Бездна (Миф о Юрии Андропове)
…Уже в машине Николай Воеводин внес предложение:
— Что-то расстроил меня этот борец за справедливость. Даже не знаю чем. Надо бы снять стресс, расслабиться. Жозеф, не пообедать ли нам вместе?
— Нет, нет! — поспешно отказался американский журналист.— Я хочу сегодня пораньше лечь…— Он сидел рядом с шофером и не мог видеть, как на заднем сиденье переглянулись сопровождающие.— Ведь завтра у нас дальняя поездка?
— Относительно дальняя,— подавив усмешку, ответил Яворский.— По вашему желанию, Жозеф, Ясная Поляна. Посещение, так сказать, святой русской могилы.— В голосе дипломата и переводчика прозвучало раздражение.— Мы заедем за вами в девять утра.
— О'кей!
А дальше… Он поднялся в свой номер в отеле «Националь», принял контрастный душ, переодел рубашку, наскоро поужинал в баре, выпив большую рюмку водки, что с ним случалось крайне редко, и опять заспешил в свой номер. Так… Было всего четверть десятого.
«Наверно, рано».
Но все-таки Жозеф вывесил на ручку своей двери картонный трафарет с фразой на русском и английском языках: «Прошу не беспокоить».
«Чем же заняться? Ладно, посмотрю «ящик».
Он включил телевизор, прошелся по программам, их оказалось всего четыре. Смотрел футбольный матч, балет, прогноз погоды, какой-то бестолковый мультик, опять игру в футбол. Ни на чем не мог сосредоточиться, ничего не понимал.
Да что это со мной? Чушь какая-то…
Жозеф Рафт был женат, имел четырехлетнего сына, но с супругой они уже не жили два года — Кэт не давала развода, говорила: «Обеспечь меня и Теодора до его совершеннолетия и тогда, пожалуйста, отправляйся на все четыре стороны».
«Стерва! — подумал Жозеф и выключил телевизор.— Как я ее не раскусил сразу?»
Он побродил по своим апартаментам, постоял у окна, с тоской взирая на рубиновые звезды над башнями Кремля. С тоской, потому что время шло, а Лиза не появлялась.
Американец заглянул в свою столовую, открыл холодильник и взял бутылку «Московской», наполовину опорожненную Ником Воеводиным и Яворским.
«Пить надо что-то одно. Так мне всегда говорил Майкл, первый пьяница в нашей редакции».
Жозеф выпил вторую изрядную рюмку водки, заев ее несколькими маслинами, обнаруженными в открытой банке. Маслины тоже были съедены наполовину.
«Может быть, выйти и поискать ее? Нет, неудобно…»
Он сел в кресло, расстегнул ворот рубашки, вытянул ноги. Приятная теплота разлилась по телу, немного кружилась голова. Было хорошо. Жозеф Рафт закрыл глаза и увидел себя вместе с Кэт на пустынном песчаном пляже Карибского моря. Свадебное путешествие занесло их сюда, в захудалый мотель среди песчаных дюн. В их номере жила большая черная мышь, которая ничего не боялась, и Кэт кормила ее с руки кусочками ветчины, хлеба, бананов. Они уходили далеко от мотеля на длинную косу раскаленного огненно-рыжего песка, купались там голыми и любили друг друга, любили, любили…
«Ты была прекрасна, Кэт, в наше свадебное путешествие, а Лиза все равно придет, и ты ничего с этим не сможешь сделать».
…Он проснулся от легкого прикосновения к плечу, еще не открыв глаза, ощутил запах ее духов.
— Лиза!
Она стояла перед ним, смутно различимая, потому что в гостиной не был включен свет, комнату наполняли летние сумерки, подсвеченные городским освещением из окна.
— Просыпайтесь, просыпайтесь, Жозеф. Разве даму так встречают?
— Сколько времени? — хрипло спросил он.
— Первый час ночи. Вы идите в спальню, ложитесь. И — ждите. Я приму ванну.
— Может быть, сначала мы посидим, выпьем чего-нибудь, поговорим?
— Пить я не хочу и есть тоже.— Лиза говорила спокойно, четко, без всякого волнения.— А разговаривать? Разве вы меня пригласили для бесед? Да и время надо экономить.— Она подошла к креслу, как утром, коснулась его колен и вдруг, нагнувшись, поцеловала Жозефа в левое ухо, слегка прикусив мочку.
Мгновенное жаркое желание охватило американского журналиста. Он, раздвинув колени, привлек к себе Лизу и, задохнувшись, стал целовать ее грудь через тонкую ткань платья. Бюстгальтера эта женщина не носила.
Несколько мгновений Лиза терпела внезапную ласку, потом легким, но властным движением отстранила от себя Жозефа.
— Все, все! Какой быстрый… Потерпите немного, господин журналист. Ждите, я скоро,— И Лиза бесшумно ушла в ванную, закрыв за собой дверь.
С колотящимся сердцем Рафт ринулся в спальню, включил ночник на дубовой инкрустированной подставке возле необъятной кровати, быстро разделся, отбросив одежду на ковер, которым был застелен пол, и юркнул под легкое одеяло.
Жозеф Рафт за свою недолгую жизнь был близок всего с пятью женщинами. Естественно, он их всех хорошо помнил. Перед Кэт была хорошая знакомая по колледжу — так, без особых чувств, зов пола. Потом,— он уже работал в провинциальной газете штата Огайо, в которую попал по рекомендации деда, являвшегося почетным гражданином столицы штата,— произошел короткий, но бурный роман с секретаршей редакции, метиской Мэриам,— вот, пожалуй, с ней молодой журналист по-настоящему узнал, что такое близость с женщиной: Мэриам была ненасытной и умелой. Потом — два года с Кэт, которая оказалась совершенно фригидной, а «страсть» во время свадебного путешествия, как потом призналась она, была вынужденной игрой. Наконец, после разрыва с женой, появилась соседка Хельга Лундстрем; она тайком систематически прокрадывалась к нему, сбегая от мужа-инвалида, который чудом выжил после автокатастрофы, но перестал после этого быть мужчиной. Вот и все. Невелик опыт. Надо сказать, что Жозеф Рафт был застенчивым от природы. Теоретически он, конечно, все знал, но чтобы познакомиться с женщиной вот так! Да еще с горничной в русском отеле, и почти сразу очутиться с ней в постели… Он и представить не мог, что подобное может с ним произойти. Сказали бы ему, что в России ждет такое приключение,— не поверил бы никогда.
…Скрипнула дверь, и в спальню вошла Лиза. Она была голой. Светлые волосы, высушенные феном, пышной челкой спадали на лоб, почти закрывая глаза. Фигура русской красавицы была идеальных, даже классических форм: тонкая талия, покатые плечи, крепкие крупные груди, которым не нужен лифчик, впалый живот, широкие сильные бедра. Лиза стояла в дверях и с полуулыбкой, усталой или грустной, показалось Жозефу, смотрела на него.
Американец потянулся к дубовой подставке, чтобы погасить ночник, но девушка остановила его:
— Не выключайте. При слабом свете интересней.— И она засмеялась, легко и призывно.— Или вы скромник?
— Иди ко мне, Лиза,— тихо сказал американский журналист, облизав пересохшие губы.
…Прошел час, а может быть, два. Усталый, опустошенный, счастливый Жозеф Рафт лежал на спине рядом с Лизой, положив голову на ее плечо. Нет, оказывается, он еще ничего не знал! Не знал, что может быть между мужчиной и женщиной, когда они сливаются в одно целое. И это все она, Лиза… Она разбудила в нем то, что он и не подозревал в себе. Разбудила медленно, постепенно, и будто из-за огненного горизонта на него, на них двинулся этот раскаленный и сокрушающий вал блаженства страсти, растворения в НЕЧТО, и этим НЕЧТО, подумал Жозеф, может быть только Бог.
Лиза, уткнувшись в его ухо, спокойно и ровно дышала, и он боялся пошевелиться, думал, что она спит.
«Что будет дальше? Господи, что будет дальше?…»
— Уже поздно,— тихо, спокойно сказала Лиза.— Мне пора.
— Куда? — шепотом спросил он.
— Домой.
— Ты живешь далеко?
— Далеко, в Тушино, это новый район Москвы.
— Оставайся у меня до утра.
— Нет. И мне и тебе надо выспаться. Ведь, наверно, у тебя завтра дела?
— Да. Дела всегда есть.
— Вот видишь. Обязательно надо выспаться. Останусь…— она засмеялась,— сна не будет.
— Как же ты доберешься до дома? Ведь городской транспорт и ваше метро…
— У меня машина,— перебила Лиза.
«Ничего себе! У горничной советского отеля — машина!»
— И какая же марка? — спросил он.
— А! Наш задрипанный «Москвич». На «тойоту» или «мерседес» еще не заработала.