Из круга женского: Стихотворения, эссе
Часть 21 из 120 Информация о книге
«Свежесть, утренность весенняя!..»
Свежесть, утренность весенняя!За ночь лес мой побелел.И молитвенно-нетленнееВся прозрачность Божьих дел.В мглистом облаке вселенная,Сердце тонет в красоте,И свобода дерзновеннаяРазгорается во мне.Мир видений и безмерностиЯ как клад в себе несу.Не боюсь твоей неверностиВ этом утреннем лесу!Не хочу любви застуженнойВ мире пленном и скупом,Мое сердце,Как жемчужина,Вновь заснет на дне морском.Оплетут его подводныеГолубые нити сна.Только нежному, свободномуНадо мною власть одна!Сосны млеют, запрокинутыВ сине-бледной вышине,Не останусь я покинутойВ этой утренней стране.Я приманка, всем желанная,(Перестанешь обнимать),Станут зори златотканыеХороводы вкруг водить.Разомкну свои оковы я,Струны в сердце задрожат,И вплетутся песни новыеВ мой причудливый наряд.В каждый миг отчизна тайнаяСтережет меня вдали.Я недолгая, случайная…«Завершились мои скитания…»
Завершились мои скитания,Не надо дальше идти,Снимаю белые ткани я —Износились они в пути.Надо мной тишина бескрайнаяНаклоняет утешный лик,Зацветает улыбка тайная,Озаряя грядущий миг…Всю дорогу искала вечное,Опьяняясь духом полян.Я любила так многое встречноеИ несла в руке талисман.Чрез лесные тропы сквозистыеОн довел до этой страны,Чьи-то души, нежные, чистые,За меня возносят мольбы.И не надо больше искания,Только ждать, горя об одном:Где-то ткутся мои одеяния,Облекут меня в них потом.Озаренье святое, безгласноеУтолило печаль и страх,И лежу я нагая, яснаяНа протянутых Им руках.«Мерцает осень лилово-мглистая…»
Мерцает осень лилово-мглистаяИ влажно льнет к земле родимой,Горит любовь непобедимоЯнтарно-чистая.Осенний ветер шумит просторами,Дрожит прибрежная ракита.Повсюду даль во мгле пробитаЛюдскими взорами.Перед руками, с мольбою вздетыми,Растают призрачные ткани, —И грусть полей, и тьма желанийЗажгутся светами.Вся жизнь земная — богослужениеВ душе поверившей, осенней.Все безграничней и священнейРастет терпение.СТИХОТВОРЕНИЯ 1910–1916 ГОДОВ
«О, этот зал старинный в Канашове!..»
О, этот зал старинный в Канашове!Встает картин забытых рой,И приближается былоеНеслышной плавною стопой.Колонны белые. За нимиРяд чинных кресел и столов.В шкафу тома в тисненой коже«Благоговенья» и «Трудов».Рабочий столик, где, склонившись,В атласных, палевых тонахМечтала бабушка, вздыхая,Об эполетах и усах.Рассказы вел о том, как было,Герой Очаковских времен,И за зелеными столамиИграли в безик и бостон.Старинный, красный фортепиано!Какой души сокрыт в нем след?Из перламутра клавиатураЗвучит, как эхо прежних лет.Гравюры гордо повествуютО том, как персы сражены.И сам Паскевич ЭриванскийВзирает гордо со стены.А дальше — в рамах золоченыхКрасивых предков целый ряд, —За мной хотя и благосклонно,Но недоверчиво следят.Кругом снега. Во всей усадьбеСтоит немая тишина.И в окна мерзлые из паркаСтруит свой бледный свет луна.И я хожу, полна раздумья,Средь этих лиц, средь этих стен,И чую, что для нас былое —Глубокий, неразрывный плен.Душа окована, как сетью,Наследием минувших лет.И мы живем и умираем,Творя их волю и завет.Быть может, мы — лишь тень былого?Как знать, где правда и где сон?..Стою тревожно в лунном светеСреди белеющих колонн.«Мы на солнце смотрели с кургана…»
Вере
Мы на солнце смотрели с курганаИз-за сосен, что нас обступили,Как колонны в готическом храме,Как бойцы на священной могиле.Мы смотрели, как солнце скользилоЗа убогие, черные хаты,Расстилая по снежной равнинеВсе пыланье и славу заката.Мы стояли, внимая призывуСквозь безмолвие чистой далиИ вверяя небесному дивуВсю бескрайность земной печали.Было в мире молитвенно-строго,Как в готическом, вечном храме,Мы смотрели и слышали БогаВ догорающей глуби над нами.