Искатели странного

Беккер сидел, не поднимая взгляда на профессора. Собственно, ему уже нечего было делать здесь. Можно было лететь восвояси. Но какое-то странное ощущение, что, уйдя, он предаст их всех, оставит без помощи и поддержки, наполняло его душу унынием.
«Представитель человечества, — с горькой иронией думал Беккер. — Представитель-то представитель, а обращались члены Верховного Совета фактически напрямую к Мозгу. Правда, с какими-то китайскими церемониями: а вот вы передайте Мозгу, что на околоземной орбите мы его все-таки не оставим! И все это вслух, через видеосвязь; прямо-таки напрашивается вопрос: а почему бы не обратиться, так сказать, в первом лице?..»
Желчные размышления Беккера, по мере того как он успокаивался, принимали другое направление. «Вот и состоялись переговоры. Первый, так сказать, контакт», — тут мысли его переключились на Комкон. Была такая организация, Комиссия по контактам, с весьма широкими полномочиями, еще задолго до Беккера. Подчинялась она тоже Верховному Совету Земли. К моменту, когда Беккер стал функционером Управления общественной психологии, Комкон не только был включен в штаты Управления, но и уже перестал существовать как отдельное структурное подразделение. Функции его были перераспределены на все Управление, параллельно с этим передавались в региональные и ведомственные Службы безопасности тривиальные задачи расследования обычных ЧП, борьбы с преступностью и тому подобное. А потом вместо почившего в бозе Комкона организовался Отдел аналитики, в который спешно стягивали сохранившихся, рассеянных по всему Управлению функционеров. Вот тогда и появился термин «Искатели странного», как сами себя, вначале в шутку, а потом всерьез, стали называть сотрудники отдела. Как водится, из первоначального состава Комкона в отделе не оказалось практически никого.
Негромкий смех вывел его из задумчивости. Он поднял голову и радостно удивился: на месте Стабульского в кресле сидел Иван Вайтуленис. Собственно, удивился он не появлению Вайтулениса, в этом как раз ничего удивительного не было. Удивился юн тому, что Иван смеялся. Это был второй раз, когда он видел улыбающегося Вайтулениса. И оба раза это был не сам Вайтуленис, а его фантом. «Кой черт — фантом, — подумал Беккер. — Это Иван. Иван, и все!»
— Тепе крустно? — спросил Вайтуленис на своем невозможном русском. — Не нато. Мы стесь, как в карантине. Немноко некута хотить, и все. Но у нас неплоко. Мы встречаемся трук с труком. Пьем чашечка кофе, вот так!
Он взял из воздуха чашку дымящегося кофе и с наслаждением отхлебнул.
— Я тепе не претлакал, потому что ты не можешь пить со мной. А я токта не мок пить твой сок — токта, на пляше. Выше колову, Альфа! Что потелать, рас так вышло! Путем штать. Я тумаю, нас не просят, что-нипуть притумают. А ты прикоти в кости. Притешь?
Беккер покивал головой, чувствуя, как влажный ком подкатывает к горлу. «Да, приду, — думал он. — И я уж постараюсь, чтобы для вас поскорее что-нибудь придумали. Постараюсь. Ведь не ваша вина, что вы оказались в ловушке. Комфортабельной, удобной, но ловушке. И ничьей тут вины нет. Так бывает, что нет ничьей вины. И тогда вину чувствуем мы все, все остальное человечество. И надо постараться искупить ее; свою невольную вину…»
Он поднялся из кресла и твердо сказал:
— До свидания, Иван. И тебе до свидания, Мозг. Я еще приду в гости. Хотя, я чувствую, вас переведут куда-нибудь на дальнюю орбиту, да и посещения сократят до минимума — на всякий случай. Так что вы окажетесь и на самом деле в карантине. Но я приду…
 
Глава 14
В коридорах стационарного спутника было людно и шумно, но чувствовалось, что все это временно. Словно стоял где-то в лесу, в тайге, домик. Брошенный за ненадобностью, он ждал тем не менее случайных гостей, и дождался. И вот в нем шумно, валяются в углу кучей рюкзаки, и уже гудит в очаге пламя, и пробует кто-то гитару, но нет в доме уюта человеческого жилья. Ясно видно, что люди завтра уйдут и останется в доме пустота и запустение, и нежилой порядок, и забытый кем-то кристалл с записью.
Беккер неприкаянно бродил по спутнику, сторонясь, когда мимо него волокли какие-то габаритные грузы, и кто-то громко ругал неведомого Валентина, который так и не выключил гравиторы и даже не уменьшил силу тяжести…
— Хорош бы ты был в невесомости с этой бандурой, — ехидно прокомментировал сиплый сорванный баритон. Самого обладателя баритона не было видно из-за бандуры. Бандуру волокли трое киберов, суетясь и мешая друг другу. Деловито притопал корабельный робот. Бандуру он обошел по стене, по-паучьи быстро перебирая многочисленными лапами. С его появлением дело сразу пошло на лад. Бандура двинулась и пролезла наконец в люк. Тоненько пискнул придавленный кибер — масса этой штуковины была не менее тонны. Шум и гам были слышны уже издалека, а кибер все лелеял отдавленный манипулятор, с горьким достоинством поглядывая на Беккера. Манипулятор он держал перед собой, чтобы сразу видно было. Беккер пожалел было его, но потом ему стало смешно, он цыкнул на кибера и прогнал его работать.
Потом он поспал. В запас. Спешить было некуда, до вылета первых скафов оставалось не менее полусуток.
Скафы вели роботы. На планете корабли оставались ровно столько времени, сколько занимали выгрузка и погрузка, то есть считанные минуты. Оставаться дольше было опасно — высокие температура и давление порождали такие невообразимые химические реакции, что никто не мог бы поручиться за целостность скафа.
Беккера, упакованного в скафандр, а вместе со скафандром — в термостойкий контейнер, роботы выгрузили вместе со всем оборудованием и доставили на Станцию. Там ему удалось лишь мельком увидеть грузовой ангар — его сразу затащили в кессон, затем во второй. Сопровождавшие роботы там и остались, во внутреннее помещение станции он вошел уже один.
В первое мгновение Беккеру показалось, что навстречу ему идет человек, но тут же он спохватился, что людей на Венере нет, и понял, что принял за человека робота-андроида. Роботам человеческую внешность давно не придавали, применять их на Земле было почему-то запрещено, и с роботами такими Беккер сталкивался крайне редко, поэтому немудрено, что он ошибся. Да и освещение здесь подкачало: громадный низкий зал был освещен пепельным светом из больших — во всю стену — окон. И опять Беккер поймал себя на том, что наделяет все окружающее знакомыми, земными чертами — не могло быть здесь никаких окон! Экраны — да, пожалуйста, сколько угодно, но не окна!
— Страствуй, Альфа! — сказал подошедший андроид. — Приветствуем тепя на Венере!
— Ну сколько раз тебе говорить, что твой русский ужасен! — растроганно сказал Беккер. — Здравствуй, Иван.
Услышав голос Вайтулениса, Беккер непроизвольно протянул было руку, но приостановился в нерешительности. Его сомнения были тут же разрешены — андроид подхватил его ладонь, крепко сжал ее и встряхнул.
— У нас рукопожатия не отменены, — серьезно сказал он, и Беккер окончательно уверился, что перед ним Иван. Ему сразу стало легче.
— Тебя что, в комиссию по приему гостей назначили? — спросил он.
— Нет, не назначили, — серьезно ответил Иван. — У нас нет такой комиссии. Я сам хотел тебя встретить. Да у нас все хотят, соскучились по свежему человеку. Просто мы решили дать тебе осмотреться, отдохнуть.
— Вот чего — отдохнуть! — фыркнул Беккер. — Как будто я устал!
— Вот и хорошо, — обрадовался Вайтуленис. — Тогда я тебя не поведу в гостевые комнаты. Побудем здесь — скоро все соберутся.
Он подвел Беккера поближе к одному из экранов, чисто человеческим движением взяв его за плечо. Сбивчиво топоча, прибежали два кибера с креслами. Издали киберов не было видно, и казалось, что кресла плывут сами по себе. Уселись, поставив кресла вполоборота друг к другу, и Беккер невольно подумал: «Как тогда, у моря».
— Ну, что тут у вас делается? — спросил Беккер, чтобы прервать затянувшееся молчание.
— О, у нас делается много. Строим, — отозвался Иван. — Кстати, у меня есть для тебя сюрприз.