Искатель. 1978. Выпуск №3

— Почему же вы, посылая марки, не пользуетесь обычной почтовой связью? — вмешивается в допрос Жирмундский.
— Потому что не хочу рисковать.
Мы переглядываемся с Жирмундским, и я понимаю его предостерегающий взгляд: пока не говорить о Чачине и о расшифрованном нами тексте на обороте переданной ему почтовой марки, приберечь главный наш козырь к финалу. Что ж, прибережем. Тем более что деятельность Ягодкина на поприще советской филателии далеко не исчерпана.
— Значит, вы признаетесь в том, что ваш интерес к филателии и связанным с нею обменным операциям с зарубежными коллекционерами возник у вас с приездом в Москву и визитом к вам господина Бауэра? — суммирует свой вопрос Жирмундский.
— Нет, не признаюсь.
— Но у нас есть свидетельство вашей бывшей жены.
— Она может свидетельствовать только о том, что было в действительности. Действительно, я купил у богатого иностранца его редкую коллекцию марок. Естественно, я не собирал ее, но у филателистов не спрашивают, приобретал ли он свою коллекцию оптом или поштучно. Значение имеют сами марки, а не их бывшие собственники. Кстати, бывшего собственника купленных мною марок звали не Бауэром.
— Ну, Лимманисом, как вы назвали его вашей жене. У гастролеров из иностранных разведок обычно десятки разных фамилий.
— О своей профессии он мне не рассказывал. Речь шла только о марках.
— Странно не это. Странно то, что пополняли вы свою коллекцию главным образом из зарубежных источников.
— Европейский марочный рынок богаче нашего.
— А связных для гастролей на этом рынке подыскивал вам Челидзе?
— Об этом спросите его самого.
— Это он для вас пытался завербовать инженера Еремина?
— Завербовать? Для меня? Не пугайте, гражданин следователь. В первый раз слышу эту фамилию.
— Не лгите, Ягодкин. Челидзе с ним вел переговоры от вашего имени. Ведь Еремин шел к нам, чтобы рассказать об этом. Вот тогда он и был сбит вашим автомехаником.
— Почему моим? Родионов обслуживал на станции десятки автомашин. И, кстати, как мне рассказали, сбил случайно, пытался удрать от погони и в результате погиб сам в автомобильной аварии.
— Но он ехал в машине с поддельным городским номером, а, кроме того, в его бумажнике нашли несколько новеньких сотенных купюр, которыми кто-то мог заплатить за убийство Еремина.
— И этот «кто-то» я?
— Это выяснится на допросе Челидзе. Связь с Родионовым вы поддерживали через него.
Ягодкин брезгливо морщится. Ведь он, по-видимому, уже осведомлен о побеге Челидзе.
Исчезновение Челидзе позволяет Ягодкину вилять. Вероятно, он и далее будет пользоваться этим исчезновением, ускользая от самых опасных поворотов допроса.
Что ж, попробуем все-таки остановить его на таком повороте.
— С подследственной Немцовой вас познакомил Челидзе?
— Возможно.
— Отсюда и ваша близость к ней?
— Нельзя игнорировать женщину с таким обаянием. Ни один холостяк не прошел бы мимо.
— А почему вы так интересовались ее работой в области, мягко говоря, весьма далекой от ваших профессиональных забот?
— Откуда вам это известно?
— От самой Немцовой. Зачем, например, вы послали в ее институт под видом телефонного мастера того же Челидзе?
— Она что-то путает. Вероятно, это была его инициатива.
— Для чего?
— Спросите у Челидзе. Я не смешивал своих и его интересов.
Жирмундский снова подмигивает мне: пора, мол, переходить к Чачину. Я отвечаю кивком, предоставляя ему инициативу. Жирмундский тут же переходит к допросу:
— Как вам удалось спровоцировать Чачина?
— При чем здесь провокация? От Челидзе я узнал, что Чачин едет в Западную Германию. Пригласил познакомиться, почему-то был уверен, что у нас обоих имеются обменные марки. Так и оказалось, даже уговаривать не пришлось. Коллекционер всегда поймет коллекционера. И хотя Чачин сам собирает советские марки, кто ж откажется от зарубежных новинок — для обмена хотя бы. Лично я послал Кьюдосу две новехонькие советские марки «Союз» — «Аполлон», ну а Чачин из своих мог обменивать любые дубли.
— Взамен вы ничего не получите, — говорит Жирмундский. — Обе ваши марки у нас. Мы их разгримировали и расшифровали текст. Вот он, полюбуйтесь.
И кладет перед Ягодкиным фотоснимок обеих марок с цифровой записью и листок бумаги с расшифрованным текстом. Ягодкин, не нагибаясь к столу, читает. Руки опять дрожат.
— Для меня это такая же новость, как и для вас. Марки для обмена доставил Челидзе. Я только передал их Чачину.
Неужели же все-таки он ускользнет от нас? Ведь пока Еремин без сознания, бесспорно доказать можно только два преступления Ягодкина: попытку с чужим паспортом бежать за границу и тайную вербовку его гитлеровской разведкой в первые дни войны. Но доказать, что побег был запланирован и подготовлен самим Бауэром, мы не можем, а на гитлеровскую разведку он не работал ни в первые, ни в последние дни войны. Все остальное он отрицает, подставляя под удар исчезнувшего Челидзе.
Допрос Челидзе! А когда найдем его? Сколько времени потребуется?
Телефонный звонок прерывает мои раздумья. Странный телефонный звонок в минуты молчания, когда решается судьба человека. Я апатичен. Жирмундский морщится. Ягодкин вздрагивает: а вдруг это тот самый звонок, который ставит точку в его последнем слове защиты?
Прав Ягодкин: это именно тот звонок!
Я машинально поднимаю трубку. Звонит Булат из Тбилиси.
— Только что взяли Челидзе на даче его брата за городом.
— В Москву, — выдавливаю я с трудом застревающие в горле слова, — сейчас же в Москву. Предусмотрите все: охрану, доставку, передвижение по городу.
И, не глядя на Ягодкина, нажимаю кнопку звонка на столе. Входит дежурный.
— Уведите обвиняемого.
На Ягодкина я уже не смотрю. Мне все равно теперь, как он выглядит, как реагирует на звонок, о чем размышляет. Жирмундский наклоняется над столом.
— Откуда? Кто?
— В Тбилиси арестован Челидзе. Показания Еремина у нас не сегодня-завтра будут. Теперь все. Конец. Точка.
Джигсо! Составная картинка-загадка, представлявшая когда-то груду распиленных мелких кусочков, уже собрана полностью.
Сложи так! — говорит нам ее название.
Сложи так.
  
Роберт ШЕКЛИ
 
МАКС ВЫПОЛНЯЕТ СВОЙ ДОЛГ
 
Рисунок В. КОЛТУНОВА
Успешно приземлившись на Регулюсе V и разбив лагерь, члены экспедиции активировали Макса, патрулирующего робота ПР-22-0134, которому предписывалось охранять лагерь от туземцев. Сначала Макс был цвета вороненой стали, но затем его любовно перекрасили в радующий глаз нежно-голубой цвет. Робот был всего лишь четырех футов роста и передвигался на двух шарнирных ногах.
Честно говоря, Макс не обладал качествами, которые ему приписывали. ПР-22-0134 был не более рассудительным, чем уборочная машина Мак-Кормика, и примерно таким же добряком, как прокатный стан. Что же касается моральных устоев, то Макс великолепно выдерживал сравнение с камнедробилкой и не претендовал на большее.
Началась эта история с того, что капитан Битти и лейтенант Джеймс снарядили реактивный вездеход и отправились в двухнедельную разведывательную экспедицию. Присматривать за лагерем остались лейтенант Халлоран и Макс.
Халлоран был невысокий веснушчатый крепыш. Он обладал жизнерадостным характером, изобретательным умом и не лазил в карман за словом. Позавтракав, Халлоран вышел на связь с разведывательным отрядом, после чего, уютно устроившись в шезлонге, погрузился в созерцание пейзажа.
Для любителя мрачных, заброшенных пустынь Регулюс V был бы исключительно подходящим местом: повсюду расстилался унылый однообразный ландшафт: скалы и валуны, покрытые застывшей лавой. В бледном небе летали немногочисленные пташки, похожие на воробьев, а среди валунов сновали какие-то зверьки, отдаленно напоминавшие койотов. Сплюнув, Халлоран поднялся на ноги.