Мозаика жизни

Когда Люк рядом, у нее всегда теплело на сердце. Почти всегда. Ребенок, а точнее — вопрос об отце ребенка, разделял их, словно широкая бурная река.
Объехав дом, Дженни поставила машину и заспешила к двери в кухню. Конечно, Мэри нужна помощь в приготовлении обеда. Но когда она открыла дверь, в кухне никого не было.
Мэри?
На плите не поблескивали кастрюльки, в воздухе не чувствовались вкусные запахи. Кухня, да и весь дом создавали впечатление пустоты и одиночества.
Удивляясь, что случилось с Мэри, Дженни машинально подошла к телефону и подняла трубку. Тут она сообразила, что понятия не имеет, какой у Мэри номер телефона. Открыв ящик, Дженни достала маленькую адресную книгу с симпатичными щенятами на обложке. Наконец указательный палец остановился на номере, и в этот момент в кухню вошел Чад.
Привет.
Ты что-нибудь знаешь о Мэри? — спросила Дженни. — Я беспокоюсь. Она должна была быть здесь.
Она была. Я отправил ее домой.
Ох. — Дженни моргнула. Снова ожила прежняя тревога. — Почему? Люку нравится, когда она днем здесь со мной.
Сегодня я буду здесь с тобой. — Он пожал плечами. — Я даже помогу тебе с обедом.
Н-но, — заикаясь, протянула Дженни, — разве ты не нужен Люку в горах? На расчистке новых трасс?
Выражение его лица изменилось прямо у нее на глазах.
По-моему, Мистер Совершенство прекрасно обойдется без меня. Он, наверно, предпочел бы, чтобы я вообще не болтался у него на пути.
— Уверена, что у Люка нет таких мыслей.
Рот Чада насмешливо скривился.
Он изо всех сил старается терпеть мою некомпетентность и не делать слишком часто резкие замечания. — Чад притворно вздохнул.
В Дженни закипало раздражение. Она не слышала, чтобы Люк хоть одним словом осудил брата. Но досада поубавилась, когда она вспомнила, что в свое время тоже пришла к такому же заключению. Люк, и правда, едва терпит присутствие Чада на курорте.
Тебе не кажется, что ты слишком требователен к Люку?
Может быть, да, а может быть, нет. — Он снова беззаботно пожал плечами.
Опять нависло молчание.
Дженни взглянула на часы. Люка еще долго не будет дома. Время надо чем-то заполнить.
По-моему, мне пора браться за обед. — Она нагнулась к нижней полке буфета и потянулась за кастрюлей.
Еще слишком рано.
Рука на мгновение застыла. Дженни закрыла дверцу буфета.
Наверно, ты прав. Мы с Мэри часто сидели, пили чай и болтали. Только потом брались за готовку.
Последнее время ты избегаешь меня, — начал Чад.
Да. — Дженни даже не пыталась отрицать очевидное.
Не могу удержаться, чтобы не отметить: брата ты не сторонишься, — с обиженным видом бросил он.
Люк мой муж, — подчеркнуто твердо ответила она. Ей хотелось таким путем предотвратить спор, который, как она чувствовала, он затевает.
А я твой любовник.
Его откровенность вывела Дженни из себя. Она шумно втянула воздух.
Но… я… ммм… — Она замолчала, чтобы собраться с мыслями. — Но, Чад, понимаешь, я этого не помню. Я имею в виду, не представляю, что между нами могло что-то быть.
— Что между нами могло что-то быть?
Агрессивное мерцание карих глаз вызвало в ней вспышку страха.
Послушай, Чад, я не хочу воевать с тобой. Если ты собираешься спорить и обвинять, то давай сделаем это в другое время и в другом месте.
«Когда Люк будет близко и услышит крик», — пронесся в голове беззвучный вопль.
Брови у него сошлись на переносице.
Похоже, ты боишься меня?
Нет.
Хорошо. — Голос смягчился. Он снова улыбался. — Этого я меньше всего хочу. — После минутной паузы он продолжал: — Ты должна понять, почему я огорчен. Должна, понимаешь? Между нами было что-то удивительное. Такое удивительное, что мы сделали ребенка. Нашего ребенка. И у меня такое чувство, будто я теряю тебя. И нашего ребенка. Из-за Люка.
После несчастного случая… — Дженни запнулась, — у меня такое впечатление, будто вся моя жизнь — гигантская головоломка, мозаика. Все кусочки рассыпались и разлетелись в разных направлениях. Я провожу с Люком время, пытаясь собрать хоть что-то.
Он медленно кивнул.
Это я могу понять. Но разве тебе обязательно с ним целоваться? Я чувствую себя преданным.
От его тупой откровенности Дженни стало стыдно.
Могу понять твою обиду. Если у нас с тобой, и правда, была связь…
Если? Снова начинаешь? Ты говоришь так, будто не веришь, что мы были любовниками! Пойдем в гостиную, — сказал Чад. — Я хочу тебе что-то показать.
Она последовала за ним. Они прошли коридор, миновали лестницу и оказались в комнате, которая считалась гостиной. Чад уселся на кушетке и похлопал по подушкам рядом с собой. Дженни, поколебавшись, опустилась на кушетку чуть подальше от него.
Он взял с кофейного столика потрепанный альбом и положил ей на колени.
Вот. — Карие глаза внезапно оживились. — По-моему, тебе уже пора посмотреть.
Что это? — Она открыла синюю в крапинку обложку. Неужели сейчас она узнает ужасающую новость?
Сама увидишь.
На фотографиях в альбоме Дженни узнала свое улыбающееся лицо, и Чада — тоже. Но другие лица были совершенно незнакомы. И она этому не удивилась. Снимки изображали веселые компании. Смех, товарищеская обстановка и несметное число бутылок пива.
Потом пошли снимки с футбольного матча между колледжами. Она прочла на одном плакате «Дикие кошки», на другом «Вилланова». Некоторые фотографии, судя по всему, изображали комнаты в общежитии, где царил беспорядок. Появились виды лыжного курорта. Горы под снегом выглядели совсем по-другому. Дженни мысленно отметила, что ни на одном снимке в альбоме не было Люка.
Ты не думаешь, что это большая часть твоей мозаики? Люк рассказывал тебе об этом?
Ее кольнул тон вопроса. Будто Чад и не сомневался, что Люк вел себя с ней не совсем честно.
Он рассказывал мне об этом. — Дженни почувствовала радостное облегчение оттого, что могла сказать правду. — Он говорил, что мы с тобой вместе учились в Вилланова. И что мы с ним познакомились, когда ты привез своих друзей по колледжу на курорт во время лыжного сезона.
А он сказал тебе, что во время учебы в колледже мы с тобой встречались? — Чад наклонился вперед, голос мурлыкающий.
Комната словно стала клониться набок. Дженни подняла руку и ухватилась за обитый бархатом подлокотник кушетки.
Наверно, она неправильно поняла слова Чада. Она просто не поняла. А если и услышала все точно, то это неправда. Потому что иначе Люк рассказал бы ей и об этом. Рассказал бы?..
Глубоко вздохнув, Дженни постаралась взять себя в руки. Она не позволит опять начаться истерическому забытью. К полученной информации следует относиться как к еще одному куску мозаики.
Ты серьезно? — выговорила Дженни. — Ты не врешь мне?
Вот те крест! — Чад в воздухе перекрестил левую сторону груди. — Я никогда не лгал тебе, Дженни.
Пробежавшая по губам улыбка казалась такой искренней, что Дженни занервничала. Прижала пальцы к губам.
Если она и Чад встречались во время учебы в колледже, если, когда они приехали в «Прентис-Маунтин», между ними был роман, почему Люк не сказал ей об этом? А если не сказал, значит, не открыл ей всю правду. Значит, саркастическое предположение Чада справедливо? Доверие, которое она испытывала к Люку, пошатнулось.
Скажи… — Дженни откашлялась и начала снова: — Расскажи мне о нас.
Суеверный страх охватил ее, когда она вспомнила, что такие же слова говорила Люку. Дженни сжала губы, чтобы не дрожал подбородок.
Нам было так хорошо вместе. — Чад подвинулся к ней ближе и взял за руку.
Дженни охватила такая слабость, возникло такое состояние опустошенности, что она не нашла силы, чтобы сопротивляться.
Мы были неразлучны. — Большим пальцем он описывал маленькие круги по ее пальцам. — Все наши друзья подшучивали над нами. Они смеялись и говорили, что мы, как сиамские близнецы, не можем жить друг без друга. Потому что ни один из нас никуда не ходил, ничего не делал без другого. — Он беззаботно засмеялся. — Все выглядело так, словно мы женаты.