Сказочник (СИ)

Красиво, возбуждающе, но не до такой степени, чтобы забрать назад свое категорическое «нет». Судя по слегка раздраженному выражению лица девушки, именно на это она и рассчитывала. Не получив желаемого, сбросила одеяло и снова набросила шубку.
— Увидимся через неделю, Бес, — сказала Катя на прощанье, разворачиваясь на каблуках, чтобы подарить ему вызывающий дерзкий поцелуй. — Надеюсь, тогда твои жутко важные дела и принципы будут достаточно пьяными, чтобы удержать тебя от еще одного отказа.
Он предпочел промолчать. Возможно, ей нужно так думать, чтобы прикрыть этой верой обнаженную обиду. Катя явно была не из тех, кому говорят «нет». И, конечно, она захочет реванш.
Спустя пару минут, когда в голове и штанах немного успокоилось, Тимур снова взял в руки телефон.
БЕС: Напомни, когда приеду, чтобы сделал тебе загранпаспорт.
Она долго не отвечала. Так долго, что он успел поверить, что Морковка улеглась спать. Время позднее, там у нее уже третий час ночи.
МОРКОВКА: Спасибо, но нет.
БЕС: Почему? Это ерунда, маленькая, зато твои мечты могут стать реальностью.
МОРКОВКА: Потому что я сама по себе, Тимур, а не с тобой.
МОРКОВКА: Ты не можешь всю жизнь решать мои проблемы. Тем более поездки заграницу меня совсем не интересуют. Не в ближайшие пару лет.
В самом деле, она сама по себе, а он — сам по себе. Что на него нашло?
Весь следующий день он действительно был занят каждую минуту. Времени думать, вспоминать и анализировать, не было. Все правильно, две недели — и с глаз долой.
Уже вечером Тимур спохватился, что до сих пор не купил подарки. Грех не сделать это в Париже, тем более, Влада наверняка оценит какую-то старинную безделушку, а мелкой Онегиной подойдет брендовая распашонка. И еще подарки братьям, племянникам, Максу, который неизвестно, успеет ли приехать к новому году.
Когда телефон в кармане завибрировал, Тимур ожидал услышать кого угодно, но только не ее. Сначала даже трубку брать не хотел, но, когда представил, чего девчонке стоило набраться храбрости позвонить первой, ответил. Может быть, что-то случилось?
— Я хотела извиниться за вчерашние слова, — после короткого «привет», сбивчиво затараторила Морковка. — День был тяжелый, я не хотела грубить. Мне очень жаль.
Пожалуйста, извини. Никто никогда не предлагал мне помощь, ничего не прося взамен. Я не умею правильно благодарить. Не знаю… как.
На том конце связи послышался тяжелый вздох, шорох.
Тимур бросил взгляд на часы: у нее уже десять. Может быть, Тим уснул, и Морковка легла пораньше? Образ ее в той соблазнительной пижамке врезался в мозги и растекся по венам неудержимой потребностью быть сейчас рядом.
— Ерунда, маленькая. Я просто не подумал, что у тебя есть свой жизненный план, и въехал бульдозером на цветочную клумбу.
— Метафора, достойная заметки на полях.
Он не мог знать наверняка, но был уверен, что в эту минуту Ася улыбается.
— Ты правда не обижаешься? — недоверчиво переспросила она.
— Я не в том возрасте, чтобы обижаться на «нет» моим попыткам ухаживать.
— Что?! — Снова возня, громкая, с бессвязным бормотанием. — Ты же это не серьезно?
— Прости, не удержался. Ты так смешно смущаешься.
Она замолчала. Так резко, что Тимуру пришлось чуть ли не силой заставлять себя помалкивать и не давать подсказку.
— Не смейся надо мной, — наконец, сказала она.
— Кто сказал, что я смеюсь?
— Ты не можешь говорить такие вещи всерьез.
— Я много чего могу говорить всерьез, Морковка. Хочешь меня испытать?
Тимур остановился около яркой вывески какого-то огромного парфюмерного магазина.
— Не уверена, — почти шепотом ответила она.
— Режешь меня без ножа, маленькая. — Он нарочито громко издал стон разочарования.
Бесполезно ее спрашивать, какие духи она любит — все равно не скажет. А как угадать? Не приезжать же домой без подарка для Морковки. Подарок для Тима лежал в отдельном пакете: судя по всему, ребенок был того же возраста, что и Онегинская малявка — месяца три, плюс минус.
— Ты завтра возвращаешься? — наконец, спросила Морковка.
— Приземляюсь без четверти одиннадцать ночи.
— Позвонишь из аэропорта? Я приготовлю ужин.
— Договорились, маленькая.
— Если есть какие-то пожелания, я с удовольствием… — Что именно она собиралась сделать с удовольствием, Ася так и не сказала. Громко засопела в трубку, явно смущенная.
О да, у него было пожелание: ее, голую, в качестве основного блюда и десерта.
— Мне без разницы, Морковка. После перелетов у меня зверский жор: сьем даже то, что сырое и пересоленное.
  
Глава десятая: Ася
 
Кто бы сомневался, что за несколько часов до возвращения Тимура, Тим решит, что пришло время распустить капризы. Не могло быть и речи, чтобы снять его с рук: стоило маленькому тирану почувствовать, что от него пытаются избавиться, как он тут же превращался в сирену и вопил так, что даже терпеливый Бакс уковылял из-под стола в другую комнату.
И все же, к тому времени, как на первом этаже послышалась возня, ужин был готов.
И даже почти идеален, не считая немного недоваренного плова, который она по случайности слишком рано вынула из мультиварки.
Ася рассеянно пригладила выбившиеся из «хвостика» волосы, разглядывая себя в металлической поверхности дверцы холодильника. Да уж, накраситься не успела, джинсы домашние, футболка натри размера больше — подарок матери, кажется, купленная в каком-то стоке. Еще и Тима не собирался успокаиваться.
В общем, когда Тимур поднялся на второй этаж, она сама себе напоминала Золушку в очень реалистичной экранизации, даром что без сажи на носу.
А вот Тимур… Его суточная щетина просто убивала на повал все попытки не поддаваться обаянию этого мужчины. И ямочки, когда он улыбнулся, подняли настоящий шквал эмоций и потребностей.
«Не увлекайся этим мужчиной, Ася, даже не смей думать о том, чтобы увлечься ним».
— Прости, маленькая, но банку со снегом не пропустили в аэропорту.
Французская таможня сказала, что нельзя вывозить национальное достояние без соответствующих документов.
Она, наверное, очень глупо улыбнулась, потому что спустя пару секунд Тимур разразился хохотом. Да так громко и заразительно, что даже Тим раздумал варить воду и с любопытством уставился на гостя.
— Прости, ради бога, — Тимур отдышался, подошел ближе, оставив сумку около лестницы. — У тебя потрясающая мимика. — Он встал так близко, что его уютный мужской запах буквально утопил в потребности притронуться к нему хотя бы пальцем. — Привет, парень.
Тим охотно улыбнулся в ответ — и тут же икнул, и снова улыбнулся.
— Привет, — наконец, выдавила Ася.
Слова застряли в горле, а все силы ушли на то, чтобы запретить себе поддаваться его сумасшедшему обаянию. Она так надеялась, что три дня немного притупит ее странную реакцию на этого парня, но чуда не произошло. Стало только хуже, потому что каждый час каждого дня она только то и делала, что поглядывала в телефон, как одержимая надеясь на хотя бы короткое сообщение.
— Привет, Морковка. Могу ответственно заявить, что никогда еще после командировок не возвращался в дом, где так вкусно пахнет.
— Тима очень старался сделать свой вклад, — ответила она.
Снова не те слова. Все не то. Почему нельзя выдать на гора какую-то беззаботную фигню, пошутить? Почему колени дрожат и кажется, что во всем теле совсем не осталось костей?
— Я в душ, не успел перед отлетом — и так чуть не опоздал на самолет.
Пока Тимура не было, она успела накрыть на стол, потихоньку радуясь еще одной метаморфозе: с появлением Сказочника, Тим перестал капризничать и даже начал многообещающе зевать.
Так и случилось: к моменту, когда они закончили ужинать, сын спал без задних ног.
— Я уберу со стола, не нужно. Это же ты вернулся из командировки, — попыталась остановить Тимура Ася, когда он стал собирать тарелки.