Местный обычай. Путь разведчика
— Нельзя было называть этого ребенка йос-Галаном. Как ты могла думать, чтобы это было не так? Не было контракта…
Энн наклонила голову и подняла руку, чтобы пригладить яркие волосы мальчика.
— Понимаю. — Она перевела взгляд на Эр Тома. — Имя изменить легко. Нет причин, по которым он не мог бы стать Шаном Дэвисом. Я сделаю запрос в…
— Нет! — Его резкое возражение было сюрпризом для них обоих. На этот раз это Эр Том сделал шаг назад. — Энн… — Он заставил себя замолчать, помедлил секунду, чтобы сосредоточиться, а потом сделал новую попытку, следя за тем, чтобы голос оставался спокойным. — Почему ты не… не известила меня? По-твоему, у меня нет оснований знать, что родился новый йос-Галан?
Она пошевелила руками. Он не понял до конца, какое значение, какая цель была у этого жеста. Ребенок продолжал прижиматься к ее ногам и был неподвижным как камень.
— Я хотела ребенка, — медленно проговорила она. — Я решила родить ребенка. Это был исключительно мой собственный выбор, сделанный до того, как я встретила тебя. А потом я действительно встретила тебя, и ты стал моим другом, которого я… — Она повторила этот бесформенный жест. — И я подумала: «Почему бы мне не родить ребенка от моего друга вместо ребенка от кого-то, кого я не знаю, кто просто сдал свое семя в клинику?»
Она резко качнула головой.
— Эр Том, ты ведь улетал! Мы были так счастливы, и… Разве это нехорошо, что я хотела, чтобы что-то напоминало мне об этой радости и о друге, с которым я ее делила? Я никогда не думала, что снова тебя увижу: ведь вселенная так велика, как любит говорить мой брат! Так много всего может случиться… Это было только для моей радости, моего… утешения. Мне следовало послать на Лиад узколучевое сообщение? А сколько там йос-Галанов? Я не думала… не думала, что тебе будет это важно, Эр Том… Разве что ты бы порадовался, что сделал мне такой… такой чудесный подарок…
Она снова опустила голову, но он успел увидеть, как слезы из переполненных глаз заблестели у нее на щеках.
Его переполнили жалость и раскаяние. Он протянул руку:
— Энн…
Она замотала головой, отказываясь смотреть на него. А Шан издал тихий вскрик, который почти сразу же перешел в плач, повернулся и уткнулся головой маме в ноги. Она наклонилась и взяла его на руки, лепеча какие-то утешения и гладя его по голове.
Эр Том сделал еще шаг вперед, оказавшись так близко, что смог прикоснуться к ее влажной щеке и положить руку на худенькое плечо ребенка.
— Мир, мой сын, — пробормотал он по-лиадийски.
Его мысли стремительно неслись, пытаясь усвоить эти новые факты, приспособиться к торговле, которая резко переменилась. Он думал о брачном контракте, который необходимо каким-то образом отсрочить, пока он не выполнит своего долга по отношению к этому ребенку — его ребенку. Ребенку-полукровке, боги! Что он скажет матери?
— Нет!
Энн отпрянула от него, крепче прижимая к себе рыдающего ребенка. Лицо у нее посерело, глаза потемнели от какого-то непонятного ужаса,
— Энн?
— Эр Том, он мой сын! Он — гражданин Земли, зарегистрирован на Университете. Мой сын, о котором твой клан никогда не слышал, до которого твоему клану нет дела!
Резкие слова, которые чуть было снова не разбудили его гнев. Но ведь земляне ничего не знают о кланах.
— Клану известно, — мягко сказал он, говоря ей только правду, — потому что известно мне. Ему есть дело, потому что есть дело мне. Мы все — дети клана, уши, глаза и сердце клана.
Страх в ее взгляде усилился. Он увидел, как ее руки сильнее стиснули Шана, который снова зарыдал.
Стремительно повернувшись, Энн унесла его в спальню.
Она задержалась в спальне надолго, утешая Шана и убеждая его лечь на его маленькую раскладную кровать. Она сидела с ним, пока он не заснул. Слезы засохли на его щеках липкими дорожками.
Когда она убедилась в том, что он крепко спит, то встала и расправила сбившееся одеяло на своей постели. Она напрягала слух, пытаясь уловить звуки — хоть какой-то звук — из соседней комнаты. Квартира была полна тишиной.
«Уходи! — яростно подумала она, и почти сразу же: — Не уходи!» Она покачала головой. Конечно, он уйдет. Так уж устроена жизнь. Они уладят это недоразумение. Она поменяет фамилию сына, и он снова успокоится. Они останутся друзьями. Но рано или поздно Эр Том улетит, обратно к своим планетам и торговым маршрутам. Она вернется к напряженному ритму своей жизни…
Из гостиной не доносилось ни звука. Неужели он уже ушел? А если он все еще там, то почему не пошел ее искать?
Она посмотрела на детскую кроватку, проверила, что защитная решетка закреплена надежно, а потом глубоко вздохнула и направилась в гостиную.
Эр Том сидел на краю дивана, сложив руки на коленях, опустив свои яркие глаза. При ее появлении он встал и пошел ей навстречу.
— Энн? Я прошу прощения. У меня не было намерения… причинить тебе боль. У меня глупый… то есть дурной характер. И это было потрясением, я не видел… Конечно, ты не знаешь, что йос-Галанов не так много, что сообщение, отправленное на мое имя на Лиад или «Исполнение Долга», до меня дошло бы. Я виноват. Мне не пришло в голову оставить тебе код моего луча…
«И разве оставляют его, — спросил он себя, — тому, кто принял нубиат?»
Она попыталась улыбнуться. Слабое движение губ ощущалось как странное.
— Может быть, на этот раз ты мне оставишь свой код. Я свяжусь с тобой, если… произойдет… что-то важное. Хорошо?
— Нет. — Он взял ее безжизненные пальцы в свои, попытался втереть в них тепло. — Энн, это не может продолжаться так…
Она отдернула руку.
— Потому что он получил фамилию йос-Галан? Я это исправлю, я же обещала! Ты не имеешь права… Эр Том…
Она прижала руку к шее, и ее пальцы привычно стали искать утешения, которого на месте не оказалось. Она почувствовала, что к глазам у нее подступают слезы.
— Эр Том, разве тебе не нужно где-то быть? Ты ведь приехал сюда с каким-то делом? Для переговоров?
Ее голос звучал так резко, что он едва не содрогнулся. Но вместо этого он протянул руки и обхватил ее щеки ладонями.
— Я приехал, чтобы повидать тебя, — проговорил он очень медленно, четко и как умел открыто, чтобы никакого недопонимания не было. — Я здесь с единственной целью — поговорить с тобой.
Слезы все-таки пролились и намочили ему пальцы, удивив их обоих.
— Энн? Энн, нет. Только послушай…
Она отстранилась, поспешно вытирая глаза.
— Эр Том, пожалуйста, уйди.
Он застыл неподвижно, глядя на нее. Неужели она прогонит его, оставив все, что лежит между ними, без решения? Конечно, это ее право. Он ей не родня и не может требовать, чтобы она открыла ему свои двери. Но ребенка назвали йос-Галан.
Энн вытерла лицо и покачала головой. Губы у нее дрожали.
— Пожалуйста, Эр Том. Ты… мой любимый, мы по-прежнему друзья. Но, кажется, я сейчас ничего не смогу слушать. Я… Мне нужно немного побыть одной…
Отсрочка. Он облизнул пересохшие губы.
— Мне можно прийти снова? Когда?
Слезы не желали прекращаться. Казалось, они текут из дыры у нее в груди, которая тянется дальше и дальше, до бесконечности.
— Когда? Я не… Сегодня к вечеру. После обеда. — Что она говорит? — Эр Том…
— Да.
Он пришел в движение, стремительно отвернулся от нее, схватил куртку со спинки мягкого кресла и скрылся за дверью.
Наверное, целую минуту Энн стояла неподвижно, глядя на то место, где он только что был. А потом горе с новой силой нахлынуло на нее, и она бессильно согнулась и зарыдала.
Глава шестая
Любая обида — пусть даже самая незначительная — требует сведения счетов, чтобы не было нанесено ущерба меланти личности.
Сведение счетов является важным и очень сложным элементом лиадийской культуры, причем тяжесть наказания рассчитывается каждым из долговых партнеров в соответствии с его собственным меланти. Например, один лиадиец может рассчитаться за оскорбление, потребовав, чтобы на официальном обеде вы отдали ему свой десерт, тогда как другой может посчитать, что точно такое же оскорбление требует смерти.
Следует признать, что смертное сведение счетов встречается крайне редко. Однако предпочтительно всегда говорить негромко, кланяться низко и никогда не давать лиадийцу повода считать себя обиженным.