Оплаченные долги (Капризная, упрямая)

Киллиан мог бы рассказать ей, как трудно его понимать, как мало людей хорошо его знают и сколь немногих хотелось близко узнать ему самому.
– А еще у тебя не получится отвечать вопросом на вопрос. Память у меня тоже выше средней.
Он не видел, почему бы не ответить ей честно.
– Ты держишься так, словно всю жизнь провела в таких закусочных.
– Моя история не является тайной. Лоррейн и Джеффри Сент-Джеймс удочерили меня, когда мне было тринадцать.
– Наверное, это был трудный возраст, – пробормотал он.
Силк посмотрела мимо него, заглянув в прошлое, которое с радостью оставила позади, в темноту, которой почти удалось сжать ее смертельной хваткой. Даже сейчас ей трудно было поверить в то, что она смогла вырваться, не пострадав физически.
Увидев промелькнувший в ее взгляде отголосок боли, Киллиан резко втянул в себя воздух. Иногда он не замечал в ней ничего, кроме того, что она сама готова была показать. И очень редко она ослабляла свою бдительность настолько, чтобы дать ему проникнуть вглубь, как это произошло только что. Это оказалось больно. Слишком больно для человека, которому положено оставаться нейтральным, объективным. Не удержавшись, он протянул руку и сжал ее пальцы, нежно погладив тыльную сторону тонкой кисти.
– Что бы это ни было, похорони это снова, Силк. Это прошло.
Странно – грубоватые и в то же время мягкие слова проникли в черноту ее мыслей и принесли с собой свет и тепло. Силк заморгала, возвращаясь к настоящему, к нескрываемой тревоге, которая светилась в его взгляде.
– Ты же умный человек. Никакая часть нас, ни одно воспоминание никогда не бывает по-настоящему похоронено и никогда не проходит, – сказала она, высвобождая руку.
– Бывает – если ты ему это позволяешь.
– Вырезать часть того, что меня сделало такой, какая я есть? – Силк глубокомысленно приподняла брови. – Забыть полученные мною уроки, ошибки и победы? – Она покачала головой. – Нет. Это не для меня. Я так никогда не сделаю.
– Тебе больно. Я это заметил.
– Да. Но я смогла это пережить, научить ся на этом, заплатить за это, жить с этим. Это – часть меня. Да, возможно, темная часть. Но если не будет темноты, ограничивающей свет, то не будет никакой картины, никакого изображения. – Она оттолкнула остатки еды, вдруг растеряв ощущение веселья и спокойствия. – Я устала.
Киллиан встал из-за стола, понимая, что совершил серьезный просчет и сейчас вернуться на прежние позиции у него не получится.
– Я отвезу тебя домой.
Ничего не ответив, Силк пошла к машине. Киллиан вел автомобиль, а Силк молчала. Наблюдая за ней, он решил, что она даже не замечает собственного молчания. Он не мог понять, чего именно коснулся, чем причинил ей боль. Ему страшно хотелось обнять ее, прижать к себе и пообещать, что он больше никогда не причинит ей такой боли, но он сдержался. Он видел, как раненые животные вот так уходят в себя, когда боль настолько велика, что прикосновение не поможет. Силк вела себя сейчас именно так: она страдала от мучительной боли, на которую он не считал ее способной. Только когда они вышли из машины, он позволил себе спросить:
– Где ты будешь спать?
Силк посмотрела на него, едва расслышав вопрос.
– На полу. Мне приходилось ночевать в гораздо менее комфортных условиях. По крайней мере, тут тепло.
– А спальный мешок не пригодится?
Силк изумилась:
– А у тебя есть?
Он кивнул.
– А как же тогда будешь спать ты?
– Так же. Я взял два – на тот случай, если не будет работать отопление. А оно работает. – Он не стал дожидаться ее согласия, прешел к багажнику и достал оттуда пуховый спальник и подушку, сунув их под мышку. – За своими спущусь после того, как отнесу наверх твои.
– Я сама справлюсь.
– Но тебе это не понадобится.
Он вызывающе посмотрел на нее, давая понять, что не примет возражений.
Уголки ее губ чуть приподнялись, в тело снова вернулась жизнь. Прошлое отступило.
– Тогда я твоя должница.
Взяв у нее ключи, Киллиан отпер багажник ее машины.
– Хорошо. Можешь расплатиться со мной завтра. Мне нужна помощь, чтобы выбрать мебель. Только самое необходимое, пока я не начну работать. Судя по тому, что я слышал в Филадельфии, ты в том же положении. Так что пожалей меня и давай отправимся по магазинам вместе.
Эта мысль ей понравилась. Больше, чем следовало бы. Можно, конечно, повторять себе, что рада оказаться одна в незнакомом городе, но это не всегда помогает.
– Не смогу. Мне завтра на собеседование по поводу приема на работу.
– Где?
Киллиан вытащил из машины оба ее чемодана, оставив себе более тяжелый.
– «Дуглас Пластике».
Он чуть заметно улыбнулся, легко входя в роль, которую для себя наметил.
– Значит, ты собираешься работать в новом филиале, который они тут открывают!
– Ты их знаешь?
Силк начала подниматься по лестнице.
– Еще бы. Владелец – мой друг. Он сказал, что, скорее всего, сможет предложить мне работу.
Силк отперла дверь своей квартиры и вошла туда первой.
– В качестве кого?
– Мы еще не обсуждали. Я собирался поговорить с ним послезавтра, но раз ты едешь в ту сторону, то почему бы мне к тебе не присоединиться? А потом отправимся по магазинам.
Силк поставила чемодан на пол в большей из спален.
– Я начинаю верить в то, что ты действительно меня преследуешь, – негромко сказала она, поворачиваясь и вглядываясь в его лицо.
Киллиан молча встретился с ней взглядом, предоставив самой принимать решения. Она долго молчала, и, не выдержав, он спросил:
– Ну?
– Ладно. Сделаем именно так.
Согласие далось ей слишком легко. Совместный обед создал атмосферу непринужденности, которой хотелось бы насладиться. Не считая того короткого укола памяти, в котором Киллиан, в сущности, не был виноват, он оказался добрым, веселым и приятным собеседником. И потом, она очень тревожилась по поводу своей первой попытки найти работу. В компании это определенно будет легче, чем одной.
Он улыбнулся и одним шагом уничтожил разделявшее их пространство.
У Силк была достаточно хорошая реакция, чтобы уловить стремительное изменение в выражении его лица. Мужской интерес вдруг ожил и разгорелся с новой силой. А она не готова была рисковать. Не успел он к ней прикоснуться, как она остановила его, приложив ладонь к его груди.
– Но как друзья.
– Друзья?
Киллиан попробовал это слово на вкус, и оно показалось ему странным. Его доминирующий характер проснулся, собранный и бдительный, готовый к бою. Он всмотрелся в ее лицо, пытаясь найти уязвимое место в броне, которой она себя окружила, и не находя его.
Силк почувствовала, что происходит в его душе. Ее нервы напряглись, готовясь к защите. Если он сейчас попробует на нее наброситься, она больше его к себе не подпустит. Она будет знать, что он поверил лжи, не потрудился поискать правду, не поверил тому, что говорили ему его собственные глаза. Но пока это решение еще только оформлялось в ее мозгу, она поняла, что груз, который она возложила на него, неоправданно тяжел. Но судьба и ее собственный выбор сделали такую конфронтацию неизбежной, и она повторила:
– Как друзья. Или никак.
По ее лицу он прочел, что дальше идти нельзя. Ему казалось, что уж ей не удастся укротить свое желание лучше, чем это удается ему. Но, хотелось ему это признавать или нет, Силк была права. Он предостерег своих людей против того, чтобы они давали волю эмоциям, а сам уже нарушил собственный запрет.
– Хорошо. Пусть будет – как друзья. – Он сделал шаг назад, подальше от соблазна. – Я зайду за тобой в девять.
Упоминание о столь раннем часе заставило Силк поморщиться: ей вдруг стало страшно, что она не сможет работать, как все люди, с девяти до пяти, раз она не в состоянии нормально спать по ночам.
– Почему ты нахмурилась?
Силк покачала головой:
– Да так.
Киллиан снова всмотрелся в ее лицо и увидел там то, чего не было прежде: уклончивость.