда не упоминали легенду о змее-боге, которую я начал изучать. Новые поселенцы, приехавшие сюда в период нефтяного бума, конечно, ничего не знали об этом мифе, а краснокожие и старые первопроходцы были явно напуганы моими попытками разговорить их. Не более шести-семи человек упомянуло эту больницу, а те, кто осмелился, сделали это осторожным шепотом. Украдкой они поведали мне, что доктор Мак-Нилл мог бы показать мне в высшей степени ужасный реликт и рассказать мне обо всем, что я хочу узнать. Он может объяснить мне, почему Йиг, наполовину человекообразный отец змей, является жуткой, пугающей фигурой в центральной Оклахоме, и почему старые поселенцы трепещут перед тайными индейскими оргиями, которые наполняют осенние дни и ночи отвратительным непрекращающимся рокотом тамтамов, доносящимся из уединенных мест.
Подобно псу, идущему по следу, я прибыл в Гатри, потратив много лет для сбора информации об эволюции змеиного культа среди индейцев. Я всегда чувствовал в хорошо различимых полутонах легенд и археологических изысканий, что великий Кецалькоатль, милостивый бог-змей мексиканских племен, имеет гораздо более древнего и темного предшественника. В течение последних месяцев я почти доказал это в ходе серии исследований, охватывающих пространство от Гватемалы до оклахомских равнин. Но все это было неполно и напоминало танталов труд, поскольку культ змеи был укрыт за оградой страха и тайны.
Теперь стало ясно, что передо мной открылся новый обильный источник данных, и с нескрываемой страстью в своих поисках я взял курс на загадочную психиатрическую клинику. Доктор Мак-Нилл оказался маленьким, гладко выбритым человеком почтенного возраста, и по его речи и манерам я решил, что он был ученым, добившимся значительных успехов во многих областях, лежащих, в том числе, вне его профессии. Его лицо, недовольное и выражающее сомнение в тот момент, когда я впервые предстал перед доктором, становилось задумчивым по мере того, как он внимательно изучил мое удостоверение личности и верительное письмо, которое любезно дал мне один старый офицер.
«Стало быть, вы занимаетесь исследованием легенды о Йиге, не правда ли?» — промолвил он. — «Я знаю, что многие из наших оклахомских этнологов пытались связать его с Кецалькоатлем, но я не думаю, что кто-либо из них сумел отыскать промежуточные звенья. Вы провели существенную работу для такого молодого человека, каким вы выглядите, и вы определенно заслуживаете тех рекомендаций, что принесли с собой.
Я не допускаю мысли, что старый майор Мур или кто-то еще сказали вам, что у меня здесь находится. Они не любят рассказывать об этом, и почти никогда не делают этого. Весьма прискорбно и трагично, но это — все. Я отказываюсь обсуждать все сверхъестественное. Существует история, которую я расскажу вам после того, как вы увидите это — дьявольская, мрачная история, но и ее я не хочу связывать с магией. Она просто показывает мне, что вера слишком захватила некоторых людей. Я допускаю, что временами чувствую дрожь, превосходящую физическую, но при дневном свете понимаю, что это от нервов. Увы, я уже далеко не молод!
То существо, что хранится у меня — то, что вы можете назвать жертвой проклятья Йига, причем жертвой, живущей в настоящий момент. Нам не придется прикладывать больших усилий, чтобы увидеть его; но большинство людей о нем понятия не имеет. Есть только два старых надежных человека, которым я позволяю кормить существо и убираться в его комнате — раньше их было трое, но старина Стивенс ушел несколько лет назад. Я полагаю, что вскоре мне придется набрать новую группу, поскольку это существо, кажется, не стареет и не меняется, так что мы — старики — вскоре не сможем заботиться о нем. Может быть, мораль ближайшего будущего позволит нам выпустить его с Богом, но сейчас на это трудно надеяться.
Когда вы приехали сюда, обратили внимание на одиночное окно с матовым стеклом, обращенное на восток? Это существо за ним. Сейчас я сам проведу вас туда. Вам не стоит пытаться как-то комментировать это. Просто посмотрите через щель в двери и поблагодарите Бога за то, что в комнате довольно тусклый свет. Затем я расскажу вам историю — в той мере, в какой я смогу соединить ее в нечто связное».
Мы спустились по лестнице вниз, и пробираясь по коридорам кажущегося пустынным подвала, не нарушали молчание. Доктор Мак-Нилл открыл выкрашенную в серый цвет стальную дверь, оказавшуюся входом в пристройку, которая простиралась в другой коридор. Наконец, мы остановились у отмеченной кодом B-116 двери; доктор открыл маленькую обзорную панель, которую можно было использовать только стоя на цыпочках. Затем он несколько раз ударил по выкрашенному металлу, словно будя обитателя помещения, кем бы тот ни был.
Еле уловимое зловоние донеслось из открытой доктором щели, и меня поразило, что в ответ на стук Мак-Нилла послышалось что-то вроде слабого, свистящего ответа. Наконец, он жестом предложил мне занять место рядом с ним возле смотровой щели, и я сделал это с необъяснимой нарастающей дрожью. Зарешеченное матовое окно, закрытое с внешней стороны, пропускало лишь весьма незначительный свет, и мне пришлось вглядываться в пространство вонючей каморки в течение нескольких секунд, прежде чем я смог увидеть то, что изгибалось и извивалось на покрытом соломой полу, время от времени издавая тонкий хаотический свист. Затем туманные очертания начали приобретать форму, и я обнаружил, что извивающееся существо имело некоторое отдаленное сходство с человеком, лежащим на животе. Я ухватился за дверную ручку, чтобы удержаться на ногах и пытаясь избежать обморока.
Двигающийся объект был примерно человеческих размеров и совершенно лишен одежды. У него не было волос, а его рыжевато-коричневая спина, казалось, была покрыта тонкой чешуей, светящейся в тусклых, призрачных лучах. Вокруг плеч кожа существа была испещрена пятнышками коричневого цвета, а голова выглядела забавно плоской. Когда оно с шипением взглянуло на меня, я увидел, что бусинки его маленьких черных глаз чертовски похожи на человеческие, но не смог заставить себя долго смотреть в них. Тварь сама с ужасающим упорством уставилась на меня, так что я резко закрыл дверцу смотровой щели и оставил существо невидимо извиваться на своей соломе в потемках. Шатаясь, я побрел прочь, держа за руку ведущего меня доктора. Заикаясь, я вновь и вновь спрашивал его: «Н-но, ради Бога, что это?»
Доктор Мак-Нилл поведал мне свою историю в кабинете, в то время как я растянулся в кресле напротив него. Золотистые и малиновые лучи позднего дня превращались в фиолетовое зарево ранних сумерек, но я по-прежнему сидел неподвижно, испытывая благоговейный страх. Меня раздражал каждый телефонный звонок, каждый гудок с улицы, и я проклинал медсестер и студентов, чьи вызовы периодически вынуждали доктора покидать офис. Наступила ночь, и я был рад, когда мой хозяин включил все лампы. Несмотря на то, что я был ученым, мое исследовательское рвение было позабыто вследствие душащего экстатического страха, который мог бы испытывать меленький мальчик, когда у камина слушал рассказываемые шепотом байки о ведьмах.