Искатели странного
— А какая разница? — равнодушно пожал плечами Беккер. — Коттедж так коттедж…
Ему действительно было все равно. Кроме того, он никак не мог отделаться of странного и неприятного ощущения, что кто-то чужой назойливо и бесцеремонно рассматривает его, сверлит взглядом спину. Беккер поежился и неприязненно покосился на Мейджера. Но Мейджер был тут явно ни при чем, и Беккер, чтобы не выказать недоброжелательства, спросил первое, что пришло в голову:
— Скажите, а колония полностью на самообеспечении?
— Конечно… — несколько недоуменно ответил Мейджер. После чуть заметной паузы он добавил: — Мы, собственно, колонией себя и не считаем…
Беккер слегка порозовел — для социолога, специально прилетевшего с Земли, вопрос был, мягко говоря, неудачным. Такие-то вещи полагалось знать еще до начала знакомства с планетой, на стадии выбора объекта исследований. Он вздохнул и пожаловался, глядя мимо Мейджера:
— Что-то я совсем расклеился… Не для меня эти новые корабли. Может, со временем что-то и придумают, а пока… Не зря же ho этой схеме только грузовики и строят.
Неделя прошла незаметно. Она оказалась заполненной знакомствами: с городом, с планетой, с людьми. Новых знакомых было много — доброжелательных, равнодушных, безразлично-вежливых. Их лица пока еще сливались в памяти. Беккер и не спешил запоминать. Придет время, и все уляжется в голове само собой. Сейчас ему важнее было общее впечатление, но вычленить его из массы разрозненных наблюдений Беккер пока затруднялся.
По комнате прокатился негромкий хрустальный аккорд вызова. Беккер так и воспринял его — «хрустальный». «Сегодня же сказать компьютеру, чтобы заменил на обычный зуммер, — подумал Беккер. — А то черт-те что, сплошная красота!»
За неделю, что прожил в коттедже, Беккер спустил в утилизатор с десяток больших фарфоровых ваз, три ковра, несколько картин и кучу Мелких безделушек. Общий стиль интерьера изменился от этого незначительно, но «красоты» все же стало поменьше.
Вызов повторился громче. Беккер спохватился и крикнул:
— Включайтесь! — и уточнил: — На большой экран! Дальняя — пустая — стена комнаты осветилась. По ней пробежала рябь, поплыли, фокусируясь, цветные пятна. Потом они ушли вглубь, пригасли, а в распахнувшемся пространстве проявилось большое — раз в пять крупнее натурального — загорелое лицо старпома. Лицо качнулось, огромные глаза хлопнули гигантскими ресницами, тубы растянулись в смущенной улыбке, лицо отплыло назад, уменьшилось, и перед Беккером, все еще улыбаясь, предстал старший помощник готовящегося в обратный рейс корабля.
— Вечно я забываю на их стандарт переключиться. Здравствуй, Беккер! Закрутился я совсем, никак не мог к тебе выбраться. Ну, как ты устроился? — Он с откровенным любопытством оглядел комнату. — Красиво здесь у тебя… Сам обставлял или так и было?
— Здравствуй, Роман, — пропустил вопрос мимо ушей Беккер. — Ну что, послезавтра отчаливаете? И хлопот, наверное, еще полон рот!
— Угу, послезавтра… А дел-то у меня, считай, и не осталось. Хочу сегодня и завтра отдохнуть, на природу выбраться. Рыбалка здесь, говорят, замечательная. Ты не составишь компанию? Или у тебя что-нибудь запланировано?
Беккер пожал плечами. Вернее, одним плечом — такая у него в последнее время появилась привычка. Роман опять улыбнулся:
— Ну вот и отлично! Я через часок за тобой заскочу. Готовиться не нужно, у меня все уже в глайдере. Жди!
Он подмигнул Беккеру и исчез. Беккер так ничего и не успел ответить.
Роман прилетел даже раньше, чем обещал. Видимо, глайдер у него и в самом деле стоял наготове. Беккер прошел через сад к стоянке, раздвинул живую изгородь, выдираясь на площадку, и тихо присвистнул: Роман прибыл на тяжелом десантном глайдере, одном из двух, хранящихся в грузовом отсеке корабля. Взять их можно было только с официального разрешения капитана, с обязательной записью в бортовом журнале. Роман, молча дожидавшийся, пока Беккер приблизится и взойдет на борт, ревниво спросил:
— Что, не нравится?
Беккер, так и державший губы трубочкой, поспешно согнал с лица изумление и ответил:
— Да нет, почему же… Мог бы и танк высшей защиты взять…
— Ха! Чтобы тэвэзэ расконсервировать, сутки надо! А на этот сел — и вперед!
Беккер только молча улыбнулся, пристегиваясь. Роман, подняв глайдер, пробормотал киберпилоту маршрут, повернулся к Беккеру и проникновенно пояснил:
— Можно бы и на обычном, местном глайдере, но ведь это палатку брать надо, продукты, инфраплиту или там духовку… Да таскать это все на себе, грузить. На место прибудешь — выгружать, да потом все опять собирать… А здесь ничего не нужно…
В салоне при желании могли бы разместиться на ночь не двое, а пятеро: кресла раздвигались, образуя неширокие, но удобные лежаки. Часть багажника была выгорожена под камбуз. Беккер заглянул в него через открытый и поставленный на фиксаторы люк и с удовольствием отметил, что Роман все же захватил и закопченный чугунный котел, и не менее закопченный чайник, и еще какую-то дребедень в пузатом пластиковом контейнере.
Камбуз, конечно, камбузом, но что это за рыбалка без ухи с дымком и ночного чая у костра!
Уха была сварена и съедена. Внизу, под обрывчиком, в похожей на земную осоку траве возился и мрачно плескался у берега Роман. Он отчищал котел. Беккер злорадно прислушивался — вместо того, чтобы по-братски поделить все хозяйственные работы, Роман сварливо потребовал тянуть жребий. Фортуна, по его же собственному выражению, повернулась к нему кормой.
Солнце садилось. Костерок стал заметнее, угли полупрозрачно светились в протянувшихся понизу тенях. Беккер палочкой приподнял крышку чайника, заглянул в него и подбросил дров. Дрова тоже привезли с собой, потому что чудак Роман выбрал не лесную речку, не каскад водопадов с играющей в омутах форелью, а тихое степное озеро. Правда, рыбы здесь оказалось уйма, ее и ловить-то скоро стало неинтересно, но все же место можно было выбрать и поживописнее. Да и хворост для костра веселее было бы собирать в лесу, нежели выгружать из багажника.
Подошел Роман, молча поставил на траву полный воды котел, критически осмотрел руки, вытер их о штаны и направился к глайдеру. Беккер, не оборачиваясь, слушал, как он возится там, бренчит и звякает чем-то. Малиновым светящимся следом упала на воду, легла через озеро закатная полоса, уперлась в темную полосу дальнего берега. По горизонту плющилось, придавленное собственным весом, багровое, неправдоподобно большое солнце. Потянул ветерок, взрябил воду, размыл световую дорожку. Стемнело, или просто так показалось после сдержанной, гаснущей на ночь яркости солнца. Беккер поднял взгляд выше — подсвеченные снизу, светились, белели, фосфоресцировали в чужом, зеленеющем к ночи небе высокие перистые облака. Днем небо было голубым совсем по-земному. Солнце еще потускнело, но не опускалось за горизонт, а словно отразившись от него, стало приподниматься вверх, все больше размываясь. Беккер лениво удивился шуткам рефракции, хотя чему тут было удивляться — за неделю он уже присмотрелся, привык к тому, что горизонт задран со всех сторон, словно стоишь на дне котловины, окруженной ровными, по линеечке, горами.
Сзади все стихло, потом вдруг загремело что-то оброненное. Роман охнул, зашипел, как рассерженный кот, и неприятным голосом позвал Беккера. Беккер встал, отряхнул брюки и пошел к глайдеру. Костер бросал на траву неверные мечущиеся отблески. Перед Беккером стелилась его собственная тень, и он не видел, куда ступать, только помнил, что вроде все здесь было ровно. Пока он дошел, глаза привыкли к темноте. Мрак оказался не полным. Облака цедили на землю пепельный свет, в спектролите колпака, в пыльном глянце краски выпукло отражались маленькие живые костерчики. Беккер тронул рукой борт машины, накрыл ладонью отражение костра. Металл оказался сухим и неожиданно теплым на ощупь, словно и вправду где-то в глубине его тлел огонек. Из салона выглянуло недовольное лицо Романа: