Любимая

На это не мог ответить никто. Сильвестр ничего не помнил с того момента, как удар штыка угодил ему в голову. Джерард сказал, что ничего не видел и не может высказать своего мнения относительно чести. Так обстояло дело. Не было никаких конкретных свидетельств для обвинения… но не было и конкретных свидетельств для полного оправдания.
Каждый верил в то, во что ему хотелось верить. Ясно было, что Джерард верил в виновность Джилбрайта. И отвернулся первым.
Это ужасное воспоминание поползло у Сильвестра мурашками по спине к затылку и странным образом сконцентрировалось в мозгу. Он схватился за лоб, там, где был шрам, пытаясь расслабиться и предотвратить приближающуюся боль. Иногда ему это удавалось, когда он схватывал боль в самом начале и мог заставить себя, закрыв глаза, переключиться на другие мысли.
Но сейчас он стоял на ярком солнцепеке, далеко от спасительной прохладной тени, в уголках глаз появились вспышки света. У него оставалось двадцать минут, чтобы добраться до гостиницы… Только двадцать минут, чтобы попасть в свою комнату.
Тео Белмонт опешила. Что случилось с этим человеком? Он выглядел так, словно встал из могилы. Лицо смертельно побледнело, глаза внезапно потускнели, плечи поникли. Казалось, что жизнь покидает его. Он резко повернулся, отвязал лошадь и с трудом вскарабкался в седло. Голова его упала на грудь.
Кто он? Впрочем, не важно. Незнакомцы проезжали через Лалуорт довольно часто, особо не будоража спокойное течение деревенской жизни. Но, как правило, они держались дорог и не заезжали на чужую территорию.
Девушка пожала плечами и наклонилась, чтобы выжать юбку, рассеянно потерла спину — она пребольно шмякнулась. Незнакомец, конечно, не церемонился, чтобы отомстить за свое падение, но ведь и ему пришлось не сладко!
Она ухмыльнулась, вспоминая, как ловко уложила этого наглеца. Эдвард может ею гордиться.
Оставляя на тропинке грязные следы, она направилась к мостику, пересекла его и поспешила к дому вверх по холму, дрожа от ветра, прижимающего мокрую одежду к телу.
— Что с тобой стряслось, Тео? — На террасе появилась Кларисса. — Я видела, как ты выбиралась из речки.
— Я упала, если уж тебе обязательно надо это знать, — огрызнулась Тео, которой почему-то не хотелось распространяться о своей стычке. Ведь боевые действия против чужака не принесли ей славы, и к тому же, как она признавалась себе, сама была виновата в неверном впечатлении, которое произвела на незнакомца своим нелепым поведением.
— Упала? — не отставала Кларисса. — Но как? Тео вздохнула. Сестра не отстанет, пока не удовлетворит своего любопытства.
— Я наклонилась, пытаясь ухватить форель, и потеряла равновесие.
Она шагнула через открытые двери в гостиную.
— Тео! — воскликнула Эмили. — Ты закапаешь весь ковер.
— Ах, простите! — Тео посмотрела на пятна от своих ног.
— Тео, дорогая, я не собираюсь расспрашивать тебя, что произошло, — проговорила леди Илинор, откладывая вышивку, — но, думаю, тебе лучше пройти через боковую дверь. Этот ковер нам не принадлежит.
— Конечно… он принадлежит теперь одному из Джилбрайтов. Я и забыла. Прости меня.
Тео повернулась и вышла.
Леди Белмонт вздохнула. Что толку отмахиваться от действительности? Надо свыкнуться с теперешним положением вещей… и чем быстрее они примирятся с неизбежным, тем лучше. Но с Тео будет сложнее. И дом, и земля были у нее в крови, и сознание этого было главным духовным наследием, доставшимся от отца и деда ребенку, которого они обожали.
 
Глава 2
— Вам письмо, миледи.
— Благодарю вас, Фостер. — Леди Белмонт рассеянно улыбнулась дворецкому и взяла конверт с серебряного подноса. Она не узнала почерка и нахмурилась, так как ожидала приглашения от одного из соседей на вечеринку. Воля покойного графа была известна всем, но в округе знали, что леди Илинор, втайне радуясь приглашениям, все же принимает их с большой осторожностью.
— Через полчаса позовите ко мне кухарку, Фостер. Мне надо дать ей указания относительно ужина.
Леди Илинор, взяв письмо, пошла в малую гостиную. Там она вскрыла конверт ножом для разрезания бумаги и развернула небольшой листок.
«Лорд Стоунридж имеет честь просить леди Белмонт принять его сегодня вечером. Если по каким-либо причинам это невозможно, то, может быть, ее сиятельство назначит другой день и час, о чем уведомит запиской в гостиницу „Заяц и гончие“.
Что ж, рано или поздно это должно было случиться.
Леди Илинор сложила письмо. Переезд займет день или два. Она ходила в тот дом сегодня утром и вновь осмотрела комнаты. Они достаточно приятно обставлены, но еще надо решить, какую из них займет она сама и где разместит дорогие ее сердцу вещи, которые она привезла в Стоунридж в день своей свадьбы…
Леди Илинор часто-часто заморгала и вся сжалась. Чувство потери всегда шло рядом с бессильным гневом на то, что она так мало прожила с мужем, что жизнь Кита оборвалась так безжалостно и так рано… Слишком рано! На руках у этого корсиканского чудовища кровь лучших сыновей Англии!
— Мама, мы идем к пастору. Ты ничего не хочешь передать миссис Хэвершем?
Это вошла Эмили. Она была свежа и элегантна в своем прогулочном наряде — веселенькой соломенной шляпке на блестящих каштановых кудряшках и полусапожках на изящных ногах.
— Я попрошу у кухарки холодец из телячьей ноги, который ты обещала миссис Хэвершем, — вставила Кларисса, выглядывая из-за плеча своей более рослой сестры.
Вдруг Кларисса насторожилась — она увидела лицо матери.
— В чем дело, мама? Тебя что-то расстроило?
Леди Илинор улыбнулась и отрицательно покачала головой. Кларисса была самой чувствительной из дочерей и быстро улавливала настроение матери.
— Ничего особенного, но, боюсь, сегодня нам предстоит трудная встреча. Лорд Стоунридж собирается нанести нам визит.
— О! Почему он не оставит нас в покое? — вскричала Кларисса. — С какой стати ему наносить нам визит? Он мог просто сообщить, что собирается здесь поселиться, и мы бы выехали… и никогда бы не виделись друг с другом.
— Не говори глупостей, Кларисса, — резко ответила леди Илинор. — Понятно, что ему надо осмотреть свои будущие владения. Мы будем соседями и должны соблюдать хотя бы внешние приличия. Тебе ясно?
— Да, мама.
Но в глазах у Клариссы по-прежнему читался протест, а губы вытянулись в жесткую линию.
— Не думаю, что он здесь долго пробудет, — проговорила всегда практичная Эмили со свойственным ей спокойствием. — Ему надо быть в Лондоне во время сезона. И, я уверена, он проводит много времени на охоте и в Шотландии. Лалуорт слишком тихое место для такого задаваки.
— Эмили, что за выражение! — запротестовала леди Илинор, но тут же рассмеялась. — Откуда ты знаешь, что его светлость задавака, как ты весьма изящно выразилась?
— А я и не знаю, но готова биться об заклад, что это так. И по всей видимости, щеголь, как этот ужасный кузен Сесил.
— Все Джилбрайты ужасны, как кузен Сесил, — пропищала Рози.
Леди Илинор не увидела девочку за сестрами.
— Ну вот… вы подаете Рози дурной пример. Иди сюда, детка.
Рози вышла из-за юбки Эмили, и леди Илинор пристально ее оглядела.
— У тебя чулки в морщинах, а блузка смята и измазана джемом. Ты уже достаточно большая девочка и не должна ходить как пугало. Просто не знаю, что подумает миссис Хэвершем.
Рози потерла липкое пятно, от усердия прикусив нижнюю губку.
— Я не собираюсь встречаться с миссис Хэвершем. Робби обещал мне показать засоленного паука. Он говорит, что у паука десять ног, но я знаю, что этого не может быть. У пауков их только восемь.
— Если ты пойдешь к пастору, то так или иначе увидишься с миссис Хэвершем, — сказала Эмили и нагнулась, чтобы поправить Рози чулки.
— Тео идет с вами? — спросила леди Илинор.
— Нет, она с Бомонтом объезжает поместье. Им нужно решить, какие поля оставить под пар для осеннего сева.