Под маской невинности

 
Глава 42
— Мэгги стала белой, как полотно. Объяснение того, зачем она на самом деле приехала на Линкс-Бэй, находилось в руках врага.
— Думаю, вы узнаете, — произнес Чэннинг, глядя на нее своими пронзительными голубыми глазами.
Ни признание, ни отказ не избавили бы ее от страха, во власти которого она сейчас оказалась. Чэннинг ждал, что она скажет.
— Так узнаете? — повторил он, не обращая внимания на то, что Лин-Мэ по-прежнему находится в комнате.
Справившись с охватившим ее смятением, Мэгги посмотрела на него в упор, четко выговорила:
— Да. Узнаю.
Она знала, что сейчас Чэннинг потребует у нее ответа, причем наверняка вынудит ее объяснить не только, как попало к ней письмо спустя пять лет, но и что она намеревалась предпринять, после того как прошло столько времени. Но Мэгги, онемев, смотрела на конверт, который она так старательно спрятала в день приезда. Она не знала до этой минуты, что письмо пропало. Брехт следил за каждым ее движением, и она боялась проверить лишний раз, на месте ли оно?
Трои был прав, когда не советовал ей брать письмо с собой на Лишсс-Бэй. „Лучше оставь его у меня, — предложил он, — если Чэннинг или его люди наткнутся на него, тебе несдобровать“.
Пускай Мэгги верила предрассудкам, но ей казалось, что последние слова, написанные рукой отца, станут для лее чем-то вроде талисмана, способного защитить ее, когда она окажется в окружении врагов. Конечно, Трои знал их куда лучше, убеждая ее не прятать письма в доме. Теперь ей важно было узнать, сколько времени не сообщал ей Чэннинг о своем открытии.
— Выходит, я переоценил ваши умственные способности, — не унимался он, большинство людей выбрало бы именно это место. — Мэгги покосилась на Лин-Мэ, хотя и не ждала, что эта женщина придет ей на помощь. Скорее всего, приятельнице Чэннинга все давно известно. — Кроме того, вы, — продолжал Чэннинг, — вероятно, никогда не имели дела с такой великолепной домашней хозяйкой, как Скайсет. То, что шкаф очень высокий, не означает, что никому не придет в голову вытереть на нем пыль.
Мэгги наконец нашла в себе силы хоть что-то сказать. И она изрекла:
— Хорошую помощницу по хозяйству не просто найти.
Чэннинг, не улыбнувшись, ответил:
— Так же как и преданного человека. Мэгги приготовилась к скандалу, который, как она полагала, сейчас произойдет. На этот раз у нее не было наготове ни отговорки, ни вранья. Сколько ни проигрывала она вариантов возможного развития событий, — такой ни разу не пришел ей в голову. Впрочем, как и то, что неожиданно решил сделать Чэннинг.
— Я схожу к Скайсет, — сказал он и, бросив конверт на стол, направился к двери, — ваши фокусы наверняка страшно ее огорчили. — Он на секунду задержался возле Мэгги. — Вы умная женщина, — с укором сказал он, — но иногда совершенно не способны видеть дальше собственного носа.
Мэгги не успела спросить Чэннинга, что он имеет в виду, как он, закрыв за собой дверь, оставил ее наедине с Лин-Мэ.
Сраженная наповал своими злоключениями, Мэгги хотела сейчас бесследно отсюда исчезнуть.
Мягкий, приятный голос Лин-Мэ нарушил неловкую тишину.
— Нехорошо получилось, — сказала она.
Невысказанное, но послышавшееся в ее тоне осуждение напомнило Мэгги о той роли, которую играла эта женщина в треугольнике.
— С моей стороны или с его? — спросила Мэгги. Лин-Мэ с минуту подумала.
— Дирека я знаю значительно дольше, чем вас, — ответила она, — но мне не всегда нравится, как он обращается с людьми. Он мог найти способ все с вами спокойно обсудить. Мне жаль, что он так поступил.
— Ну да, а я оказалась в незавидной роли того, кто узнает обо всем последним, — буркнула Мэгги, чувствуя, что она не способна воспринимать эту женщину иначе как любовницу Чэннинга.
Лин-Мэ оставалась спокойной и невозмутимой. — Если бы я знала, что именно вас интересует, Мэгги, — сказала она, — возможно, я бы могла вам помочь.
Мэгги медленно подошла к столу и посмотрела на письмо, прежде чем забрать его, не понимая, почему Чэннинг оставил его.
— Он показывал вам письмо? — спросила она. Лин-Мэ кивнула.
— Три недели назад.
— Три недели? — Почему же он так долго молчал?
Мэгги уже достаточно хорошо знала Чэннинга, чтобы понять, что выбранная им тактика вполне соответствует его манере держать противника в напряжении.
Азиатская женщина загадочно улыбнулась.
— Но точно так же можно спросить вас, почему вы приехали в Сиэтл лишь через пять лет?
Если бы письмо попало к ней в руки пять лет назад, Мэгги прилетела бы на Западное побережье первым же самолетом, а не дожидалась бы окончания следствия, так и не установившего причины несчастного случая. Но ведь даже полиция не знала о существовании письма, пока примерно месяц назад какой-то неизвестный не переслал его по почте в управление.
— Так почему вы так долго собирались? — снова спросила Лин-Мэ.
— Ну, у всех свои трудности, — ответила Мэгги, по-прежнему не решаясь сказать Лин-Мэ правду.
— Мне казалось, что, получив письмо, вы должны были примчаться сюда сразу же.
— Почему?
Темные глаза Лин-Мэ стали печальными.
— Одна голова хорошо, а две лучше, — ответила она.
 
Глава 43
Второй раз за день услышать любимую поговорку отца из уст чужого человека — это было уже слишком.
— Вы сами до этого додумались? — резко спросила Мэгги.
— Нет, так часто говорил мой старый друг.
— Неужели?
— Незаурядный человек, думающий по-своему, очень похожий на вас, как мне кажется. Он зачастую был готов пойти по необычному пути, презирая условности, но, в конце концов, обязательно возвращался к истинным ценностям.
— Я готова считать все, что вы сказали обо мне, комплиментом, за исключением одного.
— Чего же именно? — Лин-Мэ устроилась поудобнее, облокотись о стол, как будто передумала возвращаться сегодня в город, к своему супругу.
— Мы с вами встречаемся всего третий раз, — сказала Мэгги, вспомнив о том, что всего несколько часов назад узнала от Кена Кливленда. Лин-Мэ не только хорошо знала ее отца, но и провела рядом с ним немало часов под землей.
— Неужели всего лишь третий? — удивилась Лин-Мэ, — а мне кажется, что я знаю вас давно.
— Недостаточно давно, чтобы знать хорошо.
— В таком случае, скажу иначе — я давно знаю о вас.
— От Чэннинга?
— Нет, от вашего отца.
Мэгги открыла рот от удивления, а Лин-Мэ снова улыбнулась, но, прежде чем продолжить, несколько минут помолчала.
— Встретились мы впервые на заседании комиссии, куда он пришел вместе с Чэннингом, чтобы внести ясность в некоторые вопросы, связанные с инженерным обеспечением проекта, так как от собравшихся людей зависела судьба всей работы.
— Отец никогда не любил публичных выступлений, — удивилась Мэгги, теряясь от неожиданной откровенности собеседницы.
— Он действительно привлек тогда к себе всеобщее внимание, — согласилась Лин-Мэ, — но для Дирека он был готов на все.
„На все, — подумала Мэгги, — но не на то, чтобы смотреть, как Чэннинг нарушает закон“.
— Мне кажется, я не встречала более целеустремленного человека, чем ваш отец, — продолжала Лин-Мэ, — и более преданного, — она опять помолчала. Многие стремились завоевать доверие Дирека, не скрывая своего восхищения. Ваш отец никогда этого не делал. Но стоило поговорить с ним один раз и становилось ясно, что он испытывает искреннее уважение к этому человеку, даже мой муж, добавила Лин-Мэ, — замечал это.
Она продолжала свой рассказ, и у Мэгги в памяти начали всплывать строчки из отцовских писем, фразы из телефонных разговоров в первые месяцы его жизни в Сиэтле… Работа у Чэннинга приводила Клейтона Прайса в такой восторг, что можно было подумать, он попал на Олимп и общается с самими богами. „Дирек тут“, „Дирек — там“, — не успевал повторять он, намекая, что было бы неплохо, если бы Мэгги прилетела, чтобы познакомиться с Адонисом, жившем на собственном острове.