Двадцать последних вдохов

не имела. Священник, взяв молитвенник, принялся читать. Я не слышала, что он говорит. Мой взгляд застыл на бездыханном, бледном теле мамы. Как так случилось, что я осталась одна? Когда моя улыбка сменилась угрюмым выражением лица? Наверное, именно тогда, когда я осознала, что мама больна. Ей было сорок пять, но это ни капли не портило ее, а наоборот. Серебренные волоски на голове добавляли изысканности, а морщинки говорили о том, что ее жизнь только начинается. Ведь ребенок рождается с точно такими же морщинками. Она никогда не стеснялась своего возраста, ведь это часть человеческого существования.
Каждый подходил и говорил прощальную речь. Дождь продолжал идти, отчего земля под ногами превратилась в вязкую груду болота. Половина людей разошлись из-за дождя, но я стояла. Ко мне подошла Одри, взяв за руку. Но мой взгляд был прикован к маминым глазам. Чувство, будто я надеялась увидеть как они откроются в последний раз. Священник стоял явно недовольный, так же как и работники ритуальных услуг. Время от времени они переглядывались мол «сколько можно стоять?». Я подошла к гробу, поняв, что мамы действительно больше нет. Есть только тело.
- Мне будет тебя не хватать... - только и промолвила я. Так долго в голове крутились слова, которые я хотела бы сказать, но выдавить удалось лишь это. Работники с облегченным вдохом принялись выполнять работу. Я ушла прочь. Слезы ослепляли, смешиваясь с ливнем. Платье липло к телу, пальто стало тяжёлым, а волосы падали на лицо. Я шла домой разбитая, будто стекло. Мне хотелось просто лечь спать. Подальше от реальности. Но придя домой, меня ждал сюрприз. Все родственнички стояли в моей гостиной, а Элизабет мило общалась с каждым, раздавая закуски.
- Что происходит? - спросила я, войдя домой.
- Боже, милая, ты насквозь промокла, - сказала Элизабет, накидывая на меня плед. - Прости, но мы должны почтить память. Джойс не только твоя мама. Так что не будь эгоисткой.
Без лишних слов я зашла ванную, приняла горячий душ и переоделась в сухое. Волей-неволей, а спуститься придется. Элизабет права, эти люди тоже любили маму. Сев за стол, я начала наблюдать за гостями: кто-то смеялся, кто-то сидел расстроенный, кто-то просто ел, а ребенок одной из троюродных сестер плакал, желая уйти. Эти люди вовсе не заслуживают быть родственниками моей мамы. Никто из них. В голове будто щелкнуло. Руки невольно сжались в кулаки. Меня охватила злость.
- Тиффани, милая, там закуска закончилась. Может сходишь в магазин? - спросила вдруг женщина, которую я даже не помнила. Я резко встала, разбив тарелку о стол. В комнате повисла тишина; все взгляды устремились на меня. - Вы все двуличные твари! Закуски нет. Закуски! Это же вечеринка! - меня охватил нервный смех. - Может поделитесь, что вы празднуете?! Потому что у меня вот мама умерла. А у вас кажется все живы-здоровы. Я звонила каждому! Каждому из вас! Просила помочь, дать денег, спасти маму. Но все как один почему-то отказались. А теперь вы стоите здесь и даже не пытаетесь притвориться, что вам не все равно. Убирайтесь.
- Но... - заговорила тетя Джинджер. Я не стала слушать.
- Вон!!! Убирайтесь! - Я начала кидать посуду в стену, бить об пол, сдирать скатерть. Комнату заполнил крик. Все начали бежать, схватив свои вещи. Я упала на пол в слезах. Пусть этот день закончится.
Глава 5
Сквозь тьму
- Тиффани, - позвал мягкий знакомый голос. - Тиффани, все хорошо.
      Я подняла глаза и увидела Одри. В порыве гнева я совсем забыла о ее присутствии. Без лишних слов она просто обняла меня. Я отпрянула от нее.
- Уходи.
- Но я...
      - Оглохла? Проваливай! - Одри посмотрела так, будто ее сердце вот-вот остановится. На глазах прояснились слезы. Я не хотела ее видеть. Ни ее, ни кого-либо ещё. Одри подошла к двери, но остановилась в проходе.
- Позвони, когда Тиффани вернется. - После этих слов она просто закрыла дверь и ушла. Я закричала, закрыв лицо руками. Боль внутри была сильнее чем когда-либо еще. Я вышла в ванную, закрыла дверь и включила воду. Вода наполняла ванну с невероятной скоростью; пар заполнил комнату. Протерев зеркало, я посмотрела на красные от слез глаза. Мне стало противно от себя, от этого мира. На тумбочке лежало лезвие, которое бросилось в глаза. Взяв его в руки, я кинула взгляд на шрамы на руке. Они были незаметные, но я знала каждый. Иногда так сложно справиться с болью внутри, с этой пустотой. Когда отец ушел, я первый раз оставила шрам на запястье. Это немного затянулось, так что приходилось носить длинный рукав. Подобные вещи помогали мне, но не сейчас. Теперь я нуждалась в чем-то масштабном. Здесь больше не было смысла. Этот мир перестал существовать после смерти мамы. Я легла в горячую ванну; вода стремительно продолжала течь. Внезапно я почувствовала как боль рассекает тело. Лезвие пронзило запястья; вода стала алого оттенка. Я закрыла глаза, утопая в собственной крови.
***
- Да ладно? Серьезно? - Я стояла в темной комнате, где не было абсолютно ничего, ни малейшего света. Но я слышала голос, даже не понимая откуда он. - Кто здесь?
- А ты типа не знаешь. - Вдруг появился огонек и я увидела девушку, сидящую на стуле с сигаретой в руке. Внезапно свет начал проявляться и комнату озарило мягкое свечение. Девушка была одета в белую рубашку; ее сальные волосы растрепались, а лицо покрывалось грязью. Подойдя ближе, я поняла, что знаю ее. Это была я.
- Что... Что происходит?
- Ничего особенного. Просто ты решила порезать себя, словно кусок мяса.
- Я умерла?
- Размечталась. Если б ты была мертва, меня бы здесь не было. А вообще знаешь, это прекрасная идея - набрать ванну, перерезать вены. Романтика. Думаю тебе осталось недолго.
- И что делать?
- Всегда поражалась твоей тупости. - Она засмеялась, а потом резко подошла ко мне, схватив за воротник. Ее трясло от злости и ненависти. - Ты безмозглая идиотка! Вот так просто сдалась! Думаешь другие люди не видели смертей?! Однако они продолжают жить. Клянусь, если не проснешься, я достану тебя.
Мое отражение вдруг толкнуло меня и я начала падать в тёмную бездну. Я летела и летела, пока не упала. Открыв глаза, передо мной оказалось небо и деревья. Я была в лесу. Птицы сладко шептали, зеленая трава под ногами была невероятно мягкой, а солнце грело лицо.
- Ты скоро умрешь, Тиффани. - Снова послышался голос. Я обернулась и