Ловушка (ЛП)

— Нет, — рявкает он голосом, который вынуждает меня содрогнуться. — Это не было случайностью. Ты провернула это дерьмо нарочно.
В его тоне теперь не просто упрёк. Он уже осудил меня.
— Митч, ты же знаешь мою ситуацию. Неужели ты правда думаешь, что я могла забеременеть умышленно? — Знаю, выглядит всё ужасно, но мне не верится, что он мог так низко обо мне подумать. Что я способна на такое. Господи, моя жизнь и без того тяжела. У меня уже есть один студенческий кредит, и я работаю неполный рабочий день. Плачу за свои вещи, телефон и автомобильную страховку, ещё и маме помогаю время от времени, когда с деньгами туго. Меня можно было бы счесть выжившей из ума, если бы я залетела нарочно.
Он щурится и сжимает губы в непреклонную линию.
— Ты не хотела, чтобы я уезжал в колледж. Ты взрываешь мой телефон почти каждую ночь, как будто проверяешь меня. Ах, и ещё ты не сказала, что перестала пить таблетки. Даже не знаю, а ты как думаешь? Не похоже на то, что девушка специально забеременела, чтобы разрушить своему парню жизнь?
Впервые во мне разгорается собственный гнев, отчего нагревается лицо.
— Ты говорил, что хочешь быть со мной так же сильно, как я хочу быть с тобой. Кто по собственной воле просил свою сестру дать деньги из трастового фонда, чтобы я могла оплатить обучение в Уорвике? И ты звонил и писал мне столько же, сколько и я тебе, когда был на учёбе, так что не надо делать вид, что всё дело во мне, и выставлять меня какой-то ревнивой мегерой.
— Ты соврала мне, Пейдж. Не понимаешь? — говорит он, выдыхая на меня адский огонь, когда становится прямо перед моим лицом.
В этот миг мой гнев умирает мучительной, трагичной смертью, и у меня не получается встретиться с ним глазами.
— Клянусь, Митч, я не специально, — неуверенно возвращаю к нему взгляд. — Ты же помнишь, как это было в тот раз. Мы даже не добрались до твоей спальни.
Даже до дивана в первый раз не дошли. Только до коврика входной двери. Мой топ был поднят, лифчик отпихнут в сторону, а джинсы и трусики сорваны из чистой нужды. Джинсы и боксеры Митча были спущены с бёдер, и на этом его обнажение ограничивалось. То, чем мы занялись у стены рядом с парадной дверью, приобрело новый смысл для слов «быстро и яростно».
Как бы то ни было, мои слова разозлили его ещё больше.
— Мне плевать, даже если наш секс заставил землю содрогнуться, а небо упасть, ты должна была мне, чёрт возьми, рассказать. О таком не забудешь, если только не захочешь, блядь, забыть.
Если и не его взгляд, направленный на меня, как будто я хуже твари, то брошенное ругательство, будто он уже не может остановиться, подсказало мне, насколько Митч взбешён. Я могла сосчитать на пальцах одной руки сколько раз, слышала это слово, вырвавшееся из его рта, когда мы были вместе.
— Митч, я уже извинилась. Что ещё ты хочешь, чтобы я сказала? — Ничего из сказанного мной сейчас не изменит прошлого.
— Как насчёт того, чтобы попытаться сказать мне правду, — он отступает, как будто не в состоянии больше находиться со мной рядом.
— Я сказала тебе правду, — слабо возражаю я, делая всё возможное, чтобы ослабить натиск слёз.
— Ну да, точно, — огрызается Митч, обращая на меня взгляд полного презрения. Когда он поворачивается на пятках и начинает идти к двери, я бессознательно следую за ним. Прежде чем я успеваю сказать ещё хоть слово, он уже мчится по лестнице вниз.
Я так ошеломлена его внезапным уходом, что единственное, что могу делать — слушать, как он уходит, захлопнув за собой входную дверь. Несколько секунд спустя его машина с рычанием оживает.
Я же так и стою там, сжимая руками дверную ручку до побелевших костяшек, пока не перестаю слышать его машину.
— Пейдж, — зовёт мама снизу.
Всё ещё пребывая в состоянии шока, я выхожу в коридор и приближаюсь к лестнице с почти парализующей болью в груди. Опускаю взгляд на маму, стоящую у подножия и держащуюся за перила.
— Митч уже ушёл? — спрашивает она озадаченно.
Боюсь, что если попытаюсь заговорить, то сломаюсь, поэтому просто киваю.
Мама начинает подниматься по лестнице, её недоуменное выражение лица теперь становится совершенно озабоченным.
— Милая, что случилось? Вы поругались?
Чем ближе она ко мне, тем труднее сдерживать слёзы. Губы дрожат, а слёзы застилают глаза. Мысли о потере Митча и том через что из-за меня придётся пройти моей маме, приносит больше боли, чем, мне кажется, у меня получится вынести.
— Детка, что произошло? — вопрошает она совершенно напуганным, тревожным голосом.
Она спешно преодолевает последние несколько ступенек, мгновенно притягивая меня в объятья.
И тогда я окончательно теряю контроль. Слёзы теперь никак не остановить, и они проливаются неуклонно и мощно.
— Пейдж, детка, в чём дело?
Она нежно держит моё лицо в ладонях, а её тон настойчивый.
Я выхватываю воздух, прежде чем сказать:
— Я беременна.
Ошеломлённый вздох срывается с её губ. За ним следует пауза, после которой она смежает веки и глубоко вдыхает через нос. Когда мама снова открывает глаза, у меня не остаётся сомнений, как сильно по ней ударила эта новость. Она выглядит опустошённой.
Рыдания застревают в горле.
— Ох, милая, — её голос мягок и скорбен.
— Прости, мам, — шепчу я хрипло, почти бессвязно в своём горе.
Она обнимает меня крепче, и я зарываюсь лицом в её шею, рыдая от всего сердца.
— Не переживай, милая, я здесь, с тобой. Мы пройдём через это вместе.
Всё время, пока она обнимает меня, нашёптывая утешающие слова мне на ухо, единственное о чём я могу думать — это Митч. Будет ли он рядом со мной?
* * *
Митч
        
Преданный. Обманутый. Одураченный. Вот, каким я себя чувствую.
И я доверял ей. Если бы кто-нибудь сказал мне, что Пейдж попытается так меня надурить, я бы ответил, что это полный бред. Пейдж выкинет такой финт? Никогда на свете. Не та Пейдж, которую я знаю.
Да, вот как я знаю настоящую Пейдж. 
Почему я вообще посчитал её другой — выше моего понимания. В смысле, такое уже случилось с двумя моими приятелями, Карлом и Доном. И знаете, где они? Работают на тупиковых, бесперспективных работах. Скованные девушкой и ребёнком. Мы потеряли связь после школы, — которую они с трудом закончили, — но я вижу их время от времени. Оба выглядит помотанными жизнью. Кто-то сказал мне, что у Карла на подходе ребёнок номер два. Не удивлюсь, если узнаю, что их девушки проделали с ними то же дерьмо.
— Ты мой должник.
Услышав голос Джоша, я отрываю голову от пива и смотрю, как он падает в кресло напротив меня. На нём хлопчатобумажные брюки и рубашка на пуговицах, подогнанные под него. Я позвонил ему полчаса назад, спустя где-то час после того, как уехал от Пейдж, и попросил встретиться со мной в захолустном баре на другом конце города, рядом с колледжем. Они обслуживают студентов, не задавая вопросов, поэтому поддельное удостоверение не требуется. И, Господи, мне как никогда нужно выпить.
— Видимо, она была не так уж важна, раз ты бросил её ради того, чтобы встретиться со мной, — замечаю я.
Джош усмехается, беззаботно передёргивая плечами.
— Я пообещал зайти в другой раз. Сказал ей, что мне нужно внести залог за друга.
— Ты ёбнулся.
— Нет, только собирался, но ты помешал звонком, — отвечает со смехом Джош. Когда я не возвращаю улыбку, выражение его лица трезвеет, и он, видимо, вспоминает, почему оказался здесь.
— Так в чём дело? Что-то случилось с мамой твоего ребёнка?
Я вонзаюсь в него взглядом.
— Пошёл ты. — Ненавижу это выражение.
Джош разражается хохотом.
— Хорошо, я заткнусь, если ты скажешь, зачем оторвал меня от Тиффани.
Если я с кем-нибудь не поговорю, у меня съедет крыша, но ответить сразу не получается. Поэтому я выпаливаю только через мгновение: