Долг чести (ЛП)

Поочередно предлагая блюда, он помог ей с выбором. Она пила вино и с удовольствием ела все, что он ей предлагал. В итоге, ее желудок насытился, вино ослабило ее нервозность, а сама она со вздохом облокотилась на диван.
‒ Но место для десерта ты приберегла?
Улыбнувшись, он взял гроздь красного винограда с одной из тарелок. Оторвав одну ягоду, он поднес ее ко рту Анжелики. Он провел виноградинкой по ее губам, вызывая приятное покалывание на чувствительной коже. Анжелика раскрыла губы, и он засунул виноград ей в рот. Она прокусила тонкую кожицу плода, и сладостный нектар потек ей в рот.
Он нежно обхватил ее руку, окружив ее теплом, и потянул к себе. Она окоченела, боясь того, что он мог задумать, и расслабилась, когда Кадин положил одну виноградинку между ее пальцами и поднес ее руку к своему рту. Пока она кружила круглым плодом по его губам, он высунул кончик языка, поддразнивая подушечки ее пальцев, и схватил плод зубами. Кадин отпустил ее руку, сорвал еще одну ягоду и облизнул ее. Затем поднес ягоду к ее рту и провел ею по ее губам. Она представила, что это был его рот. Высунув язык, она коснулась винограда, желая коснуться его языка.
Почувствовав поощрение, он поднял ее руку и провел языком по ладони. Она вздохнула от изысканного ощущения. Он начал целовать ее предплечье, затем перешел к внутренней стороне локтя. Анжелика утонула в подушках. Спустя мгновение, он перешел к ее плечам и стал целовать шею, вызывая целый ураган эмоций.
Она хотела, чтобы он поцеловал ее, хотела, чтобы его губы впились в ее уста.
Как она могла позволить этому случиться? Как могло ее тело желать этого безрассудного мужчину?
ГЛАВА 6
Кадин перестал пить вино и начал смотреть, как дивная Анжелика нежилась на подушках. Нежные полушария ее грудей поднимались и опускались при каждом вдохе и выдохе.
Она была самой сексуальной женщиной на свете. Он с трудом смог совладать с собой, еще когда она была прижата к стене и получала удовольствие от рук его же женщин. Тогда он едва сдержался при виде ее возбуждающих очей в пик чудесного оргазма.
Она, не отрывая от него свой взгляд, взяла бокал и сделала глоток. Он грезил о том, как коснется губами ее нежных грудей, о том, как обхватит ими ее чарующие соски. О том, как он будет их облизывать, посасывать и чувствовать, как они твердеют у него во рту.
‒ Вам придется меня принудить, ‒ сказала она прямо. ‒ Если вы серьезно намерены меня наказать.
Его взгляд переметнулся на нее, его глаза сузились. Он вспомнил о тех книгах, что она носила в своей сумочке. Очевидно, концепция попадания в плен и подчинения воле доминанта сильно ее заводила. Возможно, именно на это она ему и намекала. Принуждать ‒ в смысле насильничать. Как в ролевой игре.
Быть может, она рассчитывала, что он возьмет на себя роль доминанта. Подобного рода игра пришлась бы ему по душе.
Со свирепым выражением лица он потянул ее к себе. Он мастерски прижался к ее губам, желая завладеть ее дыханием. И ему это удалось.
Она заигрывала с ним своими нежными губами. В паху стало жарко, а его член, уже будучи наполовину готовым, продолжал твердеть. Ее чувствительное дыхание коснулось его лица и он, не задумываясь, вдохнул его как можно глубже.
Он был уверен, что она поистине хотела с ним поиграть. Схватив ее за запястья, он повалил ее на диван, легонько куснул за шею, затем стал целовать ее груди, предвкушая ощущение ее прекрасных сосков у себя во рту. Она слегка сопротивлялась, а ее слабый надрывный стон мгновенно породил огонь в его крови.
Его губы переместились к макушке ее прелестного бюста. Он сблизил оба ее запястья, придерживая их одной рукой, в то время как другая пыталась стянуть лямки ее лифчика. Основательно вжившись в роль, она не прекращала упорствовать. Ее оголенная грудь раскрыла ее истинные чувства, а твердеющий сосок прельщал своей притягательной силой.
Он обхватил его своим ртом и провел по нему языком. Она была столь изумительной, греховно сексуальной женщиной. Ее протесты становились все яростнее и громче.
‒ Нет. Не нужно.
‒ Но я твой повелитель, ‒ заявил он командным тоном. ‒ Ты должна подчиняться моей воле.
Он отпустил ее второй сосок и засунул его глубоко себе в рот. Протяжный стон ‒ звук райского блаженства ‒ вырвался из ее уст, что шло в разрез с ее фальшивыми протестами.
Ему нужны были обе его руки, поэтому он решил ее связать. Даже при таком раскладе она могла бы продолжать сопротивляться. Не желая тратить время на поиски оков, он уселся на ее бедра, зажав ее саму между ног, и оторвал полоску ткани с подола ее платья. Она охнула.
Он попытался схватить ее запястья, но она продолжала сопротивляться.
‒ Нет. Отпустите меня.
Наконец, он туго обмотал ее запястья шелковой тканью, а затем привязал другой конец клочка к ножке тяжелого мраморного стола, что стоял рядом с диваном. Она выглядела бесподобно, стараясь изо всех сил избавиться от пут. Ее щеки покраснели, а шелковистые каштановые волосы вызывали сильнейшее искушение.
‒ Пожалуйста, остановитесь.
Если бы не ее отвердевшие соски и взгляд полный вожделения, он и вправду мог бы поверить ее жалобному плачу. Однако эти вопли все равно его раздражали. Он не хотел просить ее перестать плакать, тем самым испортив настроение. Оставаясь в образе, он оторвал еще один лоскут от ее платья и завязал ей рот, затянув при этом тугой узел.
Она трясла головой туда-сюда, пока он расстегивал ее бюстгальтер. Спустя мгновение ее груди были освобождены и колыхались при каждом ее движении.
Он обхватил одну из них и начал ласкать языком. Сначала он подразнивал языком кромку ореола, затем обвел им вокруг центра, а следом двинулся к верхушке соска. Он поймал сосок в рот и глубоко вобрал его в рот. У нее перехватило дыхание, шелковый кляп влез ей прямо в рот. Улыбнувшись, он принялся ласкать другую грудь и присосался к трепетному соску.
Она выгнула спину в попытках сбросить его с себя. И Кадин удивился ее силе. Он переместился к ее бедрам, крепко зажав их своими коленями, и снял с нее пояс, украшенный бусинами. Затем cтянул с нее остатки юбки. Ему было неприятно уничтожать остатки этого роскошного наряда, но оно того стоило.
Теперь она лежала перед ним в откровенных трусиках лавандового цвета. Он восхищался ее телом, оглядывал ее бедра, его взгляд блуждал по ее телу, постепенно поднимаясь к животу, затем к пленительным грудям, и в итоге, остановился на ее лице.
Затем на ее щеку. По которой стекала одна единственная слезинка.
Он замер.
‒ Анжелика, ты замечательная актриса. Я почти поверил...
Она неистово начала махать головой. Неужели он ошибся?
Он развязал кляп и убрал его.
‒ Зачем вы так со мной? Это несправедливо. Я ничего плохого не сделала! ‒ Она рыдала, и слезы хлынули из ее глаз.
Его грудь сдавило. Что же он наделал?
‒ Анжелика. Я не собирался...
Когда он протянул руку, чтобы погладить ее по щеке, она отдернула голову, съежившись от страха.
‒ Ты меня боишься?
‒ Чего же вы ожидали? Вы напали на меня!
‒ Но это же просто игра.
Ее взор затмила злость.
‒ Возможно, для вас это так. Вы же имеете власть над всем.
Он развязал ее запястья, но был раздосадован. Ее тело реагировало на него. Он знал, что его поцелуи доставляли ей наслаждение. Как и его ласки.
‒ Ты желала меня с самого начала, ‒ резко ответил он.
‒ Вы надменный…
‒ Затем начала ролевую игру.
‒ Именно это вы подумали? С чего бы?
‒ Я прочитал книгу, которая была в твоей сумочке, ‒ ответил он.
У нее отвисла челюсть.
‒ Вы рылись в моей сумочке? Как вы посмели?
Он смерил ее взглядом.
‒ Молчать!
От его командного тона Анжелика плотно сжала губы, а ее глаза широко распахнулись.
‒ Ты возбудилась от того, что я только что с тобой делал.
‒ Я была...