Под маской невинности
Но все же, пожалуй, больше всех заинтересовал ее Твилар Зарзи. Этот одетый в смокинг экспортер то и дело превращался из изысканнейшего джентльмена в игрового щенка. Казалось, на его худом теле нет ни грамма мяса; возраст его было трудно определить, но он был явно старше Чэннинга, и в то же время вел себя так, что выглядел моложе чинного Барстоу. Даже от Чэннинга не укрылось то, с каким вниманием отнесся он к Мэгги, пускаясь в длинные терпеливые объяснения каждый раз, когда разговор заходил о чем-то, что, как ему казалось, может быть, не понятно ей, хотя и известно всем присутствующим. «Возможно в нем ей удастся найти союзника, но пока, — решила Мэгги, — об этом судить рано».
— За новое предприятие! — сказал Чэннинг, поднимая бокал.
— Достаточно обо мне, — возразил Зарзи, мне куда интересней услышать о том, что вы нашли там, внизу.
Теперь пришла очередь Чэннинга похвастаться своими успехами.
— Я, кажется, уже говорил, что мы надеемся добраться до Мэрион-стрит к концу лета. Барстоу даже присвистнул от удивления.
— Так далеко на север? Неужели правда?
— Когда речь идет о восстановлении истории города, ни один камень не способен преградить нам путь.
— Дирек знает, что делает, — закивал Зарзи. — Это действительно очень любопытно. А эта история с проститутками…
— Мэгги сейчас как раз этим занимается, — перебил его Чэннинг, в голосе которого чувствовалась гордость, которой он не мог или не хотел скрывать. Пусть расскажет сама.
— Я же здесь новенькая. — Мэгги удивилась. Чэннинг очень хотел выставить ее в выгодном свете перед своими друзьями.
— Не слушайте ее, — возразил он, обращаясь ко всем. — Эта девушка знает куда больше, чем хочет показать.
— Вы меня переоцениваете, — ответила Мэгги, прекрасно поняв его намек.
— Нельзя переоценивать то, что по-настоящему ценно, — заметила Лин-Мэ. Насколько мне известно, проекту Чэннинга не хватало именно женской интуиции. Расскажите, пожалуйста.
Барстоу иногда замолкал, чтобы промокнуть рот салфеткой, перемежая рассказы из истории Сиэтла кусками жаркого по-лондонски.
— Иеслер-уэй назывался прежде Милл-стрит, — объяснил он.
— Сюда на волах свозили бревна на фабрику Иеслера, расположенную в низине.
— Поэтому улицу еще называли Воловьей дорогой, — добавила Лин-Мэ. Барстоу тяжело вздохнул, — Вечно она испортит все удовольствие.
— Значит, вот откуда произошло название? — удивилась Мэгги. Барстоу кивнул.
— Сколько раз все переименовывали, а Воловья дорога осталась. И еще она отделяла территорию Дока Мэйнарда и Карсона Борена, причем южную часть жители города предпочитали не посещать в одиночку в ночное время.
— Если, разумеется, кто-то не искал приключений намеренно, — уточнил Зарзи.
— Должен заметить, что за последние сто лет мало что изменилось, — сказал Чэннинг, вероятно, имея в виду контраст между новыми районами с их высокими современными домами и протянувшимися вдоль берега старыми приземистыми зданиями, где находились в основном старые кинотеатры и бары с сомнительной репутацией.
— Я не считаю справедливым, что вашей ассистентке приходится находиться в основном именно там, — заключил Зарзи, кладя руку на спинку стула, на котором сидела Мэгги.
— Ну-ну, с нее-то мы не спускаем глаз, — заверил его Чэннинг.
Мэгги хотела ответить, но в столовую вошел Брехт и, достав из кармана записку, протянул ее Чэннингу.
— Прошу простить меня, — сказал Чэннинг, поднимаясь. Если то, что он прочитал, и взволновало его, то на лице его это не отразилось. — Пожалуйста, продолжайте обедать.
Брехт четко проследовал за ним.
— Вам он не слишком симпатичен, да? — поинтересовался Зарзи, когда хозяин и слуга удалились.
— О ком вы, простите? — не поняла Мэгги. Сидевшая напротив них Лин-Мэ негромко пилила мужа за то, что тот, с ее точки зрения, съел слишком много картошки во фритюре.
— О Хельмате, — пояснил Зарзи, — хотя вы, наверное, называете его Брехтом?
Удивившись, что у этой странной личности есть еще одно имя, Мэгги спросила:
— Неужели это заметно?
— У большинства людей он вызывает именно такую реакцию, говоря откровенно… Бесстрастен и холоден, как рыба.
— Верно.
— Хотите еще овощей? — прервал их беседу Барстоу, уже успевший очередной раз наполнить свою тарелку.
— Пит…
— Ты не должна ругать меня за то, что я ем овощи, Линии, — возмутился он. — Мой организм нуждается в витаминах.
— Нет, нет, спасибо, — отказался Зарзи, когда Барстоу повторил еще раз свой вопрос и, обратившись к Мэгги, попросил ее повторить то, что она сказала.
— При нем мне становится не по себе. Ведь каждый раз он появляется именно в тот момент, когда его меньше всего ожидаешь увидеть.
— Да, но вы должны понять, что он предал. Чэннингу безгранично. Такое не часто бывает в наше время.
— И чем вы это можете объяснить?
— Преданность Брехта?
Мэгги даже разволновалась от предвкушения того, что она сейчас узнает о Чэннинге.
— Ведь деньги позволяют выбирать, почему же он нанял именно Брехта?
— Видите ли, дорогая, вам следует немного разобраться в хронологии, сказал Зарзи. — Дело в том, что Брехт нанял Дирека первым.
Глава 25
Похоже, Зарзи доставила удовольствие ее растерянность.
— Я вас удивил? — поинтересовался он.
— Мягко говоря, да.
— Наверное, нам лучше продолжить этот разговор в другой раз. — Лин-Мэ прекратила сражение с супругом и, судя по всему, была готова принять участие в общей беседе. — Вы выбираетесь куда-нибудь во время ленча? — поинтересовался Зарзи. — Или берете с собой сандвичи и питаетесь под землей вместе со всеми?
Мэгги рассмеялась.
— Знаете, я стараюсь использовать любую возможность, чтобы выбраться наружу и глотнуть свежего воздуха.
— Значит, договорились. Вы уже были в «Тихоокеанском крабе»? Лучший способ полюбоваться видом на Элиот-Бэй, не замочив ног.
— Звучит заманчиво, и вы уже сейчас можете выбрать день?
Появление Чэннинга помешало Зарзи ответить.
— Надеюсь, новости хорошие? — спросила Лин-Мэ, когда хозяин занял свое место. — Ничего особенного, просто несколько неотложных звонков. Кое-какие изменения на бирже, — ответил Чэннинг, — но я, наверное, пропустил что-нибудь интересное?
— Твилар тут пытается ухаживать за твоей ассистенткой, — улыбнувшись, сказал Барстоу, за что получил от Лин-Мэ легкий удар локтем в бок.
Чэннинг удивленно вскинул бровь.
— В самом деле?
— Но она же не обязана получать у вас на это разрешения, — ответил Зарзи. — И потом, мне кажется, что вы ее плохо кормите. Не возражаете, если я приглашу ее позавтракать в хорошее место?
— И вы говорите так, не успев доесть жаркое Скайсет? Моя экономка будет огорчена.
— Я сам поговорю с ней и все объясню, — не унимался Зарзи, — кроме того, это будет только после того, как я вернусь из Анкориджа. В крайнем случае, я приглашу и вашу экономку. Тем более, что ей одной нравятся мои шутки.
— И когда же вы отправляетесь к эскимосам? — поинтересовался Борстоу.
— Послезавтра, если комиссия не соберет срочного совещания.
— Это, наверное, очень увлекательное путешествие, — предположила Мэгги, и сколько же вы там пробудете?
— Две недели, — ответил Зарзи. — Я позвоню вам, как только вернусь, и мы договоримся о встрече.
* * *Две недели. Растерянность, которую ощущала Мэгги, не находя ответов на вопросы, которых становилось все больше и больше, возрастала, и, если бы Твилар сказал два месяца… или два года, она бы не удивилась. Трои, разумеется, напомнил бы ей сейчас в очередной раз, что стоящее дело требует терпения, или сказал бы, что характер взаимоотношений Чэннинга и Брехта никак не связан с данным делом.
Компания перешла в гостиную пить кофе, а Мэгги с трудом заставляла себя принимать участие в общей беседе. Что-то еще из того, что она услышала от Зарзи, — до того незначительное, что она сразу не обратила внимания, — не давало ей теперь покоя. Раздосадованная тем, что теперь ей придется дожидаться его возвращения целых две недели, она соображала, как ей вернуться к тому, о чем они говорили, чтобы этот человек не заподозрил что-то неладное.