Звезда среди ясного неба
Я пожала плечами. Мне она точно была невыгодна, как и продюсеру, как и Нине Степановне.
– Столько усилий – и все зря, – схватился за голову продюсер, который довольно быстро опьянел. Возможно, потому что пил на голодный желудок – он же вел ночной образ жизни, утром вполне мог не успеть позавтракать. – Ребята, я премию выдам тому, кто найдет эту сволочь. – Он посмотрел на следователя, потом на Николая. – После сдеру с этой сволочи за моральный ущерб. Утраченную, то есть неполученную прибыль. Найдите его побыстрее, ладно?
– Вы считаете, что это мужчина? – уточнил следователь.
– Я не думаю, что у нее ночью могла быть женщина, – хмыкнул продюсер. – И вообще, она была большой противницей однополой любви, несмотря на популярность тренда. Баб она вообще ненавидела. Предпочитала общаться и иметь дело только с мужиками.
– Но ведь с Натальей Валерьевной имела, – заметил Николай.
– Наталья была нанятым человеком, как и Нина Степановна, как и домработница Нюра, – вставил продюсер. – Это другое. И никто из этих трех женщин не мог «затмить» Аглаю. Прости, Наташа.
– Я не была конкуренткой ни в плане карьеры, ни в плане мужчин. Я даже не претендовала на то, чтобы мое имя как-то где-то упоминалось рядом с именем Аглаи. Я не пыталась у нее ничего урвать, я не пыталась у нее никого увести. Я вообще о ее мужиках слышала только от нее – в ее интерпретации, в большинстве случаев не очень лестной. Размеры членов и умение ими пользоваться я в статьях опускала, хотя Аглая по этому поводу очень возмущалась и ругалась со мной, требуя обязательно опубликовать эту информацию. Я до сих пор не могу понять зачем. К тому же я была ей нужна.
– Найти человека, который бы писал за «звезду», не так просто, как кажется, – пояснил продюсер. – И еще при этом оставался в тени и не стремился «в свет» – во всех смыслах.
– Аглая Станиславовна точно дралась с другими светскими львицами, певицами и актрисами, – сказал следователь. – Сам читал в Интернете. Там целая галерея фотографий, роликов с записями драк. Наш народ обожает это дело.
– Могла быть женщина, у которой Аглая Станиславовна увела мужчину, – не успокаивался Николай.
– Ну, могла быть, – пожал плечами Петр Аркадьевич. – Ваше дело – искать. Но, скорее, мужик, которого она достала или просто высмеяла. Понимаете, и Аглая, и несколько других баб из этой тусовки обожают обсуждать – как бы помягче выразиться? – сексуальные возможности мужчин. Наташа только что говорила об этом. Кому-то вполне могло не понравиться, что тусовка теперь все знает о его… неудаче.
Я кивнула. Для мужчин это больной вопрос. А ну как какой-нибудь актер или певец «прославился» благодаря Аглае? И теперь больше не сможет нигде появиться?
– Чем ее убили? – спросила я. – Я видела, что у нее вся голова в крови, но рядом ничего не валялось. Или я не заметила?
– Использовался какой-то тяжелый тупой предмет, – сказал следователь. – В комнате его нет. Наши сотрудники сейчас осматривают квартиру, но мне кажется, что преступник унес его с собой. Вы можете посмотреть, что пропало?
Мужчина взглянул на меня, потом на Петра Аркадьевича.
– Я даже не бывала во всех комнатах этой квартиры, – призналась я. – Обычно в спальне, гардеробной, на кухне, пару раз в гостиной.
– Вы думаете, что я знаю, где тут что стояло? – хмыкнул продюсер и налил себе еще коньяку. – Вы видели, сколько здесь барахла?
– Вам лучше поговорить с домработницей, – предложила я.
– Она должна к трем подойти, – вставил Петр Аркадьевич. – Аглая терпеть не могла, когда при ней убирались.
– А няня? – спросил Николай.
Бергман пояснил, что няне запрещалось даже лишний раз попадаться на глаза Аглае. Она живет в дальней комнате, пользуется гостевым туалетом и ванной, заходит на кухню, когда нет, то есть не было, Аглаи.
– Все-таки взгляните, пожалуйста, хотя бы в спальне, – попросил следователь. – Ведь вы же там бывали.
– А… – открыла рот я.
– Тело прикроем. Сейчас я схожу туда и вернусь за вами.
В общем, мы с продюсером отправились в спальню Аглаи. Я невольно бросила взгляд на то, что осталось от хозяйки и было прикрыто простыней. В квартире продолжали работать сотрудники органов.
У Аглаи имелась отдельная гардеробная, где происходил процесс выбора нарядов, одевания и наложения макияжа. В спальне кроме кровати имелись две прикроватные тумбочки и комод с постельным бельем, на котором стояло несколько статуэток. И комод, и тумбочки были кривыми, то есть это я их так воспринимала. Вероятно, это являлось какой-то дизайнерской находкой. Мне эти предметы чем-то напоминали гармонь. Статуэтки были весьма своеобразными – фаллоимитаторы в виде известных скульптур, то есть несколько преображенные копии всемирно известных достопримечательностей из разных стран. Из голов делались головки. Их привозила из поездок сама Аглая, и ей их дарили знакомые и поклонники. Признаться, я была шокирована, когда в первый раз попала к Аглае в спальню. Мне бы в голову не пришло, что известные скульптуры можно преобразить таким образом, причем это, как выяснилось, делается в разных странах и в промышленных масштабах! И успешно продается, только места знать надо. На обычных туристических развалах таких экземпляров, конечно, нет.
Я вспомнила, как спросила у Аглаи, можно ли ими пользоваться – или это только декоративные предметы. Она пояснила, что они все-таки делаются, как статуэтки для украшения дома («Не всякий дом так можно украсить», – подумала тогда я), но она сама кое-что пробовала, ей не понравилось. Живой мужик все-таки лучше, как, впрочем, и вибратор из специально разработанного полимерного материала. Статуэтки ведь были каменными, реже – гипсовыми.
– Свободы нет, – сказали мы почти одновременно с Бергманом.
– Какой свободы? – не понял следователь. Остальные, находившиеся в комнате мужчины, повернулись к нам.
– Статуи Свободы, – пояснила я. – Как в Нью-Йорке. Естественно, в уменьшенном варианте.
– Ну, знаете, в полную величину… – открыл рот один из сотрудников. – Девяносто три метра с постаментом, если не ошибаюсь. Да и двести пять тонн бы тут пол точно проломили.
– Аполлон стоит, – заметил продюсер. – Один к одному, только без листочка и с эрегированным членом. Сделан по спецзаказу. Честно говоря, не помню, с какой именно статуи копия. Но Аглая очень любила видеть вокруг себя мужиков с эрегированными членами, и статуя должна была быть такая. Сходите посмотрите.
Про статую я слышала впервые, поэтому составила компанию сотрудникам органов. В той комнате я еще не бывала.
– Вообще-то это Геракл, – сказала я.
– Точно! – воскликнул следователь. – Знаменитая статуя. Это он тут после того, как льва прикончил.
В квартире Аглаи, как оказалось, была установлена копия самой известной статуи этого героя – так называемого Геракла Фарнезе. Геракл изображен отдыхающим после поединка с Немейским львом. Как и в случае оригинала, Геракл опирался на палицу, на которую была накинута львиная шкура. Только у оригинала не было такого огромного мужского достоинства, да еще и в таком положении…
– Это гостевая спальня, – ничего не выражающим тоном сообщил Петр Аркадьевич.
– А зачем гостям вот это? – Николай кивнул на причинное место статуи. – В чем был замысел скульптора? То есть копииста.
– Одиноким дамам, вероятно, предоставлялись условия для получения самоудовлетворения, мужикам Аглая хотела показать, какими мы должны быть, – пожал плечами Петр Аркадьевич. – Пропавшая Свобода, кстати, тоже была не совсем точной копией оригинала. Голова была… э-э-э… переделана.
Я кивнула. Один из членов следственной бригады усмехнулся и сказал коллегам, что они плохо рассмотрели статуэтки, выставленные в этой квартире. Народ отправился осматривать статуэтки и кривую дизайнерскую мебель (значит, не одна я ее так воспринимала), мы с Петром Аркадьевичем вернулись на кухню.
– Кстати, а где собака? – вдруг вспомнила я про Джулию – китайскую хохлатую собачку. То есть я вспомнила про нее, когда только вошла в квартиру, а потом, после увиденного, начисто забыла.