Живой (ЛП)

— Я еще не говорила ему твое имя и думаю, что это будет для него шоком, так что просто не обращай внимания на его грубые замечания.
Я тихо покачала головой. Мне следовало знать, что Эмма будет действовать исподтишка. На самом деле, я была удивлена, что она вообще сказала Меррику, что наняла сиделку. Лучшая стратегия — просто сбросить бомбу на него, не так ли?
Прежде, чем она открыла дверь, я остановила ее, положив свою ладонь на ее руку.
— Прежде, чем мы войдем, у меня есть вопрос.
— В чем дело? — обеспокоенно спросила Эмма.
— Почему я?
Она вздохнула и кивнула головой.
— Я понимаю, что, может быть, это неловко, и что ты и Меррик никогда, на самом деле, друг друга не знали, но на днях я увидела, что в нем что-то изменилось. Думаю, что, возможно, ты единственная, кто сможет до него достучаться.
— Но я ничего не сделала. Он меня даже не знает, с чего бы ему доверять мне?
— О, кое-что ты сделала, Грэйс.
Дальнейших объяснений не последовало, и она открыла дверь. Я вернулась к исходной точке.
— Меррик, мы здесь.
Из переднего угла дома послышалось громкое и четкое ворчание. Я не могла не улыбнуться. Большую часть времени он вел себя как ребенок. Я умела обращаться с детьми. Я только нервничала, когда нужно было иметь дело с мужчиной.
Эмма быстро пошла по короткому коридору, оставив меня неловко стоять в фойе.
— Мне нужна другая зубная щетка. Я снова уронил свою в чертов унитаз. Может быть, тебе следует просто забить ими мой шкафчик, чтобы я мог каждый день пользоваться новой.
— О, успокойся, Меррик. Мы что-нибудь придумаем. Может быть, если бы ты не разбрасывал все везде каждое утро, ты бы не терял свою зубную щетку так легко. И следи за языком. Здесь сиделка, и я сомневаюсь, что она захочет слушать ругательства, которые ты каждый день извергаешь.
— Тогда она может идти нахрен. В любом случае, она мне не нужна.
Я сделала глубокий вдох, когда они повернули за угол — Меррик в своей коляске и Эмма, осторожно ею управлявшая.
— Это всего на пару месяцев максимум. Возможно, даже меньше, если ты будешь выполнять свои упражнения и прекратишь пытаться делать все сам.
Меррик фыркнул и опустил руку, чтобы остановить коляску. Эмма покачала головой и, подойдя ко мне, встала рядом.
Я не отводила взгляд от Меррика, и мне казалось, что ошибочность принятого решения, которая меня раньше беспокоила, на самом деле была больше, чем я сначала думала. Из-за этого парня бедная коляска казалась меньше, и от одного его присутствия у меня перехватывало дыхание. Он очень пугал, но когда он, наконец, поднял голову, я увидела намек на ранимость. Он отвел глаза в сторону от нас. Напоминание о его слепоте было болезненным.
Может быть, эти глаза и не могли видеть, но они были точно такие же красивые, какими я их помнила. Светло-голубые, ясные и пронзительные. Хотя, если посмотреть на них поближе, цвет немного потускнел, и белки глаз слегка окрасились в красный цвет. Я знала, что спит он немного. С тех пор, как я вернулась, мне часто приходилось подходить ночью к окну, чтобы закрыть его и не впускать звуки его беспокойства. От видимого доказательства его истощения я чувствовала себя слишком виноватой, чтобы блокировать это чувство.
Шрамы на лице выглядели болезненными, будто, что бы ни случилось, это было на самом деле хуже, чем можно было себе вообразить. Его левый висок и ухо выглядели, будто они были обожжены, а кожа была красной и шершавой. Это был шрам с неровными краями, который начинался сбоку на шее. Однако это напомнило мне, насколько ему повезло, что он остался жив. От сморщенной кожи шрам тянулся прямой дорожкой к его подбородку, вверх по щеке, пересекал его левый глаз и заканчивался как раз над бровью. Именно тогда я заметила, что его левый глаз выглядел слегка деформированным. Что бы ни явилось причиной раны, это нанесло непоправимый урон. Под его правым глазом был еще один маленький шрам, но, по большей части, правая сторона его лица выглядела совершенно нормально.
Мой взгляд двинулся к его здоровой руке, которая сгибалась, когда он удерживал коляску на месте. Интересно, почему он не приобрел электрическую коляску, на которой легче передвигаться, но сердитый взгляд на его лице ответил мне на этот вопрос. Либо он был зол на страховую компанию, либо категорически отказался от электрической коляски. Оба варианта были вполне допустимы. Но все же, даже с его ранами он выглядел сильным. Только усталым. Его рубашка была надета кое-как, будто он одевался второпях и не смог как следует ее поправить. Или она была надета наизнанку?
Нетерпеливый вздох Меррика заставил и меня, и Эмму переключить свое внимание. Эмма осторожно наблюдала за мной, пока я рассматривала внешность ее сына. Я надеялась, что не разочаровала ее. Его раны были необычными на вид, но это они не отвлекали внимание от его привлекательности. Его шрамы ни в коем случае не вызывали у меня отвращения, и мое сердце сжималось при мысли, что кто-то чувствовал это.
— Это мой сын, Меррик.
Он ждал, что Эмма представит меня, но она выжидающе посмотрела на меня. Я колебалась всего минуту, прежде чем представилась.
— Привет, Меррик. Я Грэйс.
Он весь задеревенел, когда я заговорила, и его глаза расширились от удивления. Я не ожидала такой реакции, но все-таки, чего я ожидала? Теплая улыбка и рукопожатие были более чем маловероятны.
Эмма придвинулась поближе ко мне, так как мы обе ждали взрыва.
Его не последовало.
Я начала говорить снова, выражение лица Меррика менялось от недоверчивого до абсолютного и полнейшего изумления. Как будто реальность только что ударила его по лицу. Сильно.
— Я помогу тебе, чем смогу, настолько, насколько ты мне позволишь, и я надеюсь, что из этого что-то получится.
— Грэйс, — прошептал он так тихо, что я почти не слышала его.
— Да, я Грэйс. И еще я твоя соседка.
Губы Меррика сжались в тонкую, напряженную линию, и я была благодарна, что он не мог видеть, как я пялюсь на них так пристально. Это были очень милые губы, полные и мягкие на вид, даже когда они были напряжены в гневе. Он яростно повернул коляску одной рукой и одной ногой и уехал так быстро, насколько позволило ему собственное тело, несколько раз врезавшись в стену, прежде чем он, наконец, остановился. И Эмма, и я слышали глубокие вдохи, доносившееся из его комнаты.
Либо он был в ярости, либо было что-то еще, чего я не могла предположить. У меня руки чесались пойти к нему и помочь успокоиться.
Эмма направилась в его комнату, а я наблюдала, как она подбирала несколько вещей, которые лежали на полу. Я в ожидании стояла в дверях.
Меррик, казалось, взял себя в руки, когда его мама в третий раз назвала его по имени.
— Как ты могла это сделать, мама? И так тяжело, что меня таким будет видеть абсолютно чужой человек, но соседка? Она хотя бы квалифицированный специалист?
— Закрой рот, Меррик Исайя Тэтчер. Грэйс очень квалифицированный специалист, и она согласилась на это вместо того, чтобы заниматься чем-то более легким за большую плату. Прояви к ней свое уважение и перестань ныть.
— Мам, я уверен, что она не сможет меня поднять, и как насчет конфликта интересов, черт возьми, о котором ты всегда мне говоришь? Не думаю, что это хорошая идея.
— Могу тебя заверить, Меррик, что я очень даже в состоянии делать эту работу, — твердо сказала я. Он опустил голову. — А поскольку ты и я практически чужие, не думаю, что дело здесь в конфликте интересов.
— Ты не чужая, — резко сказал он.
— Нет, я чужая.
— Ты, — зарычал он и запустил руку в волосы. Его подбородок заходил ходуном от того, что он скрипел зубами. — Убирайся.
Эмма, не колеблясь ни мгновения, повезла его подальше от двери. Как только он убрался с дороги, она вышла из комнаты и затащила меня в кухню, где показала карту Меррика. Должна признать, что мне было очень любопытно, что с ним случилось, но меня, главным образом, интересовали его раны.