Под маской невинности
К великому его разочарованию, Мэгги каждый раз отказывалась, ссылаясь на занятость, или придумывала другие предлоги. На самом деле, ей не нравились намеки отца, задумавшего их сосватать. К тому же, ей казалось, что ее знакомство с Чэннингом могло усложнить отношения этих мужчин.
Скорее всего, отец так же усердно нахваливал ее своему боссу. Когда она посоветовалась с Троем, тот ответил, что Чэннинга не интересует личная жизнь его служащих. „Если он даже когда-то и знал, что у твоего отца есть дочь, заверил ее детектив, — то давным-давно забыл“.
Взглянув почему-то на висевшие в кабинете портреты суровых мужчин из рода Чэннингов, Мэгги снова вернулась в настоящее.
— Ваш отец умел объяснить любые технические детали проекта так, что их становилось легко понять, — говорила Лин-Мэ.
Из ее рассказа следовало, что ее знания в области истории и культуры Китая стали куда шире, после того как Клейтон пригласил ее спуститься вместе с ним под площадь Пионеров, чтобы воочию увидеть раскопки.
— Пит, разумеется, был в ужасе, когда я рассказала ему о своем новом увлечении.
Мэгги не сразу поняла, что имеет в виду Лин-Мэ — свои путешествия под землю или пылкую дружбу с главным инженером. „Если последнее, — подумала она, — значит, Пит ее ревновал“ …
Восторженный монолог Лин-Мэ о туннелях прервал ее размышления.
— Мне странно это слышать от вас, — заметила Мэгги, снова подумав о том, что говорил ей Кливленд. — Мне казалось, вы совсем другая. Лин-Мэ покачала головой. — Вы ведь сами сказали, что мы встречаемся всего третий раз. Вы многого не знаете обо мне, Мэгги, и многого не знаете о Диреке…
Они возвращались на территорию, где Мэгги чувствовала себя неуютно, к тому же последняя фраза Лин-Мэ снова вызвала у нее множество неприятных ощущений: о серебристом смехе этой женщины и о многозначительных взглядах, которыми обменивались они с Чэннингом. Впрочем, если, как он уверял, его отношения с загадочной миссис Барстоу были действительно платоническими, ложь, связанная с той, что носила когда-то его имя, а теперь лежала в земле, оставалась.
— Возможно, сейчас и не время говорить об этом, — спокойно говорила Лин-Мэ, — но я знаю Дирека давно. Мы пережили вместе много трудностей и…
— Прошу вас, — прервала ее Мэгги, — не продолжайте!
— Я все равно скажу, — произнесла Лин-Мэ твердо, но не повышая голоса, потому что считаю, что вы должны услышать это от человека, который знает его так же хорошо, как и я.
— Что услышать?
— Дирек отнюдь не хладнокровное чудовище, как вы себе воображаете.
— А как насчет вот этого? — Мэгги указала на письмо. — Если, как вы уверяете, Дирек Чэннинг — святой, то почему мой отец написал обратное.
Лин-Мэ ответила ей, ни на минуту не задумавшись:
— У меня нет никаких оснований верить, что это письмо писал именно он, Мэгги. И вам стоит подумать, так ли это?
Глава 44
— Уж не хотите ли вы уверить меня, что я не знаю почерка собственного отца? — язвительно поинтересовалась Мэгги.
— Человек, которого знала я, — ответила Лин-Мэ, — ни за что бы не стал писать такого о Диреке.
— И хорошо вы его знали? — спросила Мэгги, боясь, что намеки Кливленда окажутся правдой, — эта богатая женщина использовала человека, которого здесь никто не знал, чтобы развеять скуку и отдохнуть от интересующегося только политикой и едой мужа. Пожалуй, Мэгги готова была простить отцу его интерес к столь привлекательной и необычной женщине, как Лин-Мэ. Но то, что она использовала его просто для того, чтобы внести в жизнь разнообразие или заставить ревновать мужа, приводило ее в ярость.
Лин-Мэ, задумавшись, крутила обручальное кольцо на тонком пальце.
— Так вы хорошо знали отца? — повторила свой вопрос Мэгги.
— Достаточно, чтобы не сомневаться, что Клейтон не мог предъявить Диреку столь неслыханное обвинение.
На том их беседа неожиданно и оборвалась, поскольку Лин-Мэ заторопилась в город, но ее последняя фраза надолго запомнилась Мэгги.
Сказать, что она окончательно запуталась, означало не сказать ничего. Предположения, которые она строила вначале, разлетелись вдребезги, превратив реальность в кривое зеркало, искажавшее все вокруг. Только одно осталось неизменным — ее отец погиб и лежал в могиле.
Даже у Троя Маккормика, положительного героя, как выяснилось, были свои секреты. Самым странным казалось ей сейчас то, что в ходе расследования он прошел мимо фактов, буквально упавших ей в руки, хотя она была всего лишь детективом-любителем.
Однако сомнения Мэгги по поводу Троя не могли сравниться с тайной, по-прежнему окружавшей Чэннинга. Ей теперь хорошо известна его манера сообщать о том, что стало ему известно, когда он сочтет это необходимым. Вполне возможно, что он с самого начала знает о том, что она работает на полицию, потому что считает его причастным к убийству Клейтона Прайса.
Но тогда почему он до сих пор позволяет ей не только работать под землей, но и наблюдать достаточно пристально за его жизнью. Даже их последняя стычка у него в кабинете, свидетельницей которой оказалась Лин-Мэ, закончилась отнюдь не так, как предполагала Мэгги. Чэннинг не приказал ей немедленно собрать вещи и покинуть Линкс-Бэй, и пока она оставалась его ассистенткой.
То ли Чэннинг лжет так искусно, что не боится вызвать подозрение ни у нее, ни у кого-то еще, то ли ему и в самом деле нечего скрывать, ибо он не совершал ничего предосудительного, Мэгги содрогнулась, подумав о том, что целых пять горьких лет она пребывала в заблуждении, доказывая себе, что ее отец ошибся в Диреке Чэннинге.
* * *Все сейчас раздражало Мэгги в этом доме, и даже поднимающийся из кухни вкусный запах еды не возбуждал аппетита. Надев свитер и прихватив с собой фонарь, она решила пройтись. Возможно, прогулка поможет снять стресс, вызванный слишком большим числом утомительных загадок. Она и сама не знала, почему из множества избороздивших остров дорожек выбрала именно ту, по которой они шли вместе с Диреком в ее первый день пребывания на нем.
Испытывая досаду от того, что даже в его отсутствие она безотчетно подчиняется его воле, Мэгги сошла с тропинки и зашагала по плоским серым камням.
Как и предсказывали, погода снова испортилась, по небу ползли предвещавшие скорый дождь тучи. Мэгги вздохнула. Еще одна гроза. Еще один вечер, когда ей остается только недоумевать, гадать и ждать, что же будет? Если бы ближайший остров был бы недалеко! Лучше бы она не приезжала вообще!
Конечно, доводы Троя показались ей очень убедительными. „Мы так или иначе доберемся до Чэннинга, — говорил он, — но с твоей помощью седлаем это куда быстрее“.
К тому же, она не сомневалась, что отец одобрил бы расследование. Разве не намекал он на это в письме — последнем, что написал перед гибелью.
„Откуда оно у тебя?“ — спросила она у Троя тогда, в Бостоне, потрясенная тем, что понадобились годы, для того чтобы оно нашло адресата.
„Письмо пришло в полицейское управление Сиэтла, вложенное еще в один конверт несколько месяцев назад, — объяснил Трои. — Без обратного адресата. Только почтовый штемпель, который говорит о том, что оно было отправлено кем-то из местных. Однако полицию это насторожило“. „Где же оно могло находиться столько лет?“ Трои колебался, прежде чем ответить. Он опасался, как она теперь понимала, причинить ей лишнюю боль.
'Твой отец, — наконец ответил детектив, — скорее всего, отдал письмо человеку, которому доверял, возможно, другу или сотруднику для того, чтобы тот отправил его тебе, если с ним что-нибудь случится».
Это предположение взволновало Мэгги, когда она впервые его услышала, и волновало еще больше сейчас, после того как она узнала людей, окружавших в то время отца. Ведь тот, кому Клейтон Прайс доверил секрет, содержащий обвинения против Дирека Чэннинга, нарушил обещание.
«Чэннинг влиятелен и может подкупить кого угодно, — сказал Трои, Понятно, что он купил чье-то молчание».