Красные листья

Конни уперлась в Кристину неподвижным взглядом и с подозрением спросила:
— Заснула, говоришь? И поэтому не могла открыть дверь?
— Почему не могла? Могла, — сказала Кристина. — Но не захотела. Я лежала совсем голая и такая усталая, что ни рукой пошевелить, ни ногой. Понимаешь, бывает иногда такое состояние. А, кроме того, ты, кажется, была не одна в коридоре.
Глаза Конни сузились, превратившись в щелочки.
— А ты в своей комнате была одна?
Кристина испугалась. Неужели это должно случиться сейчас? Прямо здесь, на автостоянке?
— Констанция, — громко произнесла она. — В чем ты, собственно, меня обвиняешь?
— Ни в чем, — быстро сказала Конни. — Ни в чем. Я просто вне себя от злости, что ты не захотела открыть мне дверь. Обычно ты вообще не запираешься. — Она сделала паузу. — И я знаю, что Джима у тебя не было.
— Откуда ты это знаешь?
— Потому что я искала Альберта.
— У Джима?
— Везде.
Кристина вздохнула:
— Конни, как часто ты находила Альберта в комнате Джима? Альберт никогда не ходит к Джиму. Никогда.
— Откуда ты это знаешь?
— Потому что мне сказал Джим. — На самом деле это ей сказал Альберт. В последнее время Альберт по возможности избегал общества Джима один на один.
Кристина немного расслабилась:
— Извини, если я тебя обидела. В следующий раз обязательно открою. Хорошо? — Она опустила стекло.
— Знаешь, — сказала Конни, — я просто… Я просто не знала, что и подумать. Где Альберт? Он сказал, что зайдет в свою комнату только на минутку.
— А-а-а, — протянула Кристина, не зная, что еще сказать. — Надеюсь, в конце концов, он объявился?
— Нет, — проронила Конни плаксиво, глотая слезы. — В этом-то все и дело.
Наступила пауза. Кристина избегала прямого взгляда Конни и смотрела куда-то мимо, а та стояла, переминаясь с ноги на ногу, вроде бы собираясь с мыслями. Кристина посмотрела через лобовое стекло на Хинман-Холл, видневшийся за деревьями. Можно было разглядеть окна ее комнаты на четвертом этаже. Как было бы хорошо оказаться сейчас там. Она перевела взгляд направо и увидела мост. Мост Кристины. «Может быть, действительно скоро выпадет снег… Я выпью несколько бокалов, пройду по перилам и перестану наконец бояться?»
Она снова повернулась к Конни.
Та хотела, видимо, что-то спросить, но никак не решалась. Наконец Конни откашлялась:
— Крисси, хм, послушай. Твоя собака, Аристотель… Пес был с тобой?
— Когда?
— Ну, прошлой ночью.
Сердце Кристины упало: «Она пытается загнать меня в ловушку. Но что мне сказать? Я даже не знаю, говорила она уже сегодня с Альбертом или нет. Она определенно пытается поймать меня на чем-то. Но на чем?»
— Что-то не помню, — неопределенно ответила Кристина. — Послушай, мне действительно нужно…
— Альберт сказал, что вчера ночью он ходил гулять с Аристотелем вместо тебя.
Внутри у Кристины разжалась пружина. Виду она, конечно, не подала.
— Да. Он заходил и взял собаку.
— Он заходил! — воскликнула Конни. — Значит, ты его видела?
— Не больше минуты, — ответила Кристина.
— А что потом?
— Что значит «потом»? Потом я заперла дверь.
— Почему тебе пришло в голову запираться?
— Потому что я собиралась лечь спать, а он ушел надолго.
— Насколько это надолго?
— Не знаю, Конни. Он вообще никогда не приводит Аристотеля обратно. — Она не знала, что еще можно сказать, а Конни по-прежнему казалась неудовлетворенной. Кристина сделала вид, что задумалась. — Может быть, он пошел к Френки?
— Вот именно это он мне и сказал. Но он говорит, что возвращался и стучался к тебе, но ты не отозвалась.
— А во сколько это было? Я не слышала, чтобы кто-то стучал, — проговорила Кристина, лихорадочно соображая, как ей выкрутиться из этого двусмысленного положения. «Альберт, ну почему ты сначала не поговорил со мной?»
— Но когда я стучалась, ты, надеюсь, слышала. Кстати, через сколько это было после того, как он ушел с Аристотелем?
— Не знаю. Может, с полчаса прошло, может, больше. Это уже был не первый раз, когда Конни допрашивала Кристину. Оставалось надеяться, что этот будет последним. После Эдинбурга подозрительность Конни по отношению к Альберту и Кристине непрерывно нарастала. В первое время, когда Конни и Кристина жили вместе, Кристина никогда не подпадала под подозрение, хотя Конни всегда была уверена, что Альберт встречается еще с кем-то.
Кристина подняла на Конни свои темные грустные глаза. У той было такое выражение, как будто она все это проглотила и теперь переваривает. То есть заставила себя поверить объяснению, в которое поверить трудно. Приняла это объяснение. Кристина сейчас остро ненавидела себя за эту ложь.
— Конн, я-то думала, что он с тобой. Я думала, он отвел Аристотеля к тебе.
— Так вот: этого не было, — сказала Конни, стараясь, чтобы голос не срывался.
Кристина потянулась и взяла Конни за руку.
— Мне очень жаль, что у тебя такое настроение. Но все будет хорошо. Ты же знаешь: Альберт тебя любит.
— Знаю ли я? Ничего я не знаю.
— Да что ты, в самом деле! Это же видно невооруженным глазом. Он всегда смотрит только на тебя. Это же очевидно.
Конни пристально посмотрела на Кристину и спросила:
— Ты смеешься надо мной, да?
— Нет, конечно, нет. — «И чего я только влезла с этими утешениями?»
— Ты говоришь, он на меня смотрит? — Конни громко рассмеялась. — Ты дурачишь меня, Кристина. Ты когда-нибудь замечала, как Альберт смотрит на тебя?
Кристина знала, как смотрит на нее Альберт. Однако произнесла с невозмутимым видом:
— Конн, я не понимаю, что ты…
— Кристина! — Конни совсем разволновалась. — Он смотрит на тебя, и ты на него, вы смотрите друг на друга, как… Я не знаю… как если бы… Я не знаю… как если бы у вас это на всю жизнь. Как будто он отправляется на войну и там непременно погибнет и сейчас смотрит на тебя в последний раз. Господи, это сводит меня с ума. Не говори только, что ты этого не замечаешь!
— Конни, я извиняюсь, но я действительно ничего такого не заметила.
— Ага, Альберт твердит то же самое. «Конн, ты просто с ума сошла, — говорит он. — Конн, я, наверное, был просто голоден. Конн, да на Френки я смотрю точно так же» или «Конн, ты просто глупышка. А как, по-твоему, я смотрю на тебя?».
Кристина начала чувствовать неприятное жжение в животе.
— Что ты хочешь от меня услышать, Конни? — произнесла она вяло.
Конни продолжала, как будто не слышала вопроса Кристины.
— Я сказала ему, что меня не волнует, прикасается он к тебе или нет, потому что, возможно, он этого и не делает, и не важно для меня, говорит он тебе что-нибудь особенное или нет, потому что, наверное, ничего такого особенного он не говорит, но сводит меня с ума именно то, как он смотрит на тебя. Я просила его не смотреть на тебя больше. — Конни глубоко вздохнула и резким жестом отбросила с лица волосы. — Господи, это все так нелепо и абсурдно!
— Я согласна, — тихо проговорила Кристина. Посмотрев на часы на приборной доске, она вышла из машины, подошла и обняла Конни. Та не протестовала, но сама не обняла ее.
— Конн, я очень сожалею, что у тебя такое настроение. Ну давай же, девочка, перестань дуться. — Рука Кристины крепко обнимала ее плечи.
— Я что, действительно сумасшедшая, Крисси? Просто поехала крыша, да?
— Да, — сказала Кристина, все еще чувствуя дискомфорт в желудке. — Ты просто спятила.
— Крисси, — настаивала Конни, — я видела вас… Однажды.
Кристина выждала минуту, может быть, две, воображая самое худшее, прежде чем произнести:
— Где?
— В библиотеке Бейкер. Вы сидели в боковом проходе и смотрели вместе книгу.
— Когда это было?
— Не знаю. Несколько недель назад.
— Мы, наверное, занимались. Я думаю, мы читали Ницше.
— По-моему, вы тогда ни единой частью тела не соприкасались друг с другом, но все равно мне стало ужасно плохо, когда я увидела вас вдвоем.