Хумор

Миха пришибленно молчал, догадываясь об авторстве подобного варварства. Мы, естественно, тоже – молчали и догадывались. Заговорщики. Где мы и чей-то унитаз? Разница огромного размера.
– И самое паскудное, Славкину рубашку сперли. Я утром ее простирнула и повесила в ванной сушиться. И веревку, гады, оборвали. Миш, наливай уже, что ли.
По пути домой мужская часть компании вовсю зубоскалила на эту тему, добавляя в произошедшее несуществующие в действительности домыслы и детали вроде той, а что было бы, окажись в форменной одежде документы офицера. Тот факт, что рубашка находилась после стирки, во внимание как-то не принимался.
Кажется, после той истории к Мишке мы больше не наведывались. Ничего, вроде, особенного не произошло, но некий осадок остался. И как закончились выяснения между соседями, если они вообще были, мне тоже неведомо.
 
В ГОРОДЕ СОЧИ.
Со Степаном я познакомился еще в те достославные времена, когда я начал активно заниматься бизнесом в формате, называемом тогда малым предприятием. Времена были еще советские, но уже и бандитские, поэтому не все решались организовать собственную фирмочку. Побаивались. Да и компартия была еще у власти, а идеология у нее известная, проверенная на примере НЭПа, после которого, как помнится из курса истории, началась борьба не только с кулаками, но и с нэпманами, пачками ссылаемыми в самые необжитые места нашей тогда еще более необъятной Родины, собственными жизнями ковавшими ее экономический и производственный прорыв в неизбежно, как многим представлялось, грядущий коммунизм. Словом, побаивались, но при этом активно присматривались к первопроходцам, поэтому всякие гости и партнеры появлялись в нашем офисе пачками, впрочем, многие из них были просто соискателями рабочих мест, а то и просителями – были и такие, особенно боевые старушки, вечный передовой отряд коммунистов, неистово требовавшие свою долю в буржуинских доходах в виде пожертвований, материальной поддержки, отчислений и прочих форм пенсионного рэкета.
Степа, несмотря на свой небольшой, в общем, возраст – тогда где-то за двадцать, – выглядел очень серьезным мужичком. Таким сосредоточенным и неулыбчивым. То есть, не сильно компанейским, но, в общем, честным и, по большому счету, бесхитростным.
Так вот, некоторое время он у меня работал, а потом занялся собственным небольшим бизнесом. Сначала шитьем, а потом продажей продуктов питания. Этим, насколько я знаю, он и по сей день занимается. Олигархом Степа не стал, но, в общем, живет нормально, работает себе.
В сущности, как я понимаю, это его такая внутренняя установка – работать. Потому, естественно, устает. Ну и люди от него устают, потому что он умеет быть очень занудным. Ну да я не судья ему, наоборот, симпатизирую. По-своему он очень хороший человек. Трудяга и не гнушается тяжелой работы, которая неизбежно сопутствует его бизнесу. Удачи ему!
Так вот, решил Степа отправиться на отдых. Вместе с семьей. А семья его – жена Мария и дочь Софья, на тот момент семи лет от роду. Ехать решили поездом. Ах, Сочи! Темные ночи. М-да… Но вернемся к нашему герою.
Путешествие не заладилось у них сразу.
Надо сказать, что Степа по природе своей очень такой семейный человек, а может – я этого наверняка не знаю, предполагаю лишь – и подкаблучник немного. То есть доверяет жене больше, чем она того, на мой сторонний взгляд, заслуживает.
Отпуск начали с правильной ноты, то есть взяли такси, которое и должно было доставить их до железнодорожного вокзала.
Скажу честно, что супругу его я ни разу не видел, потому никаких оценок или предположений выдвигать не берусь, одни факты.
Ехали они из славного города Зеленограда, который, если кому неизвестно, является районом Москвы, по Ленинградскому шоссе, и доехали почти до Химок, когда вдруг выяснилось, что Маша забыла дома и паспорта, и билеты. Просто оставила в сумочке на видном месте, перед зеркалом, у которого наводила порядок на своем лице.
Степа – человек замученный бизнесом, поэтому за деталями, доверенными им своей не только супруге, но и компаньонше, не очень следил, что, конечно же, свидетельствует о его душевных качествах. Да и особенно нужно учесть, что перед отпуском он, перекладывая свои дела на других, здорово измотался. Что там говорить, устал человек. Так что не с него спрос.
В общем, пришлось семье возвращаться домой за документами, что, само собой, радости им не доставило. Во-первых, это дополнительные капли на счетчик такси, которые в семейно-отпускном бюджете были не лишними. Во-вторых, испорченное настроение. Ну и в третьих, существовала реальная опасность опоздать на поезд.
Как назло, все три нерадости осуществились. Особенно третья. Степа со своей семьей таки опоздал на поезд. В разгар сезона! Когда билетов в свободной продаже нет по определению.
Тут нужно отдать должное организаторским способностям Степана. Занимаясь бизнесом, он научился находить с людьми общий язык. Он как-то хмуро пер на собеседника, не проявляя при этом ни капли угрозы. Просто пер. «Надо». Вот такое он знает слово. Занудлив до крайности. А тут еще семья за спиной. «Надо!». Отпуск, впервые за много лет. Ну и, наверное, взятку дал. «Надо!!!».
В общем, уехали не утренним поездом, как рассчитывали, и не в купе, и задорого, но уехали ж!
Попутчики Степе попались тоже те еще. Не поспать, ничего. Молодежь безбашенная, с пивом и водкой всю дорогу, он тоже чуток пригубил – чтобы не обижать. Тут тоже, знаете, обидишь не того – потом не расхлебаешь. Или всю жизнь только хлебать будешь, типа протертый супчик, потому что мясцо жевать будет нечем. Это Степа хорошо знал. Ну не герой он, не Ван Дамм какой-нибудь. У него другая стезя. Да и семья опять же. Тут же, рядом, под боком. Не до разборок. Да и вообще, честно говоря, в плацкарте не больно-то отдохнешь – ходят постоянно, едят, храпят, пахнут, – так что мой вам совет: если есть малейшая возможность, езжайте в купе, а еще лучше в мягком, где всего два спальных места.
Приехали в город с темными ночами ранним утром. Естественно, не выспавшиеся. И вообще настроение было не то, не отпускное, без предвкушения праздника. Жилье нашли в частном секторе, и далеко от моря. В общем, тоже не самый лучший вариант. Оставили вещички, переоделись и отправились на море.
Степа, порядком вымотавшийся за прошедшие сутки, окунулся разок, а потом, спустив на воду взятый в прокате надувной матрас, оттолкнулся от галечного берега и лег ничком, подставив тело южному солнцу. Семья, надо думать, тоже устала и задремала под пляжным навесом, поэтому никто не обратил внимания, что утлое суденышко понемногу вынесло уснувшего Степана в открытое море. Каким-то образом спасатели, призванные следить за нарушителями правил поведения на воде, тоже просмотрели это дело, так что Степан очнулся, только когда почувствовал холод.
И испугался, что, надо сказать, было справедливо. Ну кто бы не испугался, проснувшись темной ночью посреди моря, так что ни одного огонька не видать, в одних плавках на ненадежном матрасе. Где родной берег, где Турция? Ничего непонятно. Куда, в сущности, грести-то? Испугаешься тут, ясное дело. А самое гнусное, что очень скоро Степа понял, что здорово обгорел. Просто очень сильно. До волдырей. Целый день на солнце, да на воде, которая усиливает эффект. Ну и еще вспомнились истории про нарушителей границы и пограничников, которые стреляют в таких вот пловцов без сомнения, страха и упрека.
Подобрали его утром те самые пограничники. Подобрали и прямым ходом отправили в больницу, откуда он каким-то чудом смог найти семью и сообщить что с ним и где он.
В общем, вместо пляжа провалялся он три недели в местной лечебнице, причем исключительно на животе. Надо думать, что лечение его подзатянулось еще и потому, что он был лишен радости вкушать местные фрукты и овощи, кои, как известно, очень способствуют общему укреплению организма. И не потому, что супруга его оказалась дамой жмотливой и мужа не уважающей. А потому лишь, что на другой день после того, как Степа оказался на больничной койке и она подуспокоилась, решила она порадовать себя и ребенка кое-какими покупками, а точнее пляжными тапочками себе и надувным крокодилом дочке. Поскольку товары эти продавались в разных торговых точках, сначала она купила себе тапочки, а, зайдя в следующий магазинчик, обнаружила, что ее кошелек со всеми деньгами пропал. Вряд ли она его выронила, скорее, постарались местные карманники, перед которыми она засветила немалую сумму.