Где ты, судьба моя?

— Это ж надо! «Лендровер» с орехами. Простите, ради Бога, я не смотрела, куда иду… — Она растерялась и замолчала. — Что-то не так?
Мужчина так и стоял, прижав ее к дверце машины. С его коротко постриженных волос стекала вода. Глаза у него были синие, глубоко посаженные. Прямо как сланец в каменоломне, пронеслось в голове у Брайди. Нос у него был с горбинкой, скулы широкие. Такое лицо трудно забыть. И вообще, выглядел он просто сногсшибательно. Ей такого не приходилось встречать.
Мужчина почему-то лишился дара речи. Он все стоял, не шелохнувшись и не произнося ни слова. Брайди чувствовала его мускулистое тело. Роста он был внушительного — на несколько дюймов выше нее. А она сама не маленькая — метр семьдесят два.
Чуть толкнув его, она испуганно спросила:
— Что с вами?
Он медленно выпрямился, все так же не спуская с нее глаз. Брайди почувствовала, как кровь прилила к ее щекам. И причиной того была отнюдь не быстрая ходьба.
Мужчина вдруг спросил:
— Вы кто?
Она не ожидала встречного вопроса. Он был бледен, несмотря на загар. Взгляд его ничего не говорил. Так мог выглядеть человек, испытавший настоящее потрясение.
— Как понимать ваш вопрос? — с удивлением спросила Брайди.
Мужчина взъерошил свои мокрые волосы.
— Что спрашиваю. Я хочу знать, кто вы и что здесь делаете.
— Послушайте, — проговорила Брайди резко. — Я, конечно, прошу прощения за то, что мы так столкнулись, и за то, что перепачкала вашу машину мороженым. Но у меня найдется достаточно салфеток, чтобы протереть четыре такие машины, а к тому же вы ведь тоже толкнули меня…
— Отвечайте на вопрос.
Над головой, словно в дурном спектакле, громыхнул гром. Брайди покосилась направо, потом налево. Вокруг ни души.
— Я хочу знать, кто вы такая?
В отчаянии Брайди пробормотала:
— Я не имею привычки называть свое имя первому встречному. Это опасно.
— Опасно? — повторил он, словно не понимая.
— Вот именно. Опасно.
Мужчина вздохнул и снова заговорил:
— Послушайте, нельзя ли все сначала? А, кроме того, что мы здесь торчим под дождем, не лучше ли залезть в мою машину? Вы уже вымокли до нитки.
— В вашу машину? Вы с ума сошли!
— Вы заблуждаетесь на мой счет, — проговорил он, явно пытаясь говорить более убедительно. — У меня и в мыслях нет похитить вас или причинить вам какое-нибудь зло. И как вам такое в голову взбрело? Но я хотел бы поговорить с вами, а стоя так, мы совсем вымокнем. Вот что мы сделаем: я дам вам свои ключи для вашего спокойствия. — Он порылся в кармане своих вельветовых брюк и выудил оттуда ключи от машины, которые тут же протянул ей.
Брайди машинально взяла их, стараясь при этом не касаться его руки.
— Нет уж, лучше промокнуть до нитки, чем садиться в машину к незнакомому человеку. Я что, чокнутая, по-вашему?
На губах мужчины мелькнула улыбка.
— Если бы у меня не было чувства, что у меня из-под ног выдернули коврик, я бы счел это смешным, — проговорил он. — Я благонадежный гражданин Гринвуда, никто из его жителей за последние пятнадцать лет не воспринимал меня как общественную опасность. Даже руководители университета, которые и святого могут подвигнуть на мысль об убийстве. Правда, если подумать, то в кое-каких переделках с пальбой мне действительно приходилось побывать.
Переделки с пальбой? И он еще пытается разуверить ее!
— Добропорядочный гражданин. Надо же, — язвительно пробурчала она, бросив выразительный взгляд на его широкие плечи и мощную грудную клетку. — Очень даже можно вас представить во главе банды головорезов.
— Уверяю вас, я веду непорочную жизнь. — Он насмешливо вскинул свои сланцевые глаза.
Небо прорезала яркая молния, на этот раз совсем близко. Промокший комбинезон прилип к ногам Брайди. Она еще раз посмотрела на странного незнакомца и добавила:
— А потом, кто знает, может, у вас в кармане вторые ключи.
Улыбка на губах мужчины стала шире и обаятельнее.
Ишь ты, подумала Брайди, таким, как он, следовало бы запретить так улыбаться. Нет женщины на земле, которая бы устояла против такой улыбки.
Между тем мужчина вывернул карманы брюк и демонстративно похлопал по карману своей синей рубашки. Она насквозь промокла и прилипла к его мускулистому телу.
— Вот, смотрите, — сказал он.
Кляня себя за потерю бдительности, Брайди открыла пассажирскую дверцу «лендровера». Над стоянкой громыхнул запоздалый гром. Она бросила на незнакомца оценивающий взгляд, а он спросил:
— Вы не боитесь грозы?
— Нет, я больше боюсь сердитых мужчин, — бросила она. После этого залезла в «лендровер», предварительно сунув в карман ключи.
— А я думал, все женщины боятся грозы, — проговорил мужчина, залезая в машину на водительское сиденье.
— Обычное преувеличение. Я люблю грозу, ураганы и бураны. Закройте дверь, а то здесь все зальет.
Мужчина закрыл дверцу, повернулся к Брайди и уставился на нее, словно видел впервые. Он больше не улыбался.
— Как ваше имя, откуда вы и зачем сюда приехали? — с каким-то непонятным волнением спросил он.
— Почему вы все время меня об этом спрашиваете?
Он помолчал, затем произнес:
— Вы… вы мне кое-кого напоминаете.
Сердце у Брайди вдруг забилось с неудержимой силой; ее осенило. Есть только одно объяснение, почему она ему кого-то напоминает… Брайди стиснула кулаки на мокрых коленях и вся сжалась. Ей стало страшно, как никогда в жизни, но уже ничто не могло ее остановить, и она бросилась в неизвестное очертя голову.
— Я напоминаю вам двенадцатилетнюю девочку из этого городка? — с трудом выдавила она.
  
2
 
Мужчина сжал губы.
— Здесь я задаю вопросы. Ради Бога, скажите, кто вы?
— Меня зовут Брайди Малколм. Я живу в Стилбее, на побережье в пятидесяти милях отсюда. — Он смотрел на нее не мигая, но Брайди заставила себя задать вопрос: — А вы Патрик Корнби?
— Откуда вы знаете мое имя? — свистящим шепотом спросил он.
Брайди без сил откинулась на спинку сиденья. Так он и в самом деле Патрик Корнби. Это тот человек, что тринадцать лет прожил рядом с ее дочерью. Этого человека ее дочь зовет отцом. Так ее дочь существует. И действительно живет здесь.
Слезы подступили к глазам Брайди. Она силой воли удерживала их. За свои тридцать лет она научилась держать себя в руках. Глядя на струящиеся по переднему стеклу потоки дождя, она проглотила комок в горле и заставила себя задать третий вопрос:
— Вы удочерили девочку тринадцать лет назад? Она родилась двадцать второго июня.
Мужчина со свистом выпустил воздух сквозь зубы. Брайди он снова показался опасным и внушающим страх.
— Откуда вы узнали мое имя? — процедил он. — Документы по удочерению могут быть доступны только ребенку, и то по достижении им совершеннолетия.
— Какое это имеет значение? — бесцветным голосом проговорила Брайди. — Все произошло случайно.
— И вы хотите, чтобы я поверил этому? Бросьте, кто этому поверит? Что вы хотите?
Несмотря на боль и волнение, Брайди почувствовала возмущение. Проведя по мокрым щекам салфетками, которые она, как оказалось, все время держала в руке, Брайди выпрямилась и посмотрела мужчине в глаза.
— Я не собираюсь судиться с вами.
— Зачем же вы здесь? — с убийственным спокойствием парировал он.
Как ответить ему на этот вопрос, если она и себе не может на него ответить? Если ее самые дерзкие планы не заходили дальше того, чтобы проехать мимо дома Корнби и задать пару невинных вопросов посторонним людям, которые никакого отношения не имеют к удочеренной тринадцать лет назад девочке? И вдруг в голову ей пришел самый простой и очевидный ответ:
— Она… она похожа на меня, — запинаясь пробормотала она. — Моя дочь… похожа на меня. — У нее словно камень с души свалился, и радостная улыбка осветила ее лицо. Ее дочь похожа на нее, она всем своим видом свидетельствует о своей матери по плоти.
— Очень трогательно, — резко бросил он. — Вы актриса, Брайди Малколм? Или насмотрелись мыльных опер?