Проклятый Легион

— Они соберут флот, защитят империю и нанесут удар по вашему родному миру.
Позин—Ка сделал жест понимания. Он обвел глазами комнату и посмотрел на экран. Человек говорил искренне. Позин—Ка видел, что его подчиненные растерялись. Хадатанские военные наслаждались длинным рядом своих побед, таким длинным, что офицерский корпус стал несколько высокомерным. Мало кто воспринимал людей всерьез, а из этих немногих большинству казалось, что победа над Миром Уэбера рассеяла все сомнения.
Но возможность — не важно насколько отдаленная — нападения на их родину пробудила глубоко лежащие тревоги, которые таятся в душе каждого хадатанина.
Ну, во всяком случае, большинства хадатан, так как его начальник штаба командир пики Модер—Та выглядит удивительно беззаботным, — позиция, которую Позин—Ка должен принимать в расчет, если не хочет оказаться в конфликте с наставником Модер—Та великим маршалом Пем—Да, который не только разработал стратегию, в которой усомнился Позин—Ка, но и является его прямым начальником. Военный командующий направил свое внимание на Болдуина.
— А как насчет вас, полковник? Норвуд говорит, о мы в состоянии войны. Я согласен. Но вы не пытались сбежать. Почему?
Болдуину хотелось заискивающе улыбнуться, но он подавил это желание. Улыбка ничего не значит для хадатан и только собьет их с толку.
— Я считаю себя другом хадатанской расы и не имею никакого желания бежать от их гостеприимства.
Позин—Ка погладил пальцами драгоценный камень, символизирующий его положение.
— Полковник Норвуд считает, что люди предпримут немедленную контратаку. Каково ваше мнение?
Болдуин откашлялся. Он почувствовал пот на лбу, но не стал вытирать. Какого черта нужно этому Позин—Ка? Хадатане отлично знают, что думает Болдуин. Так для чего этот спектакль? Ясно, что военный командующий хочет таким способом поставить оба мнения перед своим штабом, не говоря о собственной позиции. Но зачем?
Минутку… Норвуд высказала мнение прямо противоположное его собственному. Так вот оно что! У Позин—Ка или у кого–то в его штабе завелись сомнения. У кого? У Модер—Та? Чертовски маловероятно. Модер—Та — фанатик. Нет, должно быть, у самого Позин—Ка, а это представляет реальную угрозу планам Болдуина. Ему необходимо устранить подобные сомнения и убедить командира инопланетян поторопиться с атакой. Болдуин тщательно подбирал слова.
— Наши военные тратят большую часть времени на взаимные препирательства. А учитывая еще плохое руководство и сумасшедшего императора, нет сомнений в том, как отреагируют мои собратья–люди. Они стянут войска к центру империи, тем самым оставив незащищенными краевые миры, и сконцентрируют свои силы для решающей, по их мнению, битвы.
Болдуин сделал паузу, чтобы оглядеться. Он еще не изучил все нюансы хадатанского языка жестов и мимики, но увидел признаки одобрения. Воодушевленный, он продолжил свою речь:
— Преодолев без труда чисто символическое сопротивление и имея еще достаточно времени на подготовку, хадатанский флот уничтожит человеческий и обратит людей в рабство.
Последнее было скорее мечтой, чем уверенностью, так как хадатане предпочитали истреблять другие расы, а не порабощать их. Но Болдуину хотелось надеяться. Как приятно будет сидеть на троне мертвого императора и смотреть, как те самые офицеры, которые судили его, ползают у его ног.
Норвуд слушала Болдуина с растущим чувством страха. Его аргументы выглядели гораздо убедительнее, чем ее. Ее мнение было скорее желаемым, чем обоснованным. Фактически, чем больше она об этом думала, тем больше склонялась к мысли, что Болдуин прав. Империя отойдет и сдаст Хадате все краевые миры. Вот почему хадатане пропустили торпеды: чтобы ускорить отступление, которое, по убеждению Болдуина, произойдет. Норвуд затошнило.
— Итак, — сказал Позин—Ка, — мы имеем двух людей и два мнения о том, как будет реагировать их раса. Думаю, вы согласитесь, что их суждения были интересными и поучительными. — Он повернулся к охраннику: — Уведите их. Что делать — вы знаете.
Охранник сделал жест согласия, приказал Норвуд и Болдуину сойти с возвышения и погнал их к люку. Дождавшись, когда люди уйдут, Позин—Ка принял оперативные рапорты от командиров копий, а затем открыл обсуждение.
Официально разговор шел о стратегии, но в нем были и скрытые течения, подразумевающие возможность того, что Норвуд права.
Но всякий раз, когда эти настроения выражались словами, Модер—Та или один из более консервативных командиров копий высмеивали офицера, который высказал это мнение, постепенно отбрасывая все подобные замечания.
Видя это и понимая, что на стороне Модер—Та и согласных с ним сила власти, традиций и психологии хадатан, Позин—Ка закрыл собрание и отдал приказ атаковать.
Это было правильное решение. Он это знал. Но он по–прежнему не мог избавиться от страха, который грыз его изнутри.
С них сорвали одежду и пристегнули ремнями к стоящим бок о бок столам. Логика была неопровержима. Норвуд плохо вела себя и должна понести наказание, а поскольку Болдуин привел ее на борт, он должен разделить ответственность.
Норвуд ожидала смерти, она хотела умереть и была разочарована. Неизвестно, почему Позин—Ка пощадил ее, но цена будет высока.
Болдуин изо всех сил старался выглядеть храбрым и безразличным, но затрясся, стоило им войти в комнату. А от соприкосновения обнаженного тела с холодным металлом у Норвуд вся кожа покрылась пупырышками.
У Норвуд не было имплантата, как у Болдуина, поэтому к ее голове, рукам, грудям, ногам и ступням подсоединили провода. Ей захотелось плакать, и она бы заплакала, если бы была одна, но вместо этого прикусила губу.
Ни тот, ни другой ничего не говорили, пока боль не заставила обоих закричать. Эта пытка продолжалась долго, очень долго, пока у Норвуд не осталось ничего, кроме боли, и она не могла больше отличать свои крики от криков Болдуина.
  
5
 
Пусть ваши планы будут темными и непроглядными, как ночь, а когда двинетесь, падайте как удар молнии.
Сун Цу
«Искусство войны»
Около 500 ст. г. до н. э.
Планета Альгерон, Империя людей
Дальнепуть Твердый подполз к краю утеса, на шел щель меж двух кусков глинистого сланца и посмотрел на равнину. Люди, казавшиеся теперь просто точками, быстро продвигались вперед, рассыпавшись на случай засады. Ветер налетел и принес их запахи к его сверхчувствительным ноздрям.
Первым долетел смешанный запах пластика, металла и смазки. Запах киборгов, такой же сильный и зверский, как они сами. Твердый покривился и сморщил нос. Но присутствовали и более тонкие составляющие. Терпкий, довольно приятный запах биотел, гнилостный запах трупа, который они вот–вот обнаружат, и чистый, бодрящий аромат самого воздуха.
Твердый удовлетворенно хмыкнул. Люди найдут тело, придут к должному выводу и отправятся по тщательно подготовленному следу. Все его труды и старания скоро окупятся.
Он наблюдал, как стервятник покружил над трупом и сел. Тело принадлежало Быстроруку Слесарю, старшему сыну его первой кузины. Несчастный мальчик погиб, сорвавшись со скалы, и с разрешения семьи его труп изуродовали, чтобы он походил на жертву убийства.
— Если, — как выразился его отец, — наш сын может сражаться из могилы, пусть будет так.
Вот так и получилось, что Слесаря оставили в центре тщательно подготовленной сцены. Сцены, которая умоляла зрителей принять участие в представлении и отправиться навстречу собственной погибели.
Твердый вдруг поймал себя на том, что его мысли стали несколько напыщенными, и улыбнулся. Возможно, его дочь права. Возможно, его любовь к театральным эффектам все–таки чрезмерна. Однако на этот раз идея была новая и должна иметь успех.
Твердый мысленно пообещал сжечь то, что останется от тела, с большими почестями. Он отполз от обрыва и встал. Вождь наа был около шести футов ростом. Упругие мускулы перекатывались под белым мехом на его груди, когда он пробирался через россыпи камней по плоской вершине невысокого холма. Остальной мех на его теле был черным с золотым отливом и отдельными белыми пятнами.