Полуночная свадьба

— Хотите осмотреть наш дом? Он премерзкий.
Франсуаза де Клере убедилась в справедливости ее замечания. Прекрасные размеры комнат делали еще более жалкой мебель, их обставлявшую. В спальне г-жи де Витри, особенно отвратительной, Франсуаза с удивлением обнаружила великолепную кровать времен Людовика XV, украшенную со вкусом лепными цветочными гирляндами и любовными сценами. Дерево, однако, выкрасили в отвратительный желтый цвет. Кровать накрывалась вязаным одеялом с черными накладными розетками. Викторина хлопала по кровати своей маленькой сухой ручкой.
— Не гадость ли это? Здесь я была создана. — И она посмотрела на Франсуазу уголком глаз.
Одни лишь обширные кухни уцелели от разгрома. На голых стенах сверкала медная посуда. У плиты человек в белом приподнимал крышку кастрюли. Главный повар Жюль вежливо поздоровался с барышнями, приложив руку к своему колпаку. Он жил на третьем этаже, где обитали дворецкий и два лакея, равно как судомойка и три горничных, что составляло вместе с двумя кучерами всю прислугу г-жи де Витри.
— Вот комната Жюля, — отворила одну из дверей Викторина.
Двери вели в коридор, выложенный красными плитками. Комнату повара Жюля украшала прекрасная белая деревянная обшивка. Великолепная хрустальная люстра с подвесками спускалась с потолка, два комода прекраснейшего стиля времен Людовика XVI, бюро с бронзовыми украшениями и кровать завершали обстановку комнаты. Викторина открыла бюро. Г-н Жюль держал там свои носки. Ценные старинные вещи составляли теперь часть старинной мебели, отправленной г-жой де Витри на чердак и служившей для нужд прислуги. Судомойки спали на кроватях с гирляндами и сосновыми шишками. Кучера клали свои жилеты на мозаичные столики. Викторина уголком глаз следила за Франсуазой, которая не могла скрыть своего удивления.
— Вы должны посмотреть еще комнату Эрнеста, — заявила она.
Дворецкий сам уже отворял дверь. Свежевыбритый, он улыбался с порога, поглаживая с довольным видом свои длинные черные бакенбарды. Эрнест гордился стоявшей в его комнате бовезской мебелью с медальонами, где на голубом фоне были изображены звери великого баснописца. Он, казалось, ждал, что ее станут хвалить, и проявил некоторое смущение, когда Викторина сказала ему:
— Ах, Эрнест, сегодня ты превзошел себя! Я приготовлю вам на завтра еще.
Спускаясь по лестнице, Викторина холодно известила Франсуазу:
— У мамы слезает кожа. Она лупится чешуйками, как говорит доктор. Эту шелуху кладут ей в бульон. Я сама придумала так делать. — И она разразилась пронзительным смехом, глядя на испуганную Франсуазу. — Что поделаешь? У нас так скучно! — И, наклонившись над перилами лестницы, она плюнула вниз на плиты.
Викторина до тринадцати лет росла как все дети, не отличаясь от них ничем замечательным, если не считать ее упорного обыкновения засовывать палец в нос, пока не начинала идти кровь, подслушивать у дверей и подглядывать в замочную скважину. Два последних занятия развили в ней любопытство, которое она старалась удовлетворить, но ей не всегда это удавалось. Ее интересовали старые вещи, иногда совсем загадочные. Она бродила повсюду, ковыряя булавкой в паркете, чтобы извлечь оттуда пыль, вынюхивая по углам, допивая в посудной остатки из стаканов, когда не удавалось стащить уксуса и корнишонов. Она любила зеленые или гнилые плоды, испорченное мясо и сомнительные запахи. Несмотря на все свои причуды, она оставалась в глазах матери благовоспитаннейшей из французских девушек.
Г-жа де Витри много времени отдавала заботам о своем здоровье и доме, поэтому она не могла обойтись в великом деле воспитания дочери без наемных лиц. Сначала она серьезно подумывала о том, чтобы отдать дочь в монастырь, но даже в самом избранном из них нельзя избежать встреч с воспитанницами, которые не принадлежат к твоему кругу, после чего может завязаться очень неуместная дружба. Поэтому г-жа де Витри решила, что у ее дочери будут подруги только из дворянского общества. При выборе она отдавала предпочтение не характерам подруг, а их именам, однако таким, чтобы они относились к менее родовитым дворянам, чем де Витри, сохраняя таким образом свое бесспорное над ними преимущество в отношении древности. Ею более всего гордились де Витри. Древний род Витри не имел знаменитостей, но состоял из ряда лиц, внушительно богатых, сановитых, известных своим мудрым достоинством и тяготевших к доброй славе, которая ни у одного из них не переросла в громкую.
К дружбе со своей дочерью г-жа де Витри допустила пять привилегированных девиц: Клару де Нуармутье, Люси де ла Вильбукар, Елену де Варель, Марию дю Буа де Сент-Март и Жанну де ла Коломбри. Правда, их число сократилось до трех, после того как Мария де Сент-Март тринадцати лет умерла от кори, а Клара де Нуармутье в шестнадцать лет вышла замуж, к великому негодованию г-жи де Витри. Явные признаки беременности, появившиеся вскоре после ее свадьбы, могли навести Викторину на разные мысли, а г-жа де Витри придерживалась пуританских взглядов и считала, что девушка, особенно ее дочь, должна долго сохранять невинность.
Для обучения г-жа де Витри приглашала педагогов. Из всех учительниц, которые последовательно побывали у Викторины, — а среди них попадались весьма достойные и честные, которых г-жа де Витри постыдным образом прогоняла, — из всех них лишь две удовлетворили требовательную мать. Одну из них, о которой г-жа де Витри долго потом жалела, звали м-ль Флоранс Лира. Рослая рыжая девушка, отец которой — бывший цирковой гимнаст, получила основательное воспитание от своего отца, в часы досуга обучившего ее также приемам своего ремесла. Она обладала одинаковой способностью преподавать как самые сложные синтаксические обороты, так и самые удивительные кульбиты. Викторина чудесно сошлась с мадемуазель. Для нее стало огромным удовольствием пробираться по вечерам в комнату к гибкой Флоранс и смотреть на ее упражнения. Славная девушка показывала изумительные прыжки, подняв ягодицы и свесив груди. Маленькая Викторина в длинной ночной рубашке подражала ей как умела, без стыда обнажая свое проворное чахлое тельце.
На коварные вопросы Викторины м-ль Флоранс Лира лишь отвечала, что она испорченная и дрянная девчонка и что у нее еще будет время убедиться в ее словах. Г-жа де Витри очень сожалела об уходе м-ль Лира, покинувшей ее дом, чтобы выйти замуж.
На ее место пришла м-ль Гаруль, пытавшаяся отучить тщедушную четырнадцатилетнюю Викторину от неприятной привычки грызть ногти. М-ль Дюран сменила м-ль Гаруль. М-ль Дормим сменила м-ль Дюран. Затем появилась м-ль Парпье, состоявшая еще в должности, когда девица де Клере познакомилась с девицей де Витри. М-ль Парпье в то время уехала в трехмесячный отпуск, чтобы ухаживать за своим заболевшим старым отцом, а на самом деле для того, чтобы родить ребенка, отцом которого был Эрнест, прекрасный и строгий дворецкий.
Баронесса де Витри весьма ценила м-ль Парпье, которую взяла к себе, не наведя о ней справок, положившись лишь на верность своего взгляда. М-ль Парпье не любила своей воспитанницы. Эрнест сглаживал суровость м-ль Парпье, давая Викторине читать дешевые иллюстрированные журналы и почтительно поднося ей открытки с игривыми рисунками. Викторина, впрочем, догадалась об отношениях, существовавших между дворецким и ее воспитательницей. Она очень хотела увидеть их вдвоем, но ей не везло — она тщетно бродила по коридорам, прикладывая глаз к замочной скважине.
Викторине нравилось думать о любви. Ей недоставало маленького предварительного опыта, доставляемого молодым девушкам флиртом. Молодые люди, которых она встречала на немногих вечерах, не обращали на нее внимания. Те, у кого могла явиться мысль о женитьбе на ней ради денег, старались скорее привлечь к себе расположение г-жи де Витри. В свою очередь лучшим способом понравиться особе столь строгой, как баронесса де Витри, — проявить почтительность к Викторине.
Викторина, однако, приписывала такую сдержанность своей дурной наружности и выходила из себя. Глядясь часто в зеркало, она испытывала ненависть к своему сухонькому телу, угловатым бедрам и острым локтям. В своей худенькой фигурке ей представлялось что-то едкое и нескладное. Тем не менее она очень хотела любви, жадно внимая всему, что к ней относилось: намеки, недомолвки, рисунки. Поэтому м-ль Парпье и г-н Эрнест бешено ее интересовали.