Долг чести (ЛП)

Он наклонился к ней ближе; Анжелика была уверена, что он собирался поцеловать ее. Его лицо было в сантиметре от ее, и она замерла, боясь того, что он сделает это, и, в то же время, желая этого. От жара его тела ее соски сразу же затвердели, а по телу пробежала дрожь.
Она была более чем готова. И желала ощутить прикосновение мужчины, ощутить вторжение любовника.
ГЛАВА 5
‒ Ты, должно быть, голодна, ‒ мягко произнес Кадин, его дыхание нежно коснулось щеки Анжелики.
О господи, она желала его. Но не должна была. Для него ее поражение было ничем иным как платой долга. Долг, который даже не был ее!
Кадин обвил руками ее поясницу и поднял на ноги, удерживая, пока она вновь не обрела равновесие. Девушка знала, что не должна была поддаваться желаниям своего перевозбужденного тела, когда он сбрасывал оковы с ее запястий. Эти желания должны были скоро развеяться. Ее мозг перестал функционировать от ухаживаний женщин. Она до сих пор не могла поверить в разыгравшуюся перед ней сцену и в то, как сильно эта сцена ее возбудила. А когда они начали ее трогать... ей не стоило получать от этого удовольствие.
Но она его получила.
Кадин опустился на колени, тем самым встревожив Анжелику, но тот всего лишь расстегнул кандалы на ее левой щиколотке, а затем и на правой.
Он поднялся на ноги. И хотя Анжелика была освобождена от оков, она стояла неподвижно возле стены. Она не могла пройти, поскольку он стоял прямо перед ней.
‒ Если ты усвоила урок, ‒ произнес он, и его губы изогнулись в едва заметной улыбке, ‒ то я не против дать тебе другую одежду вместо этого покрывала.
‒ Урок?
Его улыбка стала еще шире.
‒ Обещаешь больше не рвать одежду, которую я присылаю?
Она кивнула.
‒ Если вы будете также держать свое обещание.
Он разразился смехом и немного отошел в сторону, давая ей пройти.
‒ Да будет так, если ты того желаешь.
Он вытянул руку, указывая девушке идти вперед. Ей было неудобно шагать, зная, что он будет смотреть на ее голый зад, поэтому Анжелика смирно уставилась в пол. Он наклонился, и секунду спустя она почувствовала, как гладкий шелк заскользил по ее телу. Кадин укутал ее в желтое покрывало, которое лежало на груде подушек на небольшом расстоянии от оков, пленницей которых она была. Оно лежало на тонкой и плоской кровати, обеспечивая хоть долю комфорта на жестком деревянном полу.
Ее пальцы впились в ткань, и она сильно укуталась в покрывало. Он вновь указал ей, куда идти, и на этот раз она повиновалась. В соседней комнате Анжелика увидела перед собой на диване еще одно гаремное платье. Оно было лавандового и ярко пурпурного цветов, а также было украшено радужным бисером.
‒ Несмотря на то, что я уже видел тебя голой, ты наверняка пожелала бы, чтобы я отвернулся, когда ты будешь одеваться?
‒ Да.
С чего вдруг он стал таким сговорчивым?
Он повернулся к ней спиной, а она быстро надела узкие трусики, юбку и затянула ремень. Но когда дело дошло до бюстгальтера, возникли сложности. Она никак не могла разобраться с этими странными застежками на этом обильно украшенном и плотно облегающем наряде. Она старалась, но у нее не получалось.
‒ Что-то не так? ‒ спросил он.
‒ Я... кажется, не могу... застегнуть... этот топ.
Он хмыкнул.
‒ Может быть, я могу помочь?
‒ Хм... Может быть одна из женщин.
‒ Что за вздор.
Как только он повернулся к ней, она прижала лиф к себе, который теперь скрывал ее груди, бессмысленно боясь, что эта часть может упасть. Бессмысленно потому, что он уже видел ее раздетой.
Он направился к ней. Она смотрела на него снизу вверх, а он на нее сверху вниз.
‒ Ну? ‒ Он вопросительно изогнул бровь.
‒ Что?
Он покрутил пальцем, и Анжелика догадалась, что он просил ее повернуться к нему спиной. Очевидно же. Она и вправду выбилась из колеи.
Она обернулась, и его большие мужественные пальцы коснулись ее кожи, посылая дрожь по всей спине. Через пару секунд он застегнул лифчик. Его пальцы прошлись по тесьме бюстгальтера, легко лаская ее кожу. Она, не обращая внимания на здравый смысл, сильно возжелала того, чтобы его руки скользили по ее телу и обхватили груди. Девушка потянула бока лифчика, чтобы убедиться, что они были плотно прижаты, и сделала шаг вперед, прервав тем самым его плотские чары.
‒ Теперь позволь мне взглянуть на тебя.
‒ Вы предоставляете мне выбор?
Он нежно коснулся ее плеча, и по ее телу пробежала дрожь.
‒ Я лишь хочу твоего разрешения.
Она колебалась. Ведь могла отказать ему, но к чему бы это тогда привело? С другой стороны, если она даст ему свое разрешение, может ли он принять это за нечто большее?
Вздохнув, она кивнула ему.
Его взгляд блуждал по ее телу, от чего ее кожу словно опаляло. Когда Кадин уставился на округлости ее грудей, которые выпирали из чашечек лифа, она едва могла устоять неподвижно.
‒ Вы ведь уже видели меня голой, ‒ огрызнулась она.
‒ Да, и это было весьма... возбуждающе, однако подобный наряд вызывает другого рода искушение. То, как он подчеркивает твой бюст. То, как ожерелье переливается на нежной коже твоего живота. То, как твои стройные подтянутые бедра выглядывают из-под струящейся ткани юбки.
Ее щеки покраснели от этих слов. Она стала чувствовать себя сексуальной и привлекательной, несмотря на нелепое положение. Она не привыкла к такому чувству. Когда он вновь стал осматривать ее тело, Анжелика поняла, что хотела, чтобы он смотрел на нее. Чтобы он считал ее привлекательной.
Это было безумие. Она стояла перед ним, мучаясь... нет, наслаждаясь... тем, как он ее изучал и нахлынувшими чувствам. Она, молча, стала молить о том, чтобы он сел первым, тем самым дав ей возможность усесться подальше от него. Наконец, он положил свою руку ей на спину, вызвав сильный трепет, и провел ее вперед.
‒ Присядь здесь, Анжелика.
Она села на указанный диван, и он присел рядом с ней. Затем мужчина хлопнул в ладоши, и в комнату вошла куча прислуги с множеством блюд. Они накрыли небольшой стол напротив, перед ней и Кадином, а один из слуг поставил на стол большой подсвечник. Кто-то приглушил освещение, когда женщина зажигала свечи, которые тот час же наполнили комнату теплым светом. Вскоре стол оказался полон тарелок с яркой ароматной пищей. Анжелика не узнала ни одного из этих блюд, но слюнки так и потекли от чудного аромата. Кто-то налил вино из богато украшенного стеклянного графина в длинные хрустальные бокалы. Наконец-то, вся прислуга удалилась. Анжелика приподняла бровь, заметив одно блюдо с клошей.
‒ Ах, да ‒ сказал Кадин, ‒ я не был уверен, понравится ли тебе наша кухня, поэтому купил это. Он открыл клошу, и на блюде были Биг Мак из Макдональдса, жареный картофель и молочный коктейль.
Они выглядели так неуместно посреди этого богатого застолья. Она прикрыла рот ладонью, заглушая смех.
‒ В аэропорту нашлись подобные... рестораны.
Он наклонил голову, выражение его лица стало напряженным, когда увидел, что она плакала.
‒ Я тебя чем-то обидел?
‒ Нет.
Она вытерла слезинку от сдержанного смеха. Она не хотела его оскорбить, однако столько всего произошло с ней за прошедшие двенадцать часов. И мысль о том, что какой-то султан, или кем бы он ни являлся, купил ей фаст-фуд в аэропорту и поместил его посреди этого восхитительного пиршества при том, что он собирался ее наказать, не могла не рассмешить.
На самом деле, ей это показалось очень милым.
‒ Это очень любезно с вашей стороны, но я, пожалуй, отведаю другие блюда, над которыми так долго трудился ваш... персонал.
Вот. Быть может, это сгладит ее вину за непреднамеренное оскорбление.
Кивнув ей, он улыбнулся. Анжелике казалось, что она ему угодила. Но почему она радовалась этой мысли?
‒ Хорошо.
И он улыбнулся.
Одобрение зажглось в его черных, как уголь, глазах, что немного ее напугало. Она потянулась к бокалу вина и сделала глоток. Красное вино не было ее любимым напитком, но этот отменный сорт согрел ее желудок и успокоил напряженные нервы. Она сделала еще один глоток.