Соперник

Сьюзен подумала о самой доброй женщине, какую она только встречала в своей жизни, самой искренней и умной, о милейшей графине Эшберн, и внутри у нее все сжалось от дурных предчувствий… Неужели все это время Оливия лгала ей? Нет, это совершенно невозможно!
– Только не говорите мне, что верите в существование любовной связи графини с Гарриком, – глухо проговорила она.
Выдержав эффектную паузу, он медленно промолвил:
– Моя дорогая, моя милая Сьюзен, я сам видел их вместе, поэтому не может быть никаких сомнений в том, что графиня питает к Гаррику более серьезные чувства, чем просто сочувствие.
– Не может быть! – воскликнула пораженная до глубины души Сьюзен.
– Весьма сожалею, что именно мне пришлось открыть вам глаза на происходящее.
Ее глаза наполнились слезами.
– Нет, я даже рада, что именно вы сказали мне об этом, – быстро отозвалась она, чувствуя себя униженной и обманутой. Боже, как больно! Как могла Оливия так поступить с ней? Как могла она лгать ей? Почему не сказала ей правду?
– Такая прелестная женщина могла бы выйти замуж за более достойного человека, чем мой брат, – вкрадчиво сказал Лайонел. – Мне очень обидно за вас, и я даже сердит на него и леди Оливию.
Сьюзен сразу забыла боль обиды и, чуть смущаясь, прошептала:
– Мне нравится другой человек.
– Неужели? – обворожительно улыбнулся Лайонел, нежно сжимая ее руку.
– Мне вовсе не хочется выходить замуж за вашего брата, – добавила она.
– Я тоже не могу сказать, что рад вашему браку с Гарриком, – сдавленным голосом отозвался Лайонел.
Сьюзен с надеждой подняла на него огромные глаза.
– Лайонел… – начала она и тут же осеклась, не в силах продолжить. Неужели он испытывает к ней те же чувства, что и она к нему?
Лайонел вдруг поднес ее руку к губам и поцеловал. Поцелуй был настолько чувственным, что у Сьюзен подогнулись колени.
– Сьюзен, давайте встретимся в этой беседке вечером, – бархатным баритоном произнес Лайонел, пристально глядя в глаза очарованной им девушки. – Уверен, нам есть о чем поговорить.
Сьюзен не могла поверить собственным ушам. Он назначал ей свидание в беседке! Что же ей ответить?
– Хорошо, я приду, – едва слышно пролепетала она.
– После ужина, когда все улягутся спать, – продолжил Лайонел со страстью в голосе. – Я приду первым и зажгу свечу. Увидев ее, вы поймете, что путь свободен и я вас с нетерпением жду… Да?
Сьюзен молча кивнула. Она была охвачена страхом и радостным волнением одновременно. Его предложение было таким романтичным! Она была уверена, что Лайонел так же неравнодушен к ней, как и она к нему.
– Да! – сказала она, просияв от радости. – Да, я приду, Лайонел!
Гаррик понял, что находится в Стэнхоуп-Холле. Он долго разглядывал потолок своей спальни. Боже всемогущий! Похоже, он уже в состоянии приподняться. Боль была хоть и постоянной, но уже не такой сильной, как прежде. Благодарение Всевышнему, худшее уже позади.
– Что ты делаешь? – испуганно воскликнула появившаяся в дверях спальни графиня.
Гаррик и не подозревал, что ему будет так трудно сесть. Весь в поту, он обессиленно повалился на подушки, издав короткий стон.
– Мама! – едва слышно позвал он.
Она бросилась к его постели.
– Надо было позвать прислугу, – прошептала она, глотая слезы.
– Не плачь, прошу тебя, – проговорил Гаррик. – Мне уже гораздо лучше. Я, правда, плохо помню, что со мной было. Ах нет! Теперь вспоминаю… Лайонел, доктор, а потом приехала ты…
Она присела на край кровати и взяла в ладони его правую руку. Левая рука была на перевязи, весь торс забинтован…
– Да, мы с отцом сразу приехали в Кэдмон-Крэг, – кивнула графиня, любящими глазами глядя на сына. – Гаррик, я каждый день благодарю Всевышнего за то, что он не дал тебе умереть! Эшберн хотел убить тебя и почти добился своего, как мне рассказывали…
– Оливия! – неожиданно громко произнес Гаррик.
Мысль о ней молнией вспыхнула в его воспаленном мозгу! Где она? Что с ней? Надо ей помочь! Он попытался снова привстать, но острая боль тут же пронзила все его тело.
Схватившись за раненый бок, он вскрикнул от боли и тяжело перевел дыхание. На лбу его выступила испарина.
– Что ты делаешь? – воскликнула графиня. – Тебе нельзя вставать! Доктор велел держать тебя в постели не меньше двух недель, иначе рана снова откроется!
– Оливия! – простонал он. – Что с ней?
– Гаррик, тебе нельзя вставать! А с леди Эшберн, я уверена, все в порядке. С какой стати должно быть иначе? Она не первая женщина, которая…
Графиня осеклась, не считая нужным договаривать начатую фразу.
– Которая что?.. – спросил Гаррик.
– Которую застигли с любовником, – нехотя договорила графиня.
Все так, но у других женщин не такие жестокие мужья, как Арлен! Гаррик снова почувствовал слабость и усталость. Он не мог даже встать, не говоря уже о том, чтобы верхом отправиться в Эшбернэм. А ведь Оливия наверняка в опасности. Если с ней что-нибудь случится, он никогда себе этого не простит!
– Где она? Где ее дочь? – спросил он, мучаясь от собственной беспомощности.
– Полагаю, обе они в Эшбернэме, – отозвалась Элеонора.
– Тебе уже лучше, как я погляжу, – раздался с порога знакомый веселый голос.
Гаррик повернул голову и увидел на пороге Лайонела, одетого в синий бархатный камзол и золотистые панталоны.
– Я так рад, что ты выздоравливаешь, – сказал он, входя в спальню и широко улыбаясь.
Гаррик молча смотрел на него, припоминая все подробности того ужасного утра, когда состоялась дуэль с Арленом. Он вспомнил, что Лайонел неожиданно явился вслед за ним и Оливией в Корнуолл и стал свидетелем их любовной связи.
– Ты даже не хочешь поздороваться со мной? – с шутливой укоризной произнес Лайонел и тут же обратился к Элеоноре, по-сыновьи целуя ее в щеку: – Доброе утро, мамочка! Должен сказать, вчерашний ужин был превосходным!
Гаррик был раздосадован тем, что Лайонел явился как раз в тот момент, когда они с матерью говорили об Оливии, и не скрывал досады.
– Спасибо, дорогой! – рассеянно поблагодарила Лайонела Элеонора.
– Сегодня утром ты прекрасно выглядишь, мамочка, – продолжал рассыпать комплименты Лайонел. – Похоже, крепкий ночной сон вернул тебе свежесть и хорошее настроение.
Сам он явно пребывал в превосходном расположении духа.
– Я смотрю, ты и сам в отличном настроении, – хмыкнул Гаррик, с неприязнью глядя на Лайонела. – Полагаю, должно быть наоборот.
– Почему? – нахмурился Лайонел.
– Потому что я не собираюсь отдавать концы.
– Но я только рад твоему выздоровлению, Гаррик! – возмутился Лайонел. – Разве я не доказал тебе свою преданность? Я был твоим секундантом на дуэли. Я заботился о тебе почти все время, пока не приехал доктор. Боже праведный, что еще я мог для тебя сделать?
У Гаррика сами собой сжались кулаки, щеки побагровели от гнева.
– Дорогой, не надо, – прошептала ему Элеонора, нежно гладя младшего сына по щеке. – Ты еще очень болен. Прошу тебя, успокойся! Волнение лишь замедлит твое выздоровление.
Потом она повернулась к Лайонелу и проговорила тоном, не допускавшим возражений:
– Я не хочу, чтобы вы сейчас выясняли отношения!
– Мама, конечно же, права, – тотчас улыбнулся Лайонел. – Не стоит нам сейчас ссориться. – И неожиданно добавил: – Графиня находится в Эшбернэме.
Гаррик затаил дыхание.
– Это всем известно, – снова улыбнулся Лайонел.
Гаррику нестерпимо хотелось спросить, с ней ли Анна, но он сдержался и только во все глаза смотрел на Лайонела.
– Знаешь, у меня есть отличная идея, – сказал тот. – Почему бы мне не навестить ее от твоего имени? Буду счастлив послужить твоим посыльным, Гаррик.
Его улыбка теперь напоминала хищный оскал волчьих зубов, и в Гаррике снова заговорила бешеная ненависть.
– Мне не нужен посыльный, – сквозь зубы процедил он.
– Ну, тогда я по крайней мере сообщу ей, что ты уже выздоравливаешь и твоя жизнь вне опасности, – бодро отозвался Лайонел, направляясь к выходу. У самых дверей он остановился и многозначительно прибавил: – Она ведь так волнуется за тебя!