Сломанные побеги

— Вот, пожалуйста, Павел Михалыч. Станислав Ильич Пестриков. Имеет диплом Литературного института, хорошо знает французский и арабский языки. Написал четыре повести, и ни одной не опубликовали.
— Присаживайтесь.
Они сели на пуфики возле низкого стола, на котором уже стояли фрукты и ваза с цветами.
— Сейчас принесут лагман, шашлык по-карски и свежие овощи. Потом будем пить фирменный чай. Алкоголь по утрам я не употребляю. Всех все устраивает?
— Вполне, — ответила Лена.
Они очень хорошо смотрелись рядом, и Павла это бесило. Вот так появится какая-нибудь бездарь и уведет его красавицу навсегда. Она и «до свидания» забудет сказать.
— Вы прочли материал? — резко спросил Павел.
— Да. Мне очень понравилось. Сногсшибательная штука.
— Нам нужно только ваше имя. Вы получите четверть от гонорара. Устраивает?
— Лена мне сказала, что я вообще ничего не получу. Деньги меня не интересуют. У меня есть свои доходы. Мне хватает. Меня интересует другой вопрос.
— Какой же?
— Не отнимите ли вы у меня авторство, если книга станет бестселлером?
— Все будет зависеть от вашего поведения. Сумеете отстоять свое «я» перед публикой, тогда получите право стать автором следующего бестселлера. Если ударите в грязь лицом и где-то проколетесь, то мы вас заменим. Стать автором такой книги не очень просто. Тем более, что вы незнакомы с героем, о котором идет речь.
— Лена мне давала читать дневники его жены. И я уже придумал способ, как мне познакомиться с Акишиным. Извините, Павел Михалыч, но я тоже пишу детективы и не обделен фантазией. Может быть, я не внушаю вам особого доверия, но ведь вы меня совсем не знаете. Я, правда, не великий беллетрист в отличие от вас, но соображу, о чем говорить на пресс-конференции, если таковая состоится. А нужное интервью я дам в первую очередь Лене, и она опубликует его в своем популярном журнале.
— Лена еще не главный редактор и от нее мало что зависит.
— От нее да. Все зависит от успеха книги. Если она прогремит, то каждое издание захочет получить эксклюзив от загадочного автора. Ведь это так?
Павел задумался. Официант принес поднос с яствами и разговор оборвался. Удобный случай сделать предварительные выводы. Первое. То, что его напугало. Лена давала ему читать дневники жены Акишина без предупреждения. Значит, она шарила по его книжным полкам. А во втором ряду за тетрадками Ирины стоят пять записных книг с его личными дневниками, которые он так и не сжег. А ведь хотел. Эти злосчастные записи однажды попали в руки его жены и послужили поводом для развода. Писать самодоносы не лучшая привычка. Так погорела жена Акишина. Правда, к покойникам претензий не предъявишь, но он целый год не ездил к ней на кладбище и не возил цветы. Удар оказался ниже пояса. Тоже можно сказать и о его записях. Пора с ними расстаться.
Второй момент его немного успокоил. Манеры, речь, взгляд говорили о том, что красавчик скорее интересуется мужчинами, чем женщинами. У Слепцова глаз наметанный, в своей жизни он немало повидал голубых. Если это так, то Стасик настоящая находка и отпадают все подозрения, относящиеся к связи Лены с этим типом. К тому же, такой тип может и не доказывать с пеной у рта, что он был любовником известного композитора.
Официант пожелал приятного аппетита и отошел.
— В книге есть история про Париж и его великих обитателей. Что вы можете сказать о Париже? Ведь повествование идет от первого лица.
— О Париже я могу говорить бесконечно. Мой большой друг часто бывает там. Его приглашают в жюри, он дает уроки танцев в очень престижной частной школе. Я всегда его сопровождаю в качестве переводчика. На Париже я не проколюсь.
Сомнения в сексуальной ориентации кандидата отпали сами собой.
— Вы сказали, будто имеете какую-то идею, касающуюся вашего знакомства с Акишиным. Он человек замкнутый и не любит новых лиц. Чем вы можете его заинтересовать?
— Ничем, конечно. Этого и не требуется. Я буду сидеть с ним рядом во время торжественного вечера, посвященного его семидесятилетию. Достаточно того, что репортеры сделают сотни фотографий юбиляра, а кто сидел рядом, они узнают после выхода книги в свет.
Еда остывала, но гости увлеклись беседой и не смотрели в тарелки. В наглости этому парню не откажешь. На ходу подметки режет. Он начинал нравиться Слепцову. Убедителен, смел, самоуверен. Такого к стенке не прижмешь.
— Я думаю, что все места давно расписаны. И потом, юбиляры сидят на сцене, а не в зале, — возразил Слепцов.
— Только не в нашем случае, — уверенно произнесла Лена. — Вы забыли, Павел Михалыч, что сцену займет оркестр московской консерватории, который исполнит последнюю симфонию юбиляра. Во втором отделении его пригласят на сцену. Сценария вечера пока не существует. Что касается места, то здесь вам самому надо побеспокоиться. Если вы захотите сидеть рядом с виновником торжества, он вряд ли вам откажет. И еще, попросите друга пригласить на вечер вашу бывшую жену. Он же хорошо ее знает и вряд ли откажет вам. Только билеты ей надо выделить на балконе или в ложе. На ваше место рядом с юбиляром придет Стасик. Он скажет старику, что вы его попросили освободить место рядом с его супругой и предложили пересесть в первый ряд. Акишин расценит ваш жест, как желание помириться с женой. Думаю, что его это обрадует. Где вы еще найдете удобный способ помириться?
— Лихо закрутили. Пожалуй, такой трюк может пройти. Если карты лягут так, как надо. Хорошо, Стас, можете идти. Думаю, что ваша кандидатура выиграет кастинг. Лена вам сегодня вечером позвонит.
— С нетерпением буду ждать.
Молодой человек встал, откланялся и ушел. За все время разговора он ни разу не взглянул в сторону Лены, будто ее не существовало.
— Где ты выкопала это сокровище? — спросил Слепцов.
— Их сотни. Но этот уже выиграл мой кастинг. Лучшей кандидатуры мы не найдем.
— Сколько ему лет?
— Тридцать девять.
— Выглядит моложе.
— Следит за собой, делает подтяжки, ходит к косметологу.
— От него несет голубизной. Это меня смущает. Одноразовый вариант. На следующий роман он уже не подойдет.
— Ошибаешься, Павлуша. Имя Виталия Угрюмова тебе о чем-то говорит?
— Звезда Большого театра? Ведущий танцор и скандалист.
— Да, тот самый, что оплевал могилу Нуриева в Париже, назвав его ломакой. Когда Стасик говорил о Париже и о своем большом друге, речь шла об Угрюмове. Они более десяти лет вместе. Сладкая парочка, не разлей вода.
— Ничего такого об Угрюмове я не слышал, хотя его имя не сходит со страниц глянцевых журналов.
— Мало того, Угрюмов женат. Фиктивно, конечно. Он всячески скрывает свою связь с мужчинами. Стасик его истинная семья. Теперь в их отношениях наметился разлом.
— И Стасик хочет ему отомстить? Но зачем нам живой экспонат? Дело кончится судом. История тянет на скандальную статью, но не на книгу.
— Скандальный характер Угрюмова в первую очередь связан не с его натурой, а с безысходностью. Он болен СПИДом и жить ему осталось год-два максимум. Мы успеем написать книгу.
— А почему ты не хочешь предположить, что Стасик сам захочет ее написать? Он владеет эксклюзивным материалом. Ему и карты в руки. Плюс имя, которое он получит после первой книги.
Лена широко улыбнулась.
— Пашенька, милый, как ты не можешь понять простой вещи. Ни я, ни кто другой не способны сочинять такие интригующие истории. Мы тебе в подметки не годимся. Я строга, но лишь потому, что точно знаю, какие шедевры ты способен создавать. Ты лентяй. Но если захочешь, то можешь мир перевернуть. Тебе нужен кнут. И эту непривлекательную роль я взяла на себя. Таланту научиться нельзя. Либо он есть, либо его нет. Усердие, трудолюбие, тяга к знаниям могут сделать из фельдшера светило науки. И то еще вопрос. Но даже хорошего журналиста не смогут сделать великим писателем.
По душе Слепцова разливался бальзам. У него даже щеки разгорелись. И все эти слова говорила ему любимая женщина. Из ее уст и звучало-то все по-особенному.