Говори со мной по-итальянски (СИ)

— И кто же? — я подсаживаюсь к ребятам, и передо мной тоже мама ставит тарелку с едой.
Я в благодарность целую ее в щеку. Исабэл младше моего отца на несколько лет. Лучше женщины я в мире не встречал.
Сначала у нас были конфликтные отношения, я был так зол на нее за идею построить филиал «Blаnkеnship аnd friеnds» в Риме, я враждовал с ней, ведь она зародила в мозгу отца этот план.
Но три года назад все изменилось. Киан стал подрастать и смог чудесным образом скрепить семейные узы между нами. Я называю Исабэл мамой, потому что другой у меня нет. И никогда не будет.
Ту женщину я таковой не считаю. — Догадайся! — изрекает визгливо Дейл, вернув меня к ним, отсоединив от забытья.
Я верчу головой, давая понять, что вряд ли получится.
— Русые волосы, карие глаза… Нет? Не понимаешь? — Дейл игриво выуживает из моих воспоминаний образ.
Я качаю отрицательно головой, сощуриваясь. О чем это он?
Хотя…
— Та странная дурочка! — экспансивно взмахнув руками, блондин чуть привстает.
Но я уже сообразил.
Ева? Маркуса ударила Ева? Мысль об этом почему-то заставляет меня улыбнуться? Я бы хотел это видеть.
— Чего это ты скалишься? — безрадостно выдает Марк.
Я веду плечами, мол, просто так. Но он мне не верит. И следующее, что он говорит, немного меня огорошивает:
— Она тебе нравится?
Я слегка поражен его вопросом, поэтому не сразу могу прийти к ответу, но друг времени не теряет. И, невзирая на присутствие моей матери, повторяет:
— Ева тебе нравится?
Маркус напряжен. Это значит, что он положил на девушку глаз. Единственное, что мне хочется сказать — это задать встречный вопрос:
— А тебе?
Дейл пытается засмеяться, но теперь у него это выходит слабо. Исабэл с пониманием покидает комнату и поднимается на второй этаж.
— Да Марк кончил, когда она его ударила! — забавляется блондин.
Маркус быстро закрывает ему рот, сжимая ладони в кулаки.
— Заткнись!
Дейла это не обижает: он строит ребячливую рожу и откидывается на стуле, внимательно следя за нами.
— Нет, — вскинув подбородок, друг слегка опускает ресницы. Он смотрит на меня из-под них, касаясь краев белоснежной тарелки пальцами разжатых только что рук. — Нет, конечно, не нравится.
Обманывает. Разумеется, обманывает. Я вторю ему и Дейлу, устраиваясь на стуле более удобно.
— Мне тоже, — вру я, глядя прямо на друга. — Вообще не нравится. Дура какая-то…
Маркус кивает, усмехнувшись:
— Точно…
Пояснения к главе
[1]— Это повар, который имеет официальное разрешение готовить пиццу. Профессия «пиццамейкер» в итальянском варианте.
[2] — Итальянцы не пьют капучино после обеда. Некоторые из них считают, что молоко в этом напитке плохо влияет на пищеварение. Если турист заказывает капучино после вышеуказанного времени в барах, кафе или ресторанах, на него могут странно посмотреть.
[3] — В Италии не принято давать «на чай», вместо этого в счет вписывается 2 или 3 евро (в зависимости от города и заведения), которые взимаются с гостя, как плата за обслуживание. Многие итальянские официанты могут посчитать лишние деньги в папке личным оскорблением.
[4] — К тебе пришли гости (итальянский).
  
Глава 7
 
Ева
После того, как мне удалось избавить себя от душевных мук хоть на один вечер, впервые за несколько дней я спала прекрасно — подобно младенцу. Мое ликование тем, что я смогла ударить кузена Пьетры, сыграло большую роль в отсутствии бессонницы это ночью. Я встретила отца только утром за завтраком, однако даже не сразу вспомнила, о чем хотела поговорить с ним накануне, и из-за чего чуть было не потеряла сознание. От новости о том, что мой папа теперь занимает должность в компании, по — видимому, принадлежащей отцу Лукаса, все внутри похолодело. Когда я оказалась на кухне, эта мысль подкралась в мое сознание не в один миг. Постепенно одни образы сменялись другими, и прошлый день воссоздался из кадров, словно маленький фильм.
Папа нарезает «моцареллу» толстыми кусками, как всегда.
К сыру в тарелке присоединяется помидор и огурец. Овощи порезаны тонко и занимают меньшую часть посуды. Я сажусь за стол, и яичница-глазунья тут же оказывается передо мной, а возле моей правой ладони опускается кружка дымящегося черного кофе. Попробовав его на вкус, что бы взбодриться, я удостоверяюсь, что сахара столько, сколько нужно. Отец заканчивает готовить завтрак и для себя, и пока что ни слова не сказав, сам присаживается на стул. Его глаза — радостные, веселые — напротив моих. Я уже знаю, по какой причине он так счастлив, и мне будет жаль отрезать ему крылья, но в этом есть необходимость. Папа не станет работать ни на кого, кто хоть как-то связан с этим подонком. Я не хочу его ни видеть, ни слышать о нем. Проблема вот в чем: как я объясню отцу, почему желаю, чтобы он не принимал предложение по работе, если не собираюсь рассказывать о поступке Лукаса и его друзей. Мне придется… придется видеться с ним в университете, придется встречаться с ним из-за того, что он тесно связан с моими подругами. Я буду вынуждена терпеть и
Маркуса, и Дейла. Я не уверена, готова ли я к этому. Но ужасно не хочу, что бы папа получал от них деньги. Блэнкеншип… Это фамилия как зараза! Вирус. Невероятно, как моя жизнь в одночасье снова изменилась!
— Я весь в своих раздумьях, — с набитым ртом делится отец, возле уха помахав ладонью, растопырив пальцы.
Он запивает чаем еду, тщательно все пережевывая. Его лицо буквально светится. Он так рад. Так рад!
— Папа…
— Подожди, милая, не перебивай… Дорогая, ты не представляешь. Я так ждал, когда настанет утро, что бы все тебе сказать, что даже забыл поздороваться.
Произнеся это, отец встает со своего места, обходит стол и дарит мне теплый поцелуй, прикоснувшись горячими от напитка губами к щеке.
— Папа, я знаю, что ты получил работу. Ты ездил на собеседование и ничего мне не сказал?
— На много собеседований, дочка. Очень много, — говорит он, отдаваясь целиком и полностью своему настроению. — Я все не хотел расстраивать тебя, поэтому молчал об отказах. Но вчера в курьерской фирме, которая открылась в Риме всего-то каких-то четыре года назад, одобрили мою кандидатуру. Ты можешь себе представить! Все от меня отворачивались, а они — нет.
Я кладу вилку на полную еды тарелку и сцепляю пальцы в замок, положив локти на стол. Возможно, так я дам ему понять, что настроена серьезно и вовсе не радушно.
— Ты знаешь, кто эту фирму основал? — Мой тон остается холодным.
Папа, словно ничего и не замечает. Он продолжает есть, глядя то вниз, то на меня. — Пока я ждал своей очереди, то прочитал информацию на буклетах. Их там несколько основателей, — пожав плечами, сообщает мужчина. — Они из Англии к нам приехали, дочка.
Несколько основателей… Может, родители друзей Лукаса тоже в деле, иначе как объяснить их переезд в Италию?
— Да, и ты хочешь на них работать?
Папа поднимает голову, смакуя медленно яичницу во рту. Он задумывается на мгновение, но через секунду вновь глядит в тарелку, цепляя на вилку сыр и овощи.
— Не вижу в этом проблемы. Неужели ты имеешь что-то против британцев, Ева?
Все это он говорит чуть-чуть неразборчиво, поглощенный своим завтраком. Отхлебнув горячего напитка, наконец, он устремляет взгляд карих глаз на меня.
— Мм? Я не замечал в тебе…
— Папа, я не националистка! — пресекаю его неверные догадки насчет меня на корню. — Нет, ты же знаешь, что нет. Просто…
— Просто — что? Тебе же нравится английский язык, а после окончания колледжа, сама говорила, что, возможно, поедешь работать в Лондон на некоторое время, чтобы набраться опыта.
Люди приезжают сюда из других стран, строят свои предприятия и предоставляют таким, как я, рабочие места, — интонация его голоса, как ни странно, суровая. Становится ясно — возражений с моей стороны он принимать не намерен. –