Суд да дело
- Мой опыт показывает: такие детали почему-то обязательно всплывают. Свидетели в суде чувствуют себя очень напряженно. И от напряжения пытаются быть предельно честными. Это у них такая самозащита. Поэтому необходимо выстраивать оборону, исходя из худшего. Считать, что противник докопается до всего.
- Должен сознаться... Возможно, вам будет приятно узнать, что мой вчерашний самоуверенный скептицизм как-то обмяк. Я, действительно, как вы и предсказывали, обнаружил подобие слежки за собой.
- Ага, ага!.. Вот видите. Ну-ка, расскажите все с подробностями. Не упускайте ничего. Позвольте уж мне решать, что важно, что нет.
Все же содержание своего разговора с израильским стариком Кипер не стал пересказывать. Так - сидели, болтали о житейских пустяках. И о ночном появлении Роберта около его дома тоже не сказал. Зачем? Ведь загадочность этого визита длилась всего час. Да, этот час дался ему нелегко. Он провел его в страхе, тоске, каждую секунду ожидая стука в дверь. Он не мог понять, куда исчез ночной гость. Затаился в кустах рядом с домом? Пытается забраться незаметно по стене? Но тогда почему он подъехал в автомобиле открыто, к самым дверям? Почему не оставил его где-то на улице, в темноте?
Час спустя стукнула боковая дверь, ведущая в кабинет Полины. И Роберт появился на дорожке. И Кипер вспомнил, что он был когда-то ее пациентом. Вернее, привозил пасынка Грегори на консультации. И волна счастливого облегчения прокатилась под сердцем.
Но все же он не удержался - позвонил Полине.
- Кто у тебя был сейчас? Очень похож на Роберта Кордорана.
- Это и был Роберт.
- Да? И о чем вы говорили?
- Ты с ума сошел. Я когда-нибудь выдавала врачебную тайну? Вспомни - было такое хоть раз?
- Знаю, знаю... Прости... Но дело в том, что назревает конфликт между двумя фирмами. Моей и его. Так что ты с ним поосторожнее.
- Не учи меня. Ему просто нужно было посоветоваться. Одно могу сказать: он в очень трудной ситуации. Ужасная проблема в семейных отношениях. В моей практике ничего подобного не попадалось. Я даже не знала, что ему порекомендовать. Обещала подумать, подобрать литературу.
Кипер без труда уговорил себя не жалеть Роберта. Все равно его дюгоневую кожу ничто не пробьет. Он повалился на диван и почти мгновенно заснул. После тягостного, тягостного дня. Давно у него не было такого.
Газонокосилка фирмы "Уайт и Хорнсби" укоризненно торчала посреди студии. Но Кипер, после разговора с Ларри, прошел, не глядя на нее, прямо в свой кабинет. Набрал номер Долли. Долго слушал длинные гудки. Положил трубку - и телефон тут же разразился требовательным звоном. Это был Роберт.
- Мне надо с тобой поговорить, - сказал он. - О важном деле. Давай встретимся после работы.
Голос его звучал сдавленно и глухо. Обида, недоумение, угроза?
- Вообще-то нам нельзя, - сказал Кипер. Все вчерашние страхи мгновенно слетелись на него, как кусачий пчелиный рой.
- Что значит "нельзя"?
- Мне запретили с тобой встречаться. И разговаривать. Поскольку затевается это судебное дело. Вокруг погибшего старика - ты знаешь. Мистера Лестера. Его катапультировала ваша кровать.
- Во-первых, это вздор. "Ковер Аладдина" вполне безопасное устройство. Никого оно не может катапультировать. А во-вторых, мы будем говорить только про частные дела. О работе - ни слова.
- Вообще-то, сегодня я очень занят.
- Ты занят, я занят, они заняты, все всегда заняты. Но когда друг очень-очень просит, отказывать нельзя.
- Ну, хорошо. Где? В гостинице на 59-й дороге? В баре?
- Нет. На этот раз мне нужно, чтобы кругом никого не было. Чтобы никто не мог подслушать. И вообще - лучше без свидетелей.
Киперу показалось, что сердце его потекло, потекло. Начало растекаться где-то внутри живота. Как яичница на сковородке. Оставляя в груди болезненную пустоту. Какая может быть пара к слову "свидетели"? Только одна "преступление". "Свидетели преступления". И конечно, лучше без них. Привычное "тук-тук-тук" строчило в висках, как швейная машинка.
- Помнишь, мы однажды устроили совместный пикник? На берегу озера, в парке... Ты еще зачем-то позвал этого кривляку Джерри с женой. Озеро называлось Себаго.
Еще бы ему не помнить. Если через два дня Долли уговорила его поехать туда вдвоем. Она была просто зачарована этим озером. Место, которое они отыскали, было таким укромным, уединенным. А у них была с собой туристская палатка. Маленькая, ниже человеческого роста. Но все же не ниже роста человеческой ноги. И кто бы в таких обстоятельствах мог требовать большего? Все же несколько раз Долли задела пяткой за потолок. И потом очень смеялась над собой.
- Давай встретимся там. Часов в шесть - сможешь? К этому времени парк будет уже почти пустой.
Кипер вспомнил сцену из какого-то фильма про шпионов. Там герой участвует в спиритическом сеансе. И знает, что один из собравшихся имеет задание его убить. Но не знает - кто. Гости переходят в гостиную, где стоит круглый стол. Любезно пропускают друг друга вперед, улыбаются, рассаживаются. Герой мог бы встать и уйти, до того как погасят свет. Никто не посмел бы его остановить. Но уйти просто так, без всякой уважительной причины, без объяснений? Он слишком хорошо воспитан. Что страшнее: проявить невежливость или расстаться с жизнью? Конечно, о том, чтобы проявить невежливость, не может быть и речи.
И Кипер сказал "да". Или "хорошо". Себаго так Себаго.
"Может быть, так и лучше, - подумал он. - Согласился - и ладно. Ситуация все равно была тягостной. Для всех. Даже невыносимой. Будь что будет".
Он стал думать о том, что нужно бы напоследок отдать какие-то распоряжения. На всякий случай. Написать завещание. Но на чье имя? Миссис Джози Визерфельд? Но тогда все откроется, и ей же будет хуже. Да и нет у него ничего стоящего, что имело бы смысл завещать. "Фалькон" его годится только на запчасти. Он продолжает ездить из личной преданности ему, Киперу. Дом? Но для этого нужна куча формальностей. Нужно сначала выплатить банку остаток по закладной. Конечно, хорошо бы помочь Долли. Если Роберт попадет в тюрьму за убийство, она останется совсем без средств. Лабораторные цветы и растения будут сочувствовать ей, но прокормить не смогут.
Снова зазвонил телефон.
- Мистер Райфилд? Ой, как хорошо, что я вас застала! Говорят из магазина "Рог изобилия". Знаете, на Мэйн-стрит, в городе Крестонвиль. Мы доставляем цветы и фрукты в подарочной упаковке. Вы еще делали однажды рекламный ролик про наш магазин. А теперь мы получили заказ на подарок лично для вас. Неизвестный друг шлет вам корзину с фруктами. И знаете, в заказе так точно указано, какие фрукты и сколько. Обычно называют только общую сумму - на столько-то долларов. А здесь отправитель проявил необычайную заботу. Явно обдумывал с любовью. Нам оставалось только аккуратно упаковать.
- Я, право же, не знаю, - сказал Кипер. - Вы уверены, что это мне? Я, честно сказать, не жду никакого подарка. Ни от кого.
Он хотел сказать, что, так или иначе, подарок опоздал. Что вряд ли он успеет отведать этих фруктов. Впрочем, в любом случае Полина получит их. Но кто же мог вспомнить о нем? И по какому поводу? Право, уместнее были бы цветы на могилу.
- Проблема, однако, в том, - тараторила девица, - что отправитель указал лишь номер вашего почтового ящика. А нам нужен уличный адрес, номер дома.
- Я всю свою почту получаю на почтовый ящик.
- Но вряд ли в вашей обычной почте есть портящиеся продукты. Вы нас извините, но таковы правила. Доставка только на дом. Да и почтовое отделение не примет от нас открытую корзину с фруктами.
"Боже мой, - подумал вдруг Кипер. - Да какое все это может иметь значение? Теперь, когда..."
И дал девице свой уличный адрес. И остался сидеть над умолкшим телефоном. Во рту было сухо и твердо, как после укола дантиста. Хотелось, ужасно хотелось сделать какой-то прощальный жест. Сказать что-то значительное. Или написать. Например, что он ни о чем не жалеет. Что Долли дала ему такое счастье в жизни, за которое не жалко умереть. Что она замечательная, непредсказуемая, измученная тревогами, бесценная. Что он пытался похитить сокровище, принадлежавшее другому. И будет только справедливо, если эта кража не останется безнаказанной.