Искатели странного

Беккер не уловил момента посадки, не заметил, что рев гравиторов исчез — настолько он въелся в печенки. Просто Беккер услышал вдруг шаги и голоса в коридоре и, не веря себе, выглянул из каюты. Увидев удаляющиеся спины членов экипажа, он сообразил наконец, что все кончилось, заметался было, кинулся обратно, потом спохватился и пустился вслед.
Догнал он их только у выхода, в тамбуре-переходнике. Все молча сосредоточенно ждали, пока автоматы обдуют аргоном раскаленную обшивку.
— До сих пор в себя прийти не могу, — сказал кто-то вполголоса.
— У меня тоже зудит все внутри, — отозвался приглушенный бас.
Беккер почти не отреагировал на эти слова, хотя всего несколько минут назад, мучаясь в своей каюте, тоскливо удивлялся: а как же экипаж? Им же еще и работать надо! Или они настолько привыкли, что и не замечают? Сейчас Беккер с волнением и нетерпением, словно летел впервые, словно и не бывал на десятках планет в разных секторах освоенной людьми части Галактики, ждал, когда дрогнет и отойдет в сторону тяжелая крышка люка.
Снаружи был яркий летний день. Лица коснулся сухой горячий ветер. С экипажа словно кто-то снял заклятие. Толкаясь и весело переговариваясь, космолетчики устремились по пандусу к замершей внизу гироплатформе. Беккер, преодолев секундную скованность, двинулся следом. Светлый, залитый солнцем бетон слепил глаза. Только ступив на платформу и ухватившись за поручни, Беккер поднял взгляд. Темная — по контрасту — полоса сочной зелени оказалась неожиданно близко, километрах в полутора. Из нее выглядывали строения — космодромные службы. Платформа качнулась и понеслась к ним. Беккер ощутил мгновенный холодок в груди, как в быстро падающем лифте, поймал себя на этом ощущении и внутренне усмехнулся: нервничаешь, братец, как первокурсник перед экзаменом.
Киберводитель оказался лихачом — платформа заложила крутой вираж и резко, как вкопанная, остановилась. По всему фасаду одноэтажного строения, к которому их привезли, шла крытая галерея. Из глубины ее вышли на солнце высокий сухощавый старик в форме и толстый мужчина средних лет в шортах и легкомысленной пестрой рубахе.
— Влад! Владимир Петрович! Сколько лет, сколько зим! — загалдели космолетчики, наперебой пожимая руку старику. Легкомысленный мужчина, неуверенно улыбаясь, подошел к Беккеру:
— Я вижу, вы единственный пассажир… Значит, вас я и встречаю. Мейджер, ОНИ ССУ!
— Беккер, — представился в ответ Беккер и поинтересовался, не выпуская руки Мейджера: — А почему они сэсэу?
— Это отдел так называется: отдел научных исследований Совета Самоуправления.
— А-а-а… Ну да, ну да… — покивал Беккер. — А можно, мы не будем дожидаться, пока багаж выгрузят? И если можно — никаких сегодня официальных церемоний… А то у меня что-то все внутри перемешалось…
— Ну конечно же, конечно! — обрадовано засуетился Мейджер. Чувствовалось, что это пришлось ему по вкусу — насчет церемоний. — Церемонии будут завтра. Да какие там церемонии — познакомлю вас с начальником отдела, с работинками. А потом сами решите, с кем вам еще встретиться и что для работы нужно. Вы ведь эколог?
— Социолог, — покачал головой Беккер.
— Ну конечно, конечно, — спохватился Мейджер. — Хотя что вам у нас изучать? В этом плане, социологическом, у нас вроде нет проблем.
— Вот этим и хороша социология, что социологи никогда без работы не останутся. Придется мне исследовать, как это вы ухитрились прожить на планете триста лет и избежать проблем!
Мейджер вежливо засмеялся. Беккер оглянулся, вспомнив, что не простился с членами экипажа, но их уже не было. Старпом с Владом — начальником космопорта — пошли в пультовую диспетчерской службы. Остальные, видимо, отправились отдыхать. Почувствовав на миг неопределенную обиду ребенка, о котором забыли занявшиеся своими делами взрослые, Беккер усмехнулся и повернулся к Мейджеру:
— Ну что ж, пойдемте, коллега…
Мягко ступая по каменным плитам галереи, они вошли в стерильную, хорошо пахнущую прохладу здания. Зал был невелик. Беккер не успел понять его назначение. Они прошли зал насквозь и снова вышли в жару и солнечный свет. «Конечно, ни к чему городить здесь громадный космопорт, — подумал Беккер, — при одном-то рейсовом корабле в год… Ну а грузы? Их же принимать, складировать и прочее… Не под открытым же небом?»
Мейджер повлек Беккера уютной дорожкой, прихотливо огибавшей разросшиеся кусты сирени. Обычной земной сирени. Она отцвела только что. Пожухлые грозди еще Хранили приправленный сладкой прелью аромат. Песок был плотен, как после дождя, и скрипел под ногами. Справа из-за деревьев показался алюминиевый край навеса. В разрыве кустов виднелись стойки, подпирающие кровлю. В душной тени неразборчиво звучали голоса. Напрягая со света зрение, Беккер разглядел легко одетых оживленных людей, окруживших затянутого в космофлотовский комбинезон человека. Человек обернулся, и Беккер узнал второго помощника капитана. Значит, не весь экипаж пошел отдыхать — для кого-то работа только начинается.
Суперкарго заметил Беккера и помахал ему рукой. Кое-кто из окружившей его толпы оглянулся. Сверкнули улыбки. Беккер ответил на приветствие, подняв руку. «Аве, Цезарь… — пробормотал он и тут же устыдился: — Что за чушь лезет в голову…»
Скверное настроение Беккера было вызвано не только усталостью, но и тем, что население не высыпало с цветами и оркестрами встречать долгожданный рейс с Земли. Беккер забывал, что трехмиллионное, вполне натурализовавшееся население планеты вовсе не испытывает ностальгии по метрополии, планете-колыбели. Здесь сменилось около десяти поколений, колония давно уже ни в коей мере не зависела от Земли, и прибытие очередного рейса было для колонистов событием, несомненно, важным, но не самодовлеющим. В принципе им достаточно было самого факта связи с Землей…
Тропинка вновь нырнула в кусты, побежала вдоль глухой клепаной стены какого-то ангара, потом пересекла лужайку и вывела наконец к просторной стоянке. Сейчас, впрочем, на ней было не так уж просторно, стоянка была забита спортивными и дорожными флайерами, грузовыми птерокарами, глайдерами.
— Однако… Оживленно у вас здесь… — негромко сказал Беккер.
Мейджер, чуть от него отставший, ускорил шаг, догоняя.
— Ну конечно… — подтвердил он. — Не каждый день рейс встречаем. Кто груз ждет, а кто и так прилетел, из любопытства.
Он говорил тяжело, с одышкой. Одутловатое лицо его лоснилось. Рубашка прилипла к телу на груди и плечах.
Лавируя между машинами, Мейджер провел Беккера к бежевого цвета глайдеру, сдвинул колпак и первым полез в прохладу кабины. На лице его было написано облегчение. Беккер подождал, пока он усядется в кресло, и нырнул следом. Это была старая модель, на Земле давно уже вышедшая из употребления. Двоим в ней было не повернуться. Садиться и выходить из нее можно было только так вот, по очереди. Чисто машинально Беккер отметил про себя, что Мейджер прошел к своему глайдеру. На Земле, да и почти на любой планете, в такой ситуации уселись бы в первый попавшийся аппарат, если, разумеется, предыдущий пассажир не оставил машину за собой еще на какое-то время.
Мейджер поднял глайдер в воздух и заложил вираж. Внизу, удаляясь, проплывали домики из белого и розового камня, тускло блестящие металлические ангары, навесы и пакгаузы. Захлестнувшая все там, внизу, зелень отступила. Стала видна продуманность паутины дорожек и проездов, связывающих административные и технические службы, мастерские, разгрузочные площадки и склады. Справа, как огромная шахматная доска, потянулось к горизонту поле космодрома. Серый бетон его весь был в радужных пятнах термических ударов.
Корабль уже обступили гироплатформы, краны, какие-то суставчатые механизмы. Беккер не был новичком в космосе, но таких машин раньше не видел. «Должно быть, что-то свое, местное», — подумал он безразлично.
Глайдер выровнялся, лег в горизонтальный полет и набрал скорость. Мейджер включил автопилот и обернулся к Беккеру:
— Мы подыскали для вас коттедж на окраине. Но, может быть, вы предпочитаете жить в городе, в гостинице?