Очарование первой любви

Осторожно ступая на непривычно высоких каблуках, Энни отправилась на поиски Вана. То-то он удивится!
Своего приятеля она нашла в коридоре, ведущем от главной лестницы к покоям, которые вот уже лет двадцать стояли запертыми и открывались лишь во время генеральной уборки. Ван листал старый фотоальбом, совершенно погрузившись в это занятие.
— Смотри-ка, — заговорил он, не поднимая головы. — Я нашел ключ от этого комода — он оказался полон старых альбомов.
«Ван даже не услышал, как цокают каблучки по каменному полу!» — С легким разочарованием подумала Энни.
— А нет ли там снимка графини в этом платье? — Она картинно выставила вперед ногу, одну руку положила на бедро, а другой сжала сумочку, как на старинных фотографиях. — Ну, как я выгляжу?
Ван рассеянно поднял глаза — и вдруг вскочил на ноги. Альбом выпал из его рук.
— Фантастика! Где ты откопала такое платье?
— В полотняном мешке. Прелесть, правда? Наверняка сшито для какого-нибудь особого случая. Интересно, для какого! — И она повернулась, чтобы Ван полюбовался видом со спины.
Лицо его приобрело именно то выражение, о котором она и мечтала. Но мгновение спустя снова стало обычным, рассеянно-улыбчивым.
— Выясним. Думаю, эксперты смогут определить его «возраст» С точностью до года.
— А потом заглянем в книгу гостей, — подхватила Энни. — Contessa рассказывала, что во времена ее молодости в каждом приличном доме была такая книга — там отмечали даты приемов и записывали имена гостей.
— Это платье мы продавать не будем, — заключил Ван. — И в музей не отдадим! Возьми его себе и сохрани для какого-нибудь... особого случая.
— Нет, нет, что ты! Я вовсе не собиралась брать его себе! Я просто... просто... — Она запнулась, сообразив, что не может объяснить толком, для чего надела это платье.
— Да, конечно, но все равно возьми. Ты в нем точь-в-точь русалка, выходящая из моря. Я уверен, Теодора просто о нем забыла, иначе непременно подарила бы его тебе. — Он вдруг щелкнул пальцами, пораженный какой-то внезапной мыслью. — Ах да, совсем забыл! Тебе письмо. И он достал из заднего кармана джинсов измятый белый конверт.
Обратный адрес гласил: Париж, редакция журнала... Что за журнал, Энни не разглядела, но сразу поняла, что это письмо бесповоротно изменит ее жизнь.
 ГЛАВА ПЯТАЯ 
Долгожданная работа несколько разочаровала Энни. Но девушка утешала себя мыслью, что это только начало.
Она была принята младшим помощником в редакцию парижского журнала новостей. В переводе на нормальный язык это означало «девочка на побегушках». Энни обязана была выполнять любые поручения, в том числе варить кофе и бегать за бутербродами для вечно занятых редакторов.
Зато, утешала себя Энни, теперь у нее появилась бесценная возможность увидеть манящий мир журналистики изнутри! Главная ее задача смотреть, слушать, запоминать и учиться. Кроме того, менеджер по персоналу обещал ей, что, если за год Энни хорошо себя проявит, он постарается подыскать ей место штатного редактора.
С Ваном она виделась часто — чаще, чем ожидала. У него были связи в Париже; впрочем, связи у него были везде, где существовал Интернет.
Он подарил ей модем; теперь вместо звонков или факсов они обменивались электронными письмами. Энни радовалась, что Ван не хочет терять с ней связь, хотя тон его писем и разочаровывал. Он по-прежнему разговаривал с ней, словно мудрый старший брат с несмышленой сестренкой.
Часто она встречалась и с Мэдди. Именно Мэдди помогла ей найти жилье. Теперь Энни снимала квартиру на троих с двумя молодыми американками, работавшими в парижских отделениях американских компаний. Девушки жили в свое удовольствие, то и дело устраивали шумные вечеринки, и Энни, к своему удивлению, обнаружила, что привлекает внимание мужчин.
Хотя никто из них не интересовал ее, она кокетничала и принимала приглашения — хотя бы для того, чтобы потом написать об этом Вану. С одним из своих поклонников — молодым американским архитектором, приехавшим во Францию учиться, — даже целовалась пару раз, хоть и не чувствовала при этом ничего, кроме раздражения и скуки.
Однажды вечером Ван без предупреждения зашел к ней домой. Соседок не было дома; сама Энни уже поужинала и работала над статьей, которую рассчитывала предложить туристическому журналу. Ван отказался от ужина, сказав, что поел в самолете.
— Ты, кажется, часто видишься с этим архитектором, — заметил он, пока Энни варила кофе на двоих.
— Мне очень интересно с Томом. Он водит меня по городу, все показывает...
— Может быть, стоит обзавестись путеводителем?
— Что за радость бродить по городу в одиночестве, уткнувшись в книгу? А вдвоем интересно и весело.
— Он подъезжает к тебе?
— Не знаю, что ты имеешь в виду под словом «подъезжает», — сухо ответила Энни, открывая пакет молока.
— Уже пытался затащить тебя в кровать?
— Извини, Ван, но это мое личное дело. Вряд ли тебе понравится, если твои подружки начнут выкладывать всем и каждому подробности своей интимной жизни.
Лицо Вана затвердело, словно он в раздражении стиснул челюсти.
— Я — не «все и каждый». Я — самый близкий тебе человек после Барта. Когда его нет рядом, я за тебя отвечаю.
— Барт почему-то не устраивает мне допросов на скользкие темы!
— Наверно, потому, что ты не все ему рассказываешь. Скажи честно, ему ты пишешь то же, что и мне?
Одно из непревзойденных достоинств текстового редактора «Ворд» — он позволяет копировать текст, внося в него при этом любые изменения. Обычно Энни отправляла Барту и Вану одинаковые письма, но из посланий, адресованных Барту, она тщательно изымала все упоминания о молодых людях, а в письма Вану, наоборот, вставляла их к месту и не к месту. Пусть видит, что вокруг нее мужчины кружатся, точно бабочки вокруг свечи! Как ей хотелось заставить его ревновать — ну хоть немножко!
— Не совсем. Вас с Бартом интересуют разные вещи.
— Но оба мы беспокоимся о тебе. Ты в особой ситуации, Энни: в отличие от других девушек, ты совсем одна. Барт плохо представляет, как живет современная молодежь. В его времена свидания не оканчивались в постели. У большинства девушек есть возможность спросить совета у матери, обратиться за поддержкой к отцу, а рядом с тобой нет никого, кроме легкомысленных подруг.
Он поставил кофейник и чашки на поднос и отнес его в комнату.
— Я не так легко поддаюсь влиянию, как ты думаешь, — чуть обиженно ответила Энни. — И подруги у меня вовсе не легкомысленные. Если бы я слушалась их советов, давно ушла бы в монашки! Их послушать, так все мужчины без исключения либо дураки, либо скоты, а в постели просто бездари!
Положим, это было сильное преувеличение. Обе девушки примерно в возрасте Энни пережили неудачный сексуальный опыт и с горьким юмором рассказывали о нем младшей подруге, желая предостеречь ее от случайных связей. Но сейчас их личная жизнь наладилась: обе они встречались с симпатичными и надежными людьми и надеялись в скором времени выйти замуж.
Подруги советовали Энни забыть о развлечениях и заняться карьерой, а личную жизнь отложить до того времени, когда прочно станет на ноги. Энни соглашалась, не признаваясь, что сердце ее уже занято. О своих чувствах к Вану она не говорила никому.
— Может быть, они ожидали слишком многого, — заметил Ван в ответ, потягивая обжигающий кофе. — Ведь в сексе, как в танце, нужны слаженность и такт.
— Думаю, Френ и Джули старались как могли. Нет, все дело в мужчинах. По их словам получается, что хорошие любовники сейчас редкость.
Она сказала это, чтобы задеть Вана, но он только пожал плечами.
— Может, и так. На твоем месте я бы послушался их и держался от мужчин подальше. Пройдет несколько лет, ты встретишь человека, с которым у тебя будет что-то общее...
— Что же?
— Ты не хуже меня знаешь, что я имею в виду. Общность интересов, убеждений, одинаковое чувство юмора.